Оборона Лиепаи (июнь 1941)

Итоги и выводы

Город Лиепая был в числе первых очагов сопротивления в полосе наступающей немецкой группы армии «Nord», где немецкие войска встретили организованное сопротивление советских войск. По признанию немцев, организация обороны Лиепаи находилась навысоком уровне, солдаты имели хорошую боевую подготовку и отважно сражались. Общие потери 291-й пд и приданных ей частей с 22 июня по 1 июля 1941 года составили: убитых 354 (в т. ч. 20 офицеров), раненых 879 (в т. ч. 33 офицера), пропавших без вести 202, всего 1435 человека.[375] Здесь не учтены потери летчиков, моряков плавсостава, комендатуры Скуодаса и другие потери. Приблизительно немцы потеряли всего около 1500 человек. Наиболее тяжелые потери немцы понесли 27 июня при прорыве советских войск из Лиепаи. В журнале боевых действий 291-й пд в 21 ч 15 м зафиксированы следующие сообщения из 506-го пп: «Потери тяжелы», в 23 ч 30 м: «Полк сильно изнурен и прорвался от прибрежной дороги на северо-восток от Либау». В вечернем докладе 27 июня отмечалось: «Боеспособность 506-го пп сократилась». Историк В. И. Савченко писал о том, что немецкие потери оцениваются примерно в 2000 убитых и раненых. С учетом имеющейся статистики с его выводами можно согласиться. Примерно в боях за Лиепаю участвовало с обеих сторон около 35–40 тысяч человек. Две трети от этого числа были немцы. Потеряв в боях убитыми около 500 человек немецкие войска полностью разгромили противника и выполнили поставленную задачу.

После захвата города немцы, как и во многих других советских городах, превратили Лиепаю в место массовых казней. Списки жертв оккупации из числа жителей Лиепаи и общее количество казненных с местами массовых казней даны в приложении 3. Многие дома и сооружения были разрушены.

Оценки советского военно-политического руководства итогов обороны города на протяжении долгих лет постепенно менялись от отрицательных к положительным. В «знаменитом» расследовании[376] Политуправления КБФ от10 августа 1941 года отмечалось следующее:

«ВЫВОДЫ:

1. Враспоряжении командира ЛВМБ капитана 1-го ранга КЛЕВЕНСКОГО было достаточно обеспечивающих средств и не препятствовала обстановка на море, для того, чтобы вывести из Либавы все материальные ценности. Этого не было сделано благодаря тому, что КЛЕВЕНСКИИ и его штаб совершенно не руководили морскими частями в базе. Сам же КЛЕВЕНСКИИ в руководстве допустил растерянность и паникерство, результатом чего на месте были уничтожены боевые корабли и другие ценности, хотя обстановка вполне позволяла нормально их эвакуировать.

2. В период боев за Либаву и отходе, ряд ответственных лиц так же проявили растерянность, панику и трусость; в частности — начальник Политотдела полковой комиссар т. ШМЫРЕВ, по которому мною доложено Военному Совету флота об отдаче его под суд».

В этом же докладе говорилось: «Отмечают все товарищи исключительную выдержку, храбрость и самоотверженность в действиях генерал-майора береговой службы т. БЛАГОВЕЩЕНСКОГО и бывшего начальника ОПП Либавской ВМБ полкового комиссара тов. ПОРУЧИКОВА, судьба которых в настоящее время не известна».

Если судьба полкового комиссара Поручикова неизвестна до сих пор, и он продолжает числиться без вести пропавшим, то судьба генерал-майора береговой службы Благовещенского прояснилась уже в годы войны. Он стал сотрудничать с врагом. После войны был арестован и в июле 1946 года казнен по приговору суда. Еще до завершения расследования в Директиве ГЛАВПУ РКВМФ № 51сс от8 августа 1941 года о повышении передовой роли коммунистов и комсомольцев в боях с врагом и усилению борьбы против трусов и паникеров говорилось: «Бывший командир Либавской ВМБ контр-адмирал Трайнин, бывший начальник штаба Либавской ВМБ капитан 1 ранга Клевенский, и командир Виндавского укрепсектора полковник Герасимов проявили позорящее звание командира трусость и паникерство, преступное бездействие власти, допустили развал управления частями базы. Трайнин, Клевенский и Герасимов отданы под суд военного трибунала».

В отличие от капитан-лейтенанта Афанасьева им повезло. Выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР 12 августа 1941 года они были осуждены без поражения в политических правах с лишением воинских званий к различным срокам заключения. Трайнин получил 10 лет, Клевенский — 8, Герасимов — 5 лет. 11 сентября 1941 года Президиум Верховного Совета СССР, рассмотрев ходатайство осужденных о помиловании, принял решение: «Амнистировать всех троих, восстановить в воинских званиях и направить в Действующую армию».[377]

67-я стрелковая дивизия как понесшая большие потери в боях за Лиепаю 19 сентября 1941 года была расформирована. Новое формирование дивизии — 27 сентября 1941 года. Свой боевой путь 67-я Севская дважды Краснознаменная, орденов Суворова и Кутузова II степени стрелковая дивизия закончила 9 мая 1945 года.

Позднее, через несколько десятков лет после описываемых событий, бывший Народный комиссар ВМФ адмирал Н. Г. Кузнецов так оценивал итоги обороны Лиепаи: «Благодаря героизму защитников Либавы, молниеносной атаки у немцев не получилось, они понесли большие потери. Мы обязаны отдать должное командирам, политработникам и бойцам 67-й стрелковой дивизии, личному составу береговых батарей и кораблей Либавской базы — они сделали все, что могли, в той трудной обстановке. Либава едва ли могла устоять при наличии тех преимуществ, которые имели тогда немцы в численности войск, уровне техники (самолеты, танки) и боевом опыте. Однако город мог продержаться дольше. Он не был застигнут врасплох, на что иногда ссылаются при описании боев передовых частей. Как уже говорилось, командир базы, а от него и командир 67-й стрелковой дивизии еще вечером 21 июня знали о возможном нападении врага в ближайшую ночь и могли привести части в готовность. Первые выстрелы на границе и налет фашистской авиации на рассвете 22 июня не были для них неожиданными. Это очень важные факты для анализа недостаточной прочности обороны Либавы и выяснения истинных причин этого явления. Там, где оборону ведут вместе армия и флот, вопросы взаимодействия имеют исключительное значение. Стрелковой дивизии, оборонявшей Либаву, могли оказать огромную помощь береговые батареи, артиллерия кораблей и подразделения моряков. Все эти силы, сведенные в одно целое и умело направленные, способны были сделать многое. Но они не были объединены, и вину за это нельзя перекладывать на командира стрелковой дивизии или командира военно-морской базы. Вопрос о том, кому оборонять Либаву, острова Эзель (Сааремаа), Даго (Хийумаа) и полуостров Ханко, кто должен стоять во главе обороны, кому подчинять ответственных за оборону лиц — округу или флоту, обсуждался до войны в наркоматах обороны и Военно-Морского Флота. Что касается Либавы, то здесь напрашивалось одно решение: назначить ответственным за ее оборону командира базы, придать ему некоторые стрелковые части и, подчинив все эти силы командующему Балтийским флотом, готовить их к обороне как с моря, так и с суши. Но в Генеральном штабе тогда одержало верх другое мнение. Хотя впоследствии, командиру Одесской военно-морской базы контр-адмиралу Г. В. Жукову подчинили для обороны Одессы целую армию, командующему Балтийским флотом в Таллине — корпус, в отношении Лиепаи перед войной вопрос был решен иначе. 67-ю стрелковую дивизию включили в состав 8-й армии, а Либавская военно-морская база вошла в оперативное подчинение командующего Прибалтийским военным округом. Надо признать, что обороне Либавы с суши не придавалось должного значения. Меня это беспокоило. В 1940 году, будучи в Риге, мы с В. Ф. Трибуцем побывали у командующего военным округом Ф. И. Кузнецова. Речь зашла о сухопутной обороне Либавы и Риги. Командующий округом не разделял наших тревог, он и мысли не допускал, что в случае войны наши войска могут отойти так далеко. Теперь мы расплачивались за недооценку сухопутной обороны баз. Хотя в Либаве было достаточно сил — стрелковая дивизия, береговая артиллерия, корабли, авиация, — мы не сумели использовать их с должной эффективностью. Дивизия оказалась растянутой на 200-километровом фронте. О своей ответственности за определенные направления и за строительство укреплений вокруг города командир дивизии и командир базы договорились только перед самым вражеским нападением. Лишь в самый последний момент были составлены таблицы артиллерийского огня для поддержки войск, а командир дивизии вступил в командование всеми силами, оборонявшими базу. С таким же опозданием началось формирование частей из моряков и гражданского населения. Вот почему, несмотря на героизм защитников города, в том числе и самого Н. А. Дедаева, отдавшего жизнь в этих боях, оборона Либавы длилась так недолго. Считаю своим долгом повторить, что ответственность за это нельзя возлагать на местное командование. Организация сухопутной обороны баз зависела прежде всего от Генерального штаба. Не могу снять вины и с себя: в свое время надо было проявить больше настойчивости в решении этого вопроса».[378]

Подводя итог столь обширному фрагменту воспоминаний адмирала Кузнецова, который в то время выполнял обязанности Народного комиссара ВМФ необходимо отметить следующее: предположение, что немцы, как и в ходе 1-й мировой войны, проведут десантную операцию прямо в балтийские порты Лиепая и Вентспилс, оказалась ошибочным. Решение о переводе базы из Лиепаи в Ригу запоздало, взаимодействие с командованием Красной армии налажено не было. Какие именно укрепления договорились строить до начала войны командиры дивизии и базы вообще не понятно. Формирование частей из моряков и гражданского населения началось уже 22 июня, поэтому тоже непонятно, что именно имел ввиду адмирал.

В настоящее время с помощью имеющихся источников можно сделать следующие выводы: сдьба защитников города напрямую зависела от ошибок советского военно-политического руководства в оценке интенсивности боевых действий в начальный период войны. Не сумев вовремя раскрыть время начала создания германским командованием ударных группировок, советское руководство не провело мобилизацию и не создало оборонительные группировки, которые могли бы задержать врага на границе для выигрыша времени, необходимого для проведения отмобилизования, развертывания и сосредоточения Красной армии. Атакованные на всем протяжении советско-германской границы, стрелковые дивизии прикрытия вступили в жесточайшее приграничное сражение с первого же дня войны неотмобилизованными. Планы прикрытия, не предусматривавшие решительного наступления противника с первого дня войны, оказались несостоятельными перед реалиями боевыми действиями. С первого дня войны командование 67-й сд пыталось действовать по плану прикрытия округа, распределив свои немногочисленные части на значительном расстоянии друг от друга, для противодесантной борьбы. Появление немецких колонн в районе Приекуле было настолько невероятным, что было принято за десант врага. Первый натиск передового отряда 291-й пд пришлось отбивать импровизированным отрядам моряков и срочно переводимых с других участков подразделениям 67-й сд. Героическая оборона в первые дни войны, потери в немецких частях, заставили германское командование временно отказаться от штурма города, ввиду необходимости перегруппировки и подвоза боеприпасов, продолжая его блокаду. Задача отстоять город, была его защитниками решена. На дальнейшую судьбу обороны города непосредственно повлияла неблагоприятно складывающая ситуация на Северо-Западном фронте в целом. Однако и командование 27-й армией не полностью использовало свои возможности до того, как убыло на даугавпилское направление. В документах армии не видно решительных мер по оказанию помощи гарнизону Лиепаи. Не было создано оперативной группы координирующей усилия по деблокаде города. Ведь силы были собраны значительные: один мотострелковый, один стрелковый полки, Рижское военное училище (не менее батальона), бронепоезд. Их одновременный удар вполне мог создать кризис в обороне 291-й пд. Однако эти силы даже не помогли прорыву блокады. Непонятно, почему командование КБФ, имея значительное превосходство в силах в восточной части Балтийского моря, не решилось вывезти защитников Лиепаи морем. КБФ имел авиацию, сопоставимую с силами люфтваффе на этом участке фронта и даже превосходящую их. Можно было задействовать находящуюся наМоонзундских островах 3-ю осбр. В дальнейшем, в более тяжелых условиях была совершена эвакуация и защитников Таллина и защитников Ханко.