Мать королей

Оставшиеся дни, проведённые в Городле, прошли у Витовта на всё более бурных сценах между ним и королём. Князь, опасаясь, как бы из его рук не ускользнула добыча, нападал на Ягайллу, издевался и раздражал его. Тот, обычно послушный, в конце концов стал упрекать. Только при прощании они слегка смягчились, а Витовт дал слово, что будет действовать согласно воле короля.

После отъезда князя грустный и удручённый король остался ещё в Городле, нуждаясь в одиночестве и отдыхе, но эта чудесная весна, которой он так радовался и насыщался несколько дней назад, ныне потеряла для него всё очарование. Птичьих песен не слышал, потому что в его ушах звучало предательство, ничего не видел перед собой, кроме образа этой жены, которую любил… неверной и неблагодарной.

Ловчий хотел проводить короля на глухарей и тетеревов, которых тот давно любил слушать. Ягайлло отказался. Это было очень плохим знаком… все каморники погрустнели. Он сидел молча по целым дням, неимоверно много пил воды и говорил сам с собой.

Перед чужими он не мог и не любил всё разбалтывать, избегал их, но с друзьями, которым верил, он с радостью советовался даже в очень важных делах и жаловался им.

Так на другой день вечером, когда пришёл капеллан Николай напомнить королю, всегда соблюдающему пост, о постных днях, он поведал ему всё, что лежало на сердце.

– Его нужно пожертвовать Богу, – ответил капеллан.

Это свойственно всем ослабевшим людям, которые, сами не в силах справиться с бременем; они с радостью деляться им с другими. Ягайлло не сдерживался, будучи уверенным в характере капеллана, знал, что тайна будет сохранена, и жаловался ксендзу Николаю на свою долю.

При первом упоминании о том, что сюда привело Витов-та и какое обвинение лежит на королеве, капеллан, заломив руки, начал заклинать короля, чтобы излишней поспешностью, повиновением жестокому князю не совершил несправедливости.

– Милостивый король, – воскликнул он, – самая бедная женщина, хотя бы жена кмета, если бы её обвинили, имеет право требовать доказательств. Что говорить, когда речь идёт о королеве, о матери твоего преемника? О женщине, вознесённой на трон?

Испуганные женщины, когда им несправедливо пригрозят пытками, неосторожными словами могут кинуть на неё подозрение. Будет страшное несчастье, взывающее к Богу о мести.

Тогда король признался в том, какие уже были выданы приказы, с которыми Витовт хотел отправить своих урядников. Капеллан начал настаивать, чтобы король отправил от себя кого-нибудь из доверенных, который опередил бы Витовта, если можно, и бдил, чтобы не схватили королеву.

Убедительные слова ксендза Николая тронули короля, обеспокоили его, он испугался, пожалел о поспешности. Но отступить, предотвратить казалось слишком поздно, а разглашать преждевременно боялся. Он хотел доверять Витовту и верить, то гневался на него.

К счастью, в королевской свите находился очень серьёзный мужчина, которому Ягайлло за долгие годы научился доверять как верному уряднику и слуге. Был им Збигнев из Бжезия, уже использовавшийся для многих услуг, посольств и важнейших дел, всегда в них удачливый, а своей должностью и значением в государстве занимающий положение, которое ему в любом случае позволяло выступить энергично.

Его одного можно было отправить к королеве и следить, чтобы не совершили того, что позже нельзя было исправить.

Ягайлло должен был довериться. Никто лучше Збигнева из Бжезия, который по должности стоял при короле, не знал его характера, слабых сторон и хороших. Приезд Витовта, тайные разговоры, перемена в настроении Ягайллы, который впал в грусть и задумчивость, уже натолкнули маршал-ка на мысль, что из Литвы пришло что-нибудь неприятное. Однако он скорей бы подумал о новых трудностях с крестоносцами, с самим Витовтом, всё беспокойней разрывающим узы, кои соединяли Литву с Польшей, чем о такой мести королеве.

Когда Ягайлло позвал его через своего капеллана в свою спальню и со свойственной ему грубоватостью всё ему рассказал, маршалек оробел от тревоги и возмущения.

– Милостивый государь, это нечестивая клевета, её следовало опровергнуть… разве у нас нет средств узнать правду? Людей, достойных веры, чтобы мы прибегали к Витовту и позволяли ему вмешиваться в наши дела? В окружении королевы много таких достойных людей, как Наленч Мальский, её охмистр, муж, достойный доверия и уважения. На что нам тут буйный и вспыльчивый князь Литовский?

Это, наверное, убедило бы короля, если бы не пришло слишком поздно. Ягайлло устыдился признаться, что согрешил поспешностью, что позволил на себя накричать и вырвать у себя разрешение. Он был вынужден защищаться и сам себя уговаривать, что королева была виновной.

Он начал перечислять маршалку имена, повторять всё, что слышал от брата, объяснять, что иначе поступить не мог.

– Она его племянница. Он бы всё-таки не пятнал собственную кровь и род, если бы не был уверен в вине! – воскликнул он. – Не разрешил бы трогать королеву, пока не убедится.

Маршалек тут же предложил себя, чтобы ночью и днём помчаться по тракту, ведущему из Кракова на Русь, догнать королеву и стоять на страже, чтобы, кроме уже осуждённых Щуковских, никому не причинили вреда. Он для того только хотел приказать взять под стражу каморников, раз так хотел король, чтобы они могли очиститься.

Збигнев из Бжезия, для которого не было тайной, что делалось на дворе, напомнил королю, что люди, окружающие принцессу Ядвигу, в постоянной войне с двором Соньки и друг против друга выдумывали откровенную клевету. Поэтому оттуда легко могли пойти донесения к Витовту, который, чувствуя неприязнь к племяннице, больше им верил, чем стоило.

Маршалек снова поколебал уверенность короля, но в то же время пробудил в нём сильное недовольство, что разрешил Витовту распоряжаться собой и без совета других людей сдал на него дело.

Того же дня Збигнев из Бжезия двинулся в погоню, очень опасаясь, что может прибыть слишком поздно… а ловчий и любимец Ягайллы, Збрамир, который знал его слабость и хотел развлечь и утешить пана, до тех пор воспевал ему красоту лесов и множество зверя в них, пока не склонил печального Ягайллу приказать готовить собак и коней, и, взяв с собой сокольничих, выехал из Городла в пущи у Буга.

Может, в голове он предполагал, что, если ехать дальше по дороге к своей Руси, он случайно встретит королеву.

Хотел её ещё хотя бы раз увидеть.