Большое сердце маленького воина

Глава 13. Заложница

На свете существовало не так уж много вещей, которые не любила Адель.

Например, рисовый пудинг, щедро политый придворным поваром густым молочным соусом. При одном виде подобного десерта к желудку девочки подкатывала тошнота.

Или, когда мама отправляла её спать пораньше. Сон — это так скучно!

Скучнее него могли быть лишь званые обеды и ужины, где должны были присутствовать все придворные и гости дворца. Да занятия с леди Джоан, пожилой суховатой женщиной, на которую была возложена обязанность обучать Адель.

И почему нельзя проводить время, как захочется? Трудно усидеть за правописанием, когда под окном раздаются звонкие голоса: Тома, сына кухарки, и Джека, сына прачки. Приятели уже час изнывают под окнами комнаты, где занимается Адель под присмотром строгой учительницы.

Как бы улизнуть с ненавистных уроков? Может, притвориться, что у неё внезапно разболелся живот? Обвести вокруг пальца Джоан — дело непростое. Но Адель так вошла в роль, что и сама начинает верить, — с её животом действительно что-то не в порядке.

Скрепя сердце и поджав сухие губы, пожилая леди позволяет ученице отлучиться из классной комнаты. Лишь бы не столкнуться с матерью, думала Адель, поспешно проходя мрачные и тёмные коридоры дворца. Конечно, поступает она плохо. Мама расстроится, прознав о её выходке. Но как усидеть в душном классе с серыми холодными стенами, когда на улице такое яркое солнышко?

Дядя Артур, как привыкла называть его Аделина, возник перед ней неожиданно, словно чёрт из табакерки.

Он лично отправился за ней в классную комнату, оставив на время послов наедине с Эдгаром.

— Адель, а я за тобой, — на лице его возникло некое подобие улыбки, но девочка ни на минуту не поверила в её искренность.

— Что случилось, дядя Артур? — осторожно спросила она.

Наверное, сейчас он будет её ругать за бегство из классной комнаты.

Но ничего подобного не произошло. У мужчины даже не возникло вопроса, почему Адель шатается по коридорам, вместо того, чтобы получать знания. Думал он совсем о другом. Как без лишних хлопот и истерик отвести её и передать в руки послов враждующей стороны.

— Адель, я подумал и решил: вам с мамой будет гораздо безопаснее пожить пока на одном из наших островов. Война разгорается с каждым днём. Я подвергаю ваши жизни риску, оставив вас при дворце. Возьми с собой все необходимые вещи. Тебя будут сопровождать мои самые надёжные люди.

— А мама? Где она?

— Она уже на корабле, ждёт тебя. Пойдём в твою комнату, соберёшься. И поторапливайся.

Адель недоверчиво покосилась в его сторону. Ей не нравилось всё происходящее. Но что она могла поделать? Остаётся лишь надеется, что мать действительно дожидается её на борту корабля. Странно, что она отправилась на него без дочери. Это так не похоже на её любящую и заботливую мамочку.

Словно прочитав её мысли, Артур добавил.

— Гертруда не хотела уходить без тебя, но я настоял. У нас почти нет времени. С минуты на минуту враг готовит нападение на дворец.

Адель послушно пошла собираться в дорогу. Артур не удержался от вздоха облегчения. Врать — не его конёк. А это была уже вторая ложь за день.

Первый раз он обманул послов, сказав, что в знак перемирия с Хитрыми Лисицами оставляет у них в заложницах свою приёмную дочь. Точнее, не это было неправдой. А то, что Адель — самое дорогое и ценное, что есть у Артура. Доверить враждующей стороне любимое чадо — это ли не доказательство честности и искренности его намерений перед Осви?

Не схитрил, лишь когда просил девчонку поторопиться. Её мать сейчас занята розами в саду. Фрэнку было приказано строго-настрого присматривать за ней. На случай, если Гертруда захочет вернуться в королевские покои, удержать её под любым предлогом.

…

— Фрэнк, становиться жарко. На сегодня, думаю, достаточно. Мы и так славно потрудились, — Гертруда смахнула тыльной стороной ладошки испарину со лба, выпрямилась и потёрла затёкшую от неудобного положения поясницу.

— Госпожа, моя жена испекла замечательный яблочный пирог. Она очень просила вас заглянуть в наше скромное жилище на чашку чая с мятой.

Гертруда засомневалась. Ей очень хотелось пить. Также не хотелось обижать мужчину и его супругу своим отказом от приглашения на чай. Но на душе было неспокойно. И откуда взялось это тревожное чувство? С её близкими людьми всё в порядке. Аделина на занятиях. Эдвин надёжно укрыт в монастыре где-то в чаще леса.

Для Гертруды до сих пор остаётся загадкой, почему Артур не сделал попытки разыскать его. Вёл себя так, словно в его жизни и не было никогда никакого Эдвина. Боялся, что если тот появится, нужно будет с ним что-то решать? Артур присвоил себе трон, который ему не принадлежал по праву. Женщину, которую Эдвин любил и считал своей супругой. Его дочь жила теперь при «славном» новом правителе. Находилась под его покровительством. Она и её мать полностью зависели от настроения и желаний Артура.

Артур и Эдвин дружили много долгих лет. Вместе росли, мужали. Их столько всего связывало…

По сути, Эдвин стал первым другом, что появился когда-то у нового короля. Первым и единственным. Его возвращение во дворец само по себе должно было повлечь за собой дальнейшие действия со стороны Артура. Всем понятно, как раньше уже быть не может. Власть им не поделить. Как не поделить Гертруду. Она его, Артура, он так считал. Раз и навсегда. Такая женщина должна принадлежать победителю. И победитель в этой игре один. Эдвин всего лишь жалкий дурак. Слабак, который не смог перенести достойно смерть дядюшки Генриха. Вместо того, чтобы воспользоваться моментом и заявить о себе, прибрать трон к рукам, разъезжал по охотам. Гонял никому не нужных лис и фазанов. Бросал свою жену одну. Словно ей было легко в тот момент находиться в стенах с зеркалами, завешанными чёрными траурными покрывалами. Он сам отказался от своего счастья, не удержал его. И сейчас получает лишь то, что заслуживает. Скрывается где-то от всего мира. От дорогих сердцу людей.

В любом случае, между ними уже никогда не будет дружбы. И это ясно всем троим. Артуру, Эдвину, Гертруде…

… Поколебавшись и не найдя весомого повода для отказа, она всё же решила воспользоваться приглашением Фрэнка и нанести визит его гостеприимной супруге.

Она пила чай с мятой, нахваливая при этом воздушный яблочный пирог с корицей, и не могла видеть, как послы Хитрых Лисиц покидают дворец. Один из них нёс сумку с вещами Аделины. Другой вёл за руку саму девочку, еле поспевающую за размашистыми шагами идущего с ней рядом мужчины.

Эдгар наблюдал в окно за отбывающими гостями. После того, как те исчезли с поля его зрения, повернулся к сидевшему за столом переговоров Артуру. Артур мечтательно прикрыл глаза в предвкушении вида побеждённой и растерянной любимой им «змеи».

— Ты превзошёл сам себя. Горжусь тобой, внук, — похвалил капитан.

… Гертруда искала повсюду, но Аделины нигде не было.

В десятый раз оббегая дворец она столкнулась с Артуром.

— Дорогая, ты кого-то потеряла? — насмешливо спросил тот.

— Я никак не могу найти Адель, с утра её не видела, — стараясь сохранять спокойствие, пробормотала она.

— У нас были послы от Хитрых Лисиц, Аделину я отправил с ними. Осви потребовал от меня гарантий, что я не намерен продолжать с ними войну. Теперь он будет уверен, — пока девчонка у них, война остановлена.

— Но ты же готовишь войска к наступлению! Что ты наделал!

… Узнав о том, как Артур распорядился судьбой её дочери, Гертруда набросилась на него, со всей силы вселившегося в неё отчаяния заколотив кулачками по его груди.

— Ты жалкий ублюдок! Немедленно верни мою дочь! — кричала женщина.

Как же хороша была она в ярости и гневе! Наконец не притворяется перед ним, показывает истинные чувства.

— Дорогая, я бы с радостью. Но ты сама во всём виновата. Хотела меня перехитрить? Вела игры за моей спиной? Перешла на сторону мятежников, а теперь пытаешься мне приказывать? — он схватил её за запястья, сжал их железной хваткой.

Гертруда вырывалась, но он оказался сильнее. Так и должно быть. Ведь он мужчина.

— Никогда не смей кричать на меня и указывать, что мне делать, — тихим и страшным голосом прошипел ей в лицо Артур.

— Ты получаешь то, что заслужила. Я старался держаться с тобою на равных. Сделал тебя своей женщиной…

— Своей женщиной?! — диким хохотом рассмеялась Гертруда ему в лицо.

— Ты убийца и вор! Вы с Эдгаром убили Генриха! Силой и хитростью захватили власть, которая тебе не принадлежит. Ты вынудил меня спать с тобой, потакать твоей грязной похоти! Тебе наплевать на меня, мою дочь, на Эдвина! Я никогда не была и не буду твоей женщиной! Это лишь плод твоей больной фантазии. Если бы ты только знал, каких сил стоило мне каждый раз скрывать отвращение, когда ты прикасаешься ко мне!

Этого Артур слушать уже не мог. Сильно побледнев, тяжело дыша, он оттолкнул от себя Гертруду. От неожиданности та потеряла равновесие, упала, больно ударившись плечом о каменные полы. Но тут же вскочила на ноги, словно разъярённая кошка, встала напротив него, прожигая взглядом бешенных глаз.

Грязная похоть… вот, оказывается, как называла она те чувства, что он испытывал к ней. А он-то надеялся, что она хотя бы немного к нему привязалась. Хоть чуточку полюбила…

Артур мог победить врага на поле сражения. Мог осудить или казнить любого, кто пойдёт против него. Но перед ней он жалок, бессилен. Как в тот чёрный день, когда Гертруда отвергла его, предпочла ему безвольного, как тряпка, Эдвина.

— Я прикажу посадить тебя под стражу, — устало выдавил из себя разом поникшим голосом, ещё больше ссутулившись и помрачнев.

— Немедленно отправляйся в свою комнату и не смей её покидать.

— Верни мою дочь, — точно заклятье, повторила Гертруда.

Приступ ярости прошёл. На душе стало пусто. Больно ныло плечо после неудачного падения, но ещё больше болело сердце. Артуру удалось нащупать её уязвимое место. И поразить прямо в него. На этот раз мерзавец не промахнулся.

— Верну, когда победим Освина. Тебе не удастся больше контролировать ситуацию. Отныне ты не можешь ничего узнавать о моих планах. Значит, не сможешь никому ничего рассказать.

— Артур…

Она была готова встать перед ним на колени, лишь бы вернуть Адель. Но Артур проявил непреклонность.

… Комната Гертруды стала местом её заточения. Она была лишена связи с окружающим миром. Единственный человек, которого видела пленница, была Тереза.

Служанка отпирала дверь своим ключом, вносила в комнату поднос, уставленный тарелками с едой. Сердито сопя, убирала те, что приносила ранее. С нетронутой и неаппетитно заветренной пищей. Всё делала молча. Терезе было приказано не разговаривать со своей хозяйкой.

Пленница не думала, что родные стены могут быть такими постылыми. Она не ела, почти не спала. В те редкие минуты, когда тягучий сон всё же накрывал её, ей снилась её семья. Спокойный и добродушный Эдвин что-то тихо рассказывает ей с вечно грустной улыбкой на губах.

Смеющаяся, непоседливая Адель, увертывающаяся от расчёски, которой Гертруда водит по её рыжим кудряшкам, пытаясь причесать дочь.