Тоталитаризм и вероисповедания

Гитлер, армия и оппозиция

Торжество офицерства по поводу чистки и укрощения СА было недолгим. Пришла пора распространения Глейхшальтунга

241

и в регулярные войска. Во-первых, на место гегемонии СА пришла гегемония высоко-дисциплинированных СС, фанатично преданных Гитлеру и выдрессированных быть готовыми как к самопожертвованию, так и к безжалостному уничтожению любого противника нацизма. В отличие от толпы обмякших ветеранов и просто хулиганов СА, к которым армия могла себе позволить относиться с презрением, СС было нацистской элитой не только в дисциплинарно-полицейском отношении в духе войск НКВД, но с началом войны — и в военном, когда были созданы элитарные войсковые подразделения Ваффен-СС (вооруженные СС). Регулярная армия чувствовала себя униженной.

Гитлер помнил, что в его борьбе за власть армия сохраняла нейтралитет. Он не доверял и ее монархическо-консервативному национализму с офицерско-аристократическими традициями и прямой связью офицерского корпуса с помещиками и высшим слоем промышленников. Гитлер понимал, что группа генералов поддержала его лишь с целью использовать в качестве марионетки — массового демагога. В свою очередь, военным очень быстро стало ясно, что они просчитались и что Гитлер не марионетка, а единоличный диктатор. Это военным не нравилось.

Трения начались уже в 1935 году, когда Гитлер объявил о введении всеобщей воинской повинности. Во-первых, будучи воспитанным в традициях, чуждых Гитлеру, генералитет придавал значение международным договорам и считал такое нарушение Версальского договора чреватым неблагополучными для Германии последствиями. Во-вторых, военное командование было оскорблено тем, что оно узнало об этом постановлении Гитлера, так сказать, из газет — Гитлер не консультировался с генералами об этом. В-третьих, они считали, что увеличение армии сразу с 8 до 36 дивизий нереально из-за недостатка обученных офицеров — их было всего 4 тысячи. Сопротивление генералитета вызвало и единоличное решение Гитлера ввести войска в Рейнскую область. Генералы предполагали, что Франция ответит контрударом, а немецкие вооруженные силы в 1936 году были не чета не только французским, но даже чехословацким. А поскольку Франция состояла в оборонительном союзе с восточными соседями

242

Германии, немецкий генералитет ожидал удара с двух сторон — из Франции и Чехии, — что перерезало бы Германию надвое по ее центру. Именно тогда, в преддверии похода за Рейн, образовывается в армии первый антигитлеровский заговор. Предполагалось арестовать Гитлера, как только на Германию двинутся французы или чехи, и объявить его предателем германского народа, ввергающим страну в новую катастрофу. Но поскольку Запад ограничился лишь устным осуждением Германии, а Гитлер тут же успокоил его, подтвердив признание им законности и нерушимости границ Франции и принадлежности ей Эльзаса-Лотарингии, все успокоились. Итак, поскольку и тут Гитлер одержал полную победу над военными скептиками и этим актом поднял свой национальный авторитет еще выше, замысел его свержения был отменен. Заговорщики считали, что переворот может иметь успех в народе только после какого-то серьезного провала политики Гитлера, когда народу станет очевидно, что страна зависла над пропастью.

Не был доволен генералитет и союзом с Муссолини, будучи очень низкого мнения о боевых качествах итальянцев из опыта Первой мировой войны. Высокого мнения немецкие генералы были о боевых качествах и военных традициях французов и поэтому хотели сближения с ними, в то время как Гитлер тайно готовился к конфликту с Францией. В результате советско-германских договоренностей в Рапалло и последовавшего тесного сотрудничества между главнокомандованием обеих стран, включавшего тайное создание германских военно-воздушных сил на территории СССР, а также на основании исторически-традиционного германско-русского союза, нарушенного лишь Первой мировой войной, немецкий генералитет хотел сохранения этого союза. А Гитлер в 1934 году подписал договор о взаимном ненападении с резко антисоветской Польшей. Генералам было невдомек, что Гитлеру плевать было на договора и что он готов нарушить любой из них, как только это ему будет выгодно. Дело в том, что на международной конференции в Локарно в 1925 году Германия обязалась не нарушать западных границ, в то время как в отношении ее восточных границ вопрос остался открытым. Правда, Франция заключила оборонительные договора

243

почти со всеми восточными и юго-восточными странами Европы. Реваншистски настроенные немецкие генералы лелеяли надежду о расширении Германии за счет Польши и, принимаемые ими всерьез польско-немецкие договора разрушали их планы. Кроме того, они опасались, что заключение антибольшевистского союза с Польшей приведет опять к самоубийственной войне на два фронта. Бессмысленным им казался и союз с далекой Японией.

Но больше всего армию возмущало, что, окружив себя СС и гестапо, Гитлер почувствовал себя настолько прочно, что с мнением главнокомандования уже не считался и не советовался. В 1937 году произошел бурный спор между Гитлером и военным министром Бломбергом, который ранее был сторонником Гитлера и в свое время поддержал его кандидатуру на пост канцлера. Но в данном случае он предупреждал Гитлера, что присоединение Австрии вызовет войну с западными державами, к которой Германия не готова. Как мы знаем, и эта акция сошла Гитлеру с рук, еще больше увеличив его популярность как в Германии, так и в Австрии. Кстати, экзамен похода в Австрию не выдержала немецкая военная техника: более 50% немецких танков, бронетранспортеров и грузовиков сломались на австрийских горных дорогах, что взбесило Гитлера. Так что, если бы в тот момент на Германию двинулись войска хотя бы только Франции и Чехословакии, ее взяли бы почти голыми руками. Но в отличие от сказки Чуковского, воробышка, чтобы скушать «таракана-тараканище», не нашлось, а Гитлер не прощал тех, кто смел с ним не соглашаться. И вскоре представился случай избавиться от Бломберга, который решил жениться на молодой девице, и Гитлер был шафером на свадьбе. Но затем Гиммлер раскопал полицейский документ о том, что юная жена была ранее проституткой. Произошел скандал. Бломберг должен был уйти в отставку. Естественным кандидатом на пост военного министра стал популярный в армии антинацист генерал Фритч, которого Гитлер ненавидел. И вот, чтобы скомпрометировать генерала, были представлены фальшивые документы о том, что Фритч, якобы, гомосексуалист. Несмотря на его, позже доказанную, невиновность Фритч подал в отставку. Гитлер этим воспользовался, чтобы отменить пост военного министра,

244

приняв на себя пост главнокомандующего и назначив исполнителем (со званием «Начальник высшего командования вооруженными силами») преданного себе нацистского генерала Кейтеля. Одновременно была проведена чистка немецкой дипломатической структуры с заменой беспартийного профессионального министра иностранных дел фон Нойрата рейнским винным торговцем, преданным нацистом, Риббентропом. Так, в течение 1937 года все три главные ветви государственной службы — финансы и хозяйство, вооруженные силы и дипломатия — были тарифицированы, вернее, подчинены лично и непосредственно Гитлеру. Выше мы говорили о ненужном дублировании и неэффективности гитлеровской административной системы. Но как же тогда Германия сумела вооружиться за такой короткий срок и продержаться так долго в самой кровавой войне нашего века, к тому же воюя на два фронта против превосходящих ее сил?

Тут, во-первых, нельзя сбрасывать с весов психологический фактор — националистический энтузиазм, который Гитлер умело подогревал в народе, желание отомстить за Версаль, восстановить величие Германии и перспектива «молочных рек и кисельных берегов» в случае победы. Во-вторых, еще до начала войны Германия получила подпитку ее экстенсивной экономики оккупацией Австрии и Чехословакии. Если в первой было некоторое количество нефти и других естественных ресурсов, то во второй была, быть может, самая передовая в Европе тяжелая промышленность — и в Австро-Венгрии Чехия была ее кузницей. Был в Чехословакии и уголь, и другие минералы. Затем в течение 1939-1940 годов Гитлер навязал Румынии, Болгарии и Венгрии договора, которые, не лишая их формальной независимости, превратили эти страны в сырьевые придатки Германии на очень невыгодных условиях для этих стран, но крайне выгодных для Германии. Румыния, кстати, стала главным источником нефти для Германии. Затем была присоединена Польша, куда были перевезены прибалтийские немцы, выпущенные Советским Союзом по договору с Гитлером. В Польше немецким переселенцам передавались имения бывших польских помещиков, таким образом Польша стала важным источником сельскохозяйственной

245

продукции для немцев. А к концу 1940 года на германскую армию работали заводы Франции и Бельгии, Нидерландов и Люксембурга. И все это было «под рукой» в отличие от его противников, которых разделяли колоссальные территории. Так что стратегически Германия была в гораздо более выгодном геополитическом положении и этим компенсировала количественное преимущество своих противников.

Что касается антинацистских настроений в вооруженных силах, то, во всяком случае, с 1936 года офицерский кружок заговорщиков уже не прекращал своего существования до самого покушения в 1944 году. Но он ждал того момента, когда ликвидацию Гитлера можно будет оправдать перед народом его безответственной политикой. Пока его деятельность увенчивалась успехами, это было невозможно. Между 1939 и 1944 годами покушений на Гитлера было несколько, но все были безуспешны. То бомба, отправленная в виде посылки в самолете, в котором Гитлер летел с Восточного фронта в Германию, не взорвалась, и пакет дошел благополучно до адресата в Берлине — участника заговора. То происходила осечка, потому что Гитлер в последний момент менял свой график. Наконец самое серьезное покушение взял на себя весь израненный инвалид Африканского фронта граф фон Штауфенберг: он доставил бомбу в своем портфеле на военное совещание с Гитлером в его бункере в Восточной Пруссии, поставил портфель под стол с чертежами фронта, у которого стоял Гитлер, но за полсекунды до взрыва Гитлер отошел от массивного дубового стола, и эффект взрыва получился слабее. Это было 20 июля 1944 года. Штауфенберг успел до взрыва выйти из бункера. Увидев и услышав взрыв, он решил, что Гитлер убит, дал знать своим в Берлин, и те выдали себя поспешными действиями, думая, что Гитлера уже нет. В результате все они были повешены после жутких пыток. В общей сложности было арестовано более 7 тысяч, в основном офицеров, из них около 5 тысяч было казнено[17].

Многие, в том числе Шпильфогель, преуменьшают значение этих заговоров и попыток сопротивления. Они не учитывают полное одиночество и практическую бессмысленность,

246

в которых, по воле противоположной воюющей стороны оказались антигитлеровские силы Германии. Дело в том, что были тайные встречи представителей заговорщиков с представителями Англии и Америки в нейтральных Швейцарии и Швеции, которые успехом не увенчались: западные союзники дали немцам понять, что их война не только против нацизма, но против Германии как таковой, и даже если немцы уберут Гитлера, война будет продолжаться до победного конца. А в январе 1943 года на встрече Рузвельта и Черчилля в Касабланке было окончательно постановлено, что цель войны — полная и безусловная капитуляция Германии. После этого сопротивление Гитлеру лишилось реальных стимулов и стало деянием исключительно нравственного порядка[18].