Нокс. Эпоха войны

Глава 18. Эпилог

«Снова еду в этом лифте… и снова под обсуждение верхушек… разница лишь в двух вещах: теперь я не в кандалах, а вместе со мной не ехидный кот, а Хэйт. И говоря про демона, очень трудно понять, что у него на душе. Его лицо было совершенно спокойно и равнодушно, словно мы с ним шли не на суд, а на какую-нибудь нудную работу. Даже сердце его билось спокойно…

От Райана я узнал о его двойном предательстве, из-за которого Хэйта и ведут на суд. И пускай он помог Райану, его преступление не должно сойти с рук — так подумало правительство. Но что же Хэйт думает по этому поводу?»

— Слышал, ты приобрел новую драконью форму, — вдруг сказал Кённиг, гуляя глазами по потолку лифта.

— Эвмютия — так я ее назвал. В момент, когда я облачаюсь в эту форму, то мой разум становится чистым, как вода из источника… нет, как… как…

— Не утруждайся, Джейсон, — Хэйт усмехнулся.

— Прости, трудно подобрать слова, чтобы описать это чувство.

— Ничего-ничего, — демон отмахнулся, — я не принуждаю… Просто хочется немного поболтать с тобой перед казнью…

— Казнью? Какой?!

— Моей, конечно же, — ухмылка демона искривилась, словно лопнувшая струна.

— Неужели ты настолько навредил Мартинии? Как я слышал, твой отец был почитаем не только в кругах Преисподнии, но и в остальных государствах Хеммета. Да о тебе много хорошего говорят.

— Говорили… я лишь создавал видимость послушного и молчаливого ученика. Я лишь хотел добиться полной незаметности своей личности. Именно тогда бы я и смог провернуть весь план, что уготовил для меня Люцифер. Но насколько много поручений и важных дел он мне поручал, настолько и слабла его подозрительность ко мне. Я стал совершенно незаметным для обеих сторон. Этому меня обучил отец… скрываться и быть гибким в любой ситуации.

— Скажи… ты скорбишь по нему? По отцу? — взгляд Джейсона погрустнел. Задавать подобные вопросы было тяжело ему, но тяжелее было слышать тишину вместо ответа.

В тишине раздался короткий звон. Лифт прибыл.

— Мы на месте… — последнее, что сказал демон в мелком квадратном помещении.

***

Гостевой зал был таким же обширным и даже пустым. Красный ковер тянулся по коридору до самого зала, где делился на множество дорожек, ведущих к стендам, за которыми стояли Владыки. И пускай на Джейсоне и Хэйте не было наручей или кандалов, солдаты соизволили держать их в узде, заключив в построение шестиугольника. Когда эта кучка предстала перед Владыками, солдаты в первом ряду разошлись в стороны, а оба юноши прошли вперед и сели на колено, склонив головы. Стены вокруг и пол отражали белый холодный свет люстр, что немного, но мешало расслабиться.

— Все в сборе! — громко объявил директор Ларри, стоящий напротив парней. — Можем начинать!

— Пожалуй… — пробубнил Марс, прикрыв рот рукой.

— Итак! — снова громко сказал директор, — Сегодня мы собрали суд по делу двух лиц, Джейсона Грейса и Хэйта ван Кённига. Начну с дела Грейса. Накануне финального экзамена ученик магической академии Эрагон, Джейсон Грейс, совершил серийное убийство в один день и в одно время, которое подробно указанно в отчете, но не будем вдаваться в конкретику… Суть одна — ученик убил агентов Преисподнии и агентов Эдема. Кроме того, была совершенна попытка убийства Дитя Небес, Ребекки Эденс, но потерпевшая выжила, к счастью…. Ее раны были не опасны для жизни, но заставили девушку соблюдать постельный режим. Так же отдельно можно выделить нападение на генерала Красной армии[6] демонов, Маркуса ван Блейда. В ходе расследования утвердилось теория о неосознанном поведении вследствие принятия психотропных веществ, среди которых был корешок града[7]. По опросу Грейса и служанки некого Джоэла, именно Джоэл подмешал наркотик из града Грейсу. Совет Владык решил утвердить Джейсона Грейса не адекватным в момент убийства, по причине употребления наркотика, который Грейсу подсунул Джоэл, а следственно, сам Джейсон Грейс является лишь жертвой, ибо никогда с наркотиками дело не имел и не давал подозрений. Отсюда идет заключение об обвинении Джоэла в подстрекательстве и террористическом акте. На рассмотрение суда было выдвинуто предложение об исключении Джейсона Грейса из академии Эрагон и преждевременной ссылке на фронт в качестве наказания за содеянное преступление.

Джейсон, позабыв о манерах, поднял голову и уставился на лица Владык удивленным взглядом.

— По-хорошему… — подал голос Марс, — по-хорошему… Нам всем следует отдаться Грейсу для своей смерти. Юноша потерял и семью, и клан, так еще по ложной информации, которую мы же с вами и утвердили, стал изгоем и изгнанником. В качестве единственного возможного извинения я считаю вендетту. И хотел бы предложить свою голову взамен на голову моих сыновей. Я готов прямо здесь быть убитым Джейсоном Грейсом по закону вендетты.

— Что ж, — вздохнул Ларри, — отмечу, что вендетта не считается узаконенным средством наказания или возмещения морального ущерба. Но… раз уж и ситуация не рядовая, то можно и опустить некоторые пункты. Итак, Джейсон Грейс, — директор снял очки и внимательно прищурился к красноволосому, — желаете ли вы вершить свою вендетту? В случае согласия, все мы в скором времени будем предоставлены вам… но мы не можем ручаться за то, что будет с вами после нашей смерти. Страна уже в упадке, так что без должной руки она и вовсе усохнет… Но, выбор за вами, Джейсон.

Грейс долгое время молчал и не двигался. Его глаза метались из стороны в сторону. Было видно — он в глубоком раздумии. Но вдруг он встает — стража встрепенулась и навела магнострелы. Марс осадил их грозным взглядом. Грейс встал в полный рост — его глаза, стеклянные и налитые ярким цветом своей склеры, медленно проходятся по каждому Владыке.

— Я очень благодарен всем вам… Вы готовы принять свои грехи и даже готовы платить за них жизнями. Но я не желаю больше смертей и крови… В Ледяных дюнах я.… отбросил свои звериные инстинкты и теперь полностью овладел своим телом и разумом. Мне не нужны признания или же хвальба за победу над Люцифером… Я лишь хочу свободы и тишины для своей жизни, когда война кончиться. Большего мне не нужно…

— Понятно… — протянул Ларри, кивая головой. Глаза его смотрели в пустоту, а мозг обдумывал сказанное юношей, пока пальцы крольчих рук вертели очки вокруг оси.

— Хотя… — быстро нарушил тишину Грейс, — … я бы хотел еще кое-чего… точнее сказать для кое-кого…

— Мы внимательно слушаем…

Джейсон опустил чистый взгляд на смиренную и мрачную фигуру Хэйта. За всё время речей он еще ни разу не вставил слова или же показал свое внимание.

— Я хочу, чтобы казнь Хэйта ван Кённига была отменена.

Вот теперь Хэйт и видом и внутренне был удивлен. Он также, как Джейсон недавно, поднял удивленный взгляд и раскрыл рот в немых попытках что-то сказать.

— Можно узнать, почему вы хотите этого?

— Хэйт предал… но не страну… он предал лишь тех, кто входил в его план. Но вот страна никогда не была для него врагом. Прошу суд поверить мне… у меня мало доказательств его преданности… но я могу точно сказать, что он куда менее опасный, чем я… Так что прошу суд пересмотреть свое решение о казни.

— Что ты несешь?! — неожиданно вскрикнул Хэйт. Джейсон от испуга дрогнул и попятился назад.

— Почтенный суд, не слушайте его! Я должен быть казнен! Никак иначе!

— Что ты такое говоришь, Хэйт? Ты хочешь умереть?

— Я должен, по клятве своего слова.

— Даже если ты не заслуживаешь этой смерти?!

— Даже если не заслуживаю…

— А НУ ТИХО!!! — раздался громкий рык по всему залу. Оба юнца осели и притихли, виновато смотря на Владык исподлобья.

— Я узнал, что ты, Кённиг, дал клятву моему сыну — как только битва с Люцифером будет окончена, ты сам придешь и подставишь голову на отсечение. Я готов выразить уважение твоей преданности своему слову… Но решение суда останется неизменным, господин Грейс.

Бушующий огонь тревоги в глазах дракона потух, а сам взгляд потерянно уперся в пол.

— Итак! По решению суда, Хэйт ван Кённиг приговаривается к исключению из академии Эрагон и с сегодняшнего дня считается изгнанником Мартинии!

Оба юноши застыли. Их лица были шокированы.

— Райан замолвил за тебя словечко, так что, раз ты желаешь помочь стране, то будешь сослан вместе с господином Грейсом. Вы оба будете служить под прямым командованием генерала Красной армии, Маркуса ван Блейда. С этого момента, Джейсон Грейс и Хэйт ван Кённиг получают звания призраков[8]. Если члены суда не имеют возражений… — Ларри окинул Владык хмурым взглядом, — … то суд по делу Джейсона Грейса и Хэйта ван Кённига считается закрытым!

***

После победы над Люцифером по Мартинии прошлась волна общественного шума. Газеты печатали «Невероятную битву между Богами!». Но кроме громких разговоров о той битве была оглосована правда… Владыки Марс и Михаил, что вступил в должность вскоре после затишья в Эдеме, выступили перед своими народами с речью. Каждый говорил о том, что Архангел Люцифер был язвой, поразившей страну и обрекающий ее на долгие годы мучения. Что демоны, что ангелы, все были потрясены. Все вспомнили и междоусобицу. Марс публично признал себя убийцей целой нации драконов, а Михаил возложил на всех эдемцев обед искупления перед Всеотцом — каждое воскресенье (именно в этот день была уничтожена раса драконов) жители Эдема должны были приходить в Священный Храм в центре города и молиться за умершие души драконов. Демоны, низшие, высшие, пили по одному стакану гройля[9] за каждого убитого дракона. Отныне, Тридцать первое Декабря считалось днем памяти и искупления; днем великого траура и великого уважения…

Чайник свистел и нарушал гармоничную тишину. Не спеша болезненная рука погасила огонь, чайник стих. Но теперь тишину прерывали шлепки домашних тапочек, что скользили по полу. Когда же и они угомонились, мягкое цоканье горячей струи из гордо поднятого чайного носика заполонило кухню. Сухие травы поначалу поднялись вместе с жидкостью, но потом, когда стали впитывать влагу, оседали и вальяжно падали на дно. Вода окрашивалась в темно-коричневый цвет. Еле заметный пар тянулся к горбатому и перекошенному носу. Аромат давнишних трав заставил усталые глаза сомкнуться и предаться мечтам. Улыбка сама по себе растянулась по седому щетинистому лицу. Сухие треснутые губы едва касались края белой фарфоровой кружки; горячий чай не спеша проникал внутрь организма, согревая и горло, и живот, и легкие. Отставив кружку с чаем, сгорбленное тело уселось в кресло и наконец предалось тишине, которая, если бы была человеком, давно бы уже возмущалась за резкое и долгое обрывание своей гармонии. И все эти разговоры, общественные мероприятия казались такими далекими, такими шумными и не нужными вовсе… Хозяину этого мелкого, но уютного дома, увешанного в всяких растениях и коврах, не было дела до внешнего мира — он предпочел остаться с тишиной наедине. Только вот пришедшие не разделяли его желаний…

Громкие и нетерпеливые стуки в деревянную дверь снова прервали тишину. Мужчина сначала поморщился, не открывая глаз, а потом медленно поплелся к двери, что-то недовольно бухтя под нос. Когда дверь наконец распахнулась, мужчина застыл в немом шоке, округлив глаза на две фигуры, что напряженно смотрели на него в ответ.