Тоталитаризм и вероисповедания

341

пока село не внесло полностью требуемые с него продналог и госпоставки. По этому указу крестьян, пойманных в сборе зерна, чтобы чем-то кормить своих детей, заключали, например, в концлагеря, а то и расстреливали. Все это привело к повальному голоду 1933 года, унесшему около 7 миллионов жизней. Но цель была достигнута: сопротивление крестьян сломлено, все загнаны в колхозы и совхозы. Сельский труд из естественного и любимого для рачительного хозяина превратился в тупую принудиловку, постепенно уничтожившую российского крестьянина, превратившую его в пьяного люмпена.

Голод 1933 года, раскулачивание и смертность в концлагерях унесли не менее 12 миллионов жизней между переписями 1926 и 1937 годов, исходя из динамики прироста населения до 1933 года и из статистических экстраполяции 1920-х годов. Эта же перепись 1937 года, в которой в последний раз содержался вопрос об отношении респондента к вере в Бога, дала весьма неприятный для советской власти и Союза воинствующих безбожников результат: две трети сельского и одна треть городского населения страны назвали себя верующими при достаточно высокой пропорции верующих среди молодежи. 80% верующих назвали себя православными. Все эти данные Сталина не устраивали, и он приказал данные переписи засекретить, а организаторов ее — расстрелять. Следующая перепись, 1939 года, была уже насквозь фальсифицирована, и вопроса об отношении к Богу не содержала.

Мы уже говорили, что одна из характерных черт тоталитаризма — перманентное культивирование чувства врага, будь то классового, расового или еще какого-либо. В Советском Союзе во время Гражданской войны и в 1920-е годы такими врагами были сначала аристократия, буржуазия и духовенство; в начале 1930-х — кулаки и всевозможные подкулачники, а во второй половине 1930-х — «просочившиеся в партию» и в вооруженные силы Советского Союза «агенты мирового капитализма и предатели дела Ленина—Сталина». После Великой Отечественной войны с приходом на смену коммунистическому интернационалу коммуно-национализма таким обязательным врагом стали космополиты и «агенты мирового сионизма», в основном это были эвфемизмы слова «еврей».

Но вернемся к 1930-м годам.

342

Для тоталитарной системы, к которой стремился Сталин, в партии нужны были не мыслители и энтузиасты идеи, а беспрекословные исполнители. Для этого надо было очистить партию от старых большевиков. Ведь вступившие в партию до ее прихода к власти и на ранних ее этапах, когда жестокости и провалы можно было оправдывать требованиями Гражданской войны, были в основном идеалистами, а идеалисты могут и разочароваться в идее, особенно, когда ее осуществление проходит по все увеличивающимся горам трупов, и конца этому не видно. А тут подвернулась Сталину еще и модель, как разделаться с реальной и потенциальной оппозицией в партии: гитлеровская «ночь длинных ножей» 30 июня 1934 года. Вряд ли было случайным совпадением организованное Сталиным вскоре после этого убийство Кирова, который, по имеющимся данным, в том же году на XVII съезде партии призывал к смягчению режима, поскольку с оппозицией в партии покончено, завершилась первая пятилетка и упрочилось положение власти. Речь Кирова была отмечена вставанием всего зала и овацией, совсем как Сталину, а Сталин этого не любил. После убийства, которое Сталин свалил на внутренних врагов советской власти, прокатились чистки по всей стране, началась массовая высылка в лагеря и на поселение дворянства, интеллигенции, духовенства и некоторых членов партии. Но это было только началом. То, что у Гитлера заняло одну ночь и имело место лишь через год после его прихода к власти, Сталин смог начать только на 11-м году пребывания у власти и завершить целыми четырьмя годами позднее. Это говорит о том, что коммунистическая партия, во всяком случае, до 1938 года, была значительно серьезнее и идейно содержательнее партии нацистской. Правда, и задачи Гитлера в его «ночи длинных ножей» были гораздо скромнее сталинских. В армии, например, если не считать отставки некоторых генералов, ему особенно несимпатичных, никаких чисток Гитлер не проводил до покушения военных на его жизнь и режим в 1944 году. Гитлер готовился к войне и понимал, что для этого ему нужна сильная и внутренне спаянная армия.

Как бы то ни было, но после «ночи длинных ножей» Сталин определенно «зауважал» Гитлера. Понял, что Гитлер

343

совсем не марионетка мирового капитализма, как считал примитивный марксистский дуализм, видевший в мире только две силы: капитализм и пролетариат и поэтому не сумевший распознать сути фашизма и нацизма[6]. Сталин понял, что Гитлер — сам себе хозяин. Характерно, что через год, на последнем VII конгрессе Коминтерна в 1935 году Сталин отменяет резолюцию VI конгресса Коминтерна (1928) против народных фронтов и восстанавливает политику блоков коммунистов с левыми партиями, политику народных фронтов. А после провалов народных фронтов в Гражданской войне в Испании и Блюма во Франции уже систематически ищет сближения с Гитлером, что и завершается советско-германским договором 1939 года.

Как и Гитлер, Сталин тоже готовился к войне, но весьма своеобразно. Помимо чистки партии, которая достигла своего апогея в 1937—1938 годах, унеся более двух миллионов жизней — в основном коммунистов, комсомольских и безбожных активистов, а также духовенства и мирских церковных деятелей, то есть людей идейных — уничтожал и собственную армию, вернее, ее офицеров и комиссаров. Уничтожены были все маршалы, за исключением Ворошилова и Буденного. Вклад этих двух «свадебных генералов» в реальное ведение современной войны равнялось нулю. Было уничтожено около 80% генералов, более 60% полковников и т.д. Но было ли это исключительно безумием? Взглянем, из кого состояли вооруженные силы СССР на 1937 год. Старшими офицерами были в основном бывшие царские офицеры, добровольно или насильственно вступившие в Красную армию во время Гражданской войны, и их ученики. Первая категория, за редкими исключениями, была чужда марксизму-ленинизму, и если их служение в советской армии было искренним, то это были идеалы российского, а не советского патриотизма. Надо полагать, что их ученики в значительной степени были лояльны к своим учителям и близки им по взглядам.

344

Солдаты же (или бойцы, как они тогда официально именовались) были в основном выходцами из деревни, где только что прошла кровавая коллективизация, которая у большинства крестьян вызвала ненависть к Сталину и его режиму. Напомним, что в 1936 году была отменена общественная категория лишенцев, то есть на военную службу теперь призывались и сыновья кулаков, и раскулаченных ссыльных, и дворянства, и духовенства. Таким образом мы получаем по меньшей мере идеологически весьма ненадежную армию. Наконец взглянем на комиссаров, которых в этой чистке было уничтожено в процентном отношении даже больше, чем офицеров. Первоначально институт военных комиссаров был создан Троцким, когда он был вынужден мобилизовать царских офицеров для грамотного ведения Гражданской войны. Поскольку к этим офицерам у большевиков доверия не было, то, чтобы они не бежали к белым и не занимались вредительством, к ним приставлялись верные большевики в качестве комиссаров-надсмотрщиков. Естественно, вначале между офицерами и комиссарами было взаимное недоверие. Но за почти два десятка последующих лет в большинстве случаев появилось взаимное доверие и сотрудничество. Многие комиссары за эти годы получили правильное военное образование в военно-политических академиях, где в военной науке их учителями были те же офицеры. Если учесть, что в институт комиссаров во время Гражданской войны отбирались самые идейные юные большевики и что для большинства из них кумиром был Троцкий — создатель Красной армии, то беспокойство Сталина было вполне оправданным. Он отлично понимал, что оснований для любви к нему у армии не могло быть. И уж если кому-либо удастся прорвать стену энкаведистского террора против Сталина, то только армии. И в панике он набросился на нее, вероятно, предполагая, что у него достаточно времени для замены расстреливаемых свежими выпускниками военных училищ. Тут он просчитался. В зимней войне 1939-1940 годов против маленькой Финляндии Советский Союз потерял около полумиллиона убитыми и замерзшими, и примерно столько же попали в плен. На каждого убитого финна приходилось чуть ли не десять погибших красноармейцев. Новые неопытные комиссары мешали воевать, их ненавидели офицеры и солдаты, и за

345

время финской войны значительное число комиссаров было убито не внешним врагом, а своими. Двоевластие — ведь приказ офицера был по тогдашним правилам недействительным без подписи комиссара — убийственно отражался на боеспособности Красной армии.

Очевидно, заключая союз с Гитлером, Сталин думал, что в его распоряжении достаточно времени для воссоздания нового командного корпуса, уже выводков его школы и совершенно ему преданных. Гитлера он слишком уважал, чтобы предполагать, что, находясь в войне с Великобританией и Францией, он пойдет на безумный шаг войны на два фронта. Чего Сталин не учел, это впечатления, которое произвела на Гитлера неудачная война СССР с Финляндией. Гитлер и не собирался воевать на два фронта. Позорная демонстрация небоеспособности советской армии в Финляндии убедила Гитлера в том, что он покончит с СССР задолго до открытия Западного фронта. Своих генералов он заверил, что это будет всего лишь летняя прогулка в Москву. Гитлер не учел, что когда встал вопрос национальной жизни и смерти, и стало понятно, что Гитлер несет народам СССР рабство, а не освобождение от большевизма, то русский боец повел себя совсем иначе, чем в Финляндии. Оба диктатора просчитались, и это обошлось народам Советского Союза почти в 30 миллионов жизней! Однако бытует еще иллюзия, что какой бы ценой это ни было достигнуто, но сталинская система оправдала себя созданием той промышленной мощи, без которой Советский Союз не справился бы с гитлеровскими полчищами. Но вот постсоветские экономические историки подсчитали, что в связи с близорукой политикой Сталина, который накануне немецкого нападения сосредоточил чуть ли не всю свою авиацию у германской границы[7] и срыл укрепления вдоль границ СССР 1939 года, немецкое наступление было столь

346

молниеносным и вызвало такой хаос в советском тылу, что чуть ли не две трети всего вооружения СССР было либо уничтожено врагом, как, например, самолеты, уничтоженные на прифронтовых аэродромах, где они стояли на приколе, либо попало врагу в руки. Иными словами, Советский Союз победил немцев с менее чем половиной всей военной продукции 1930-х годов. А такое количество ее было бы произведено и при бухаринской «полукапиталистической» системе. Причем, если бы не было голода 1933 года, коллективизации и террора, красноармейцы относились бы гораздо лояльнее к советской власти, не было бы власовского феномена — перехода на сторону врага миллионов советских граждан, и вряд ли немцы получили бы 4 миллиона военнопленных за первые несколько месяцев войны. Наконец война, несомненно, велась бы талантливее, и жертв с советской стороны было бы гораздо меньше, если бы был цел довоенный офицерский корпус.