В двух шагах до контакта

— Как вам это удалось?

— Мне около шести было, я почти ничего не помню. Скрежет металла, внезапная темнота. Мы выжили каким-то чудом, потом дядя Ратмир показывал расчеты и графики удара, нас должно было размазать ускорением как остальных, но мы оказались в точке где ускорения были приемлемыми. Так и жили, пока вы меня не нашли.

— А воздух, еда.

— Я же говорю, мы в теплицах были. Большая теплица и небольшой склад с продукцией и запасными частями, для текущего ремонта. Дядя Ратмир замедлил вращение нашего обломка, а потом и вовсе уронил его на астероид. Сила тяжести была, но очень небольшая, только чтобы вода в системе не разлеталась. Вот и вышло что я стала полноценным специалистом по гидропонике и генной инженерии растений в 11 лет. И без школьного образования.

— В смысле, без школы? Так не бывает.

— А где школу найти на астероиде с населением в 2 человека? Чего сам знал, тому и учил.

— И как же ты теперь будешь?

— Ну, учусь заочно, некоторые вещи экстерном сдала, некоторые не даются.

— А почему ты жила здесь, а не в большом городе?

— Слишком долго жила одна, не могу адаптироваться.

— Насть, у меня в голове не укладывается, как же вы вообще уцелели при столкновении? Вас же перегрузкой должно было раздавить?

— Ты наши скорости со скоростями ваших последних звездолетов не путай, мы двигались не настолько быстро, а во время удара, когда начал деформироваться корпус, сработали заряды, отстегнув нашу часть от основной массы. А вот дальше нам просто повезло, мы находились в центре вращения. Чем дальше от него, тем больше центробежная сила. У нас был хороший корабль, надежный. Он дальше полетел, а вот мы остались…

— И что дальше было?

— Дальше система замедлила кувыркание до безопасной скорости, исчерпав топливо. Дядя Ратмир рассказывал, что ему пришлось очень много воды потратить чтобы окончательно затормозить и стабилизировать осколок. У нас из четырех уцелевших секций теплиц только в одной полный объем жидкости оставался, и еще в одной меньше половины требуемого, остальное потратили как рабочее тело для двигателей ориентации. Подразумевалось, что по прилету на место корабль распадется по кубикам и сложится по новому, как из конструктора, часть останется новым спутником, часть перестроится в орбитальный лифт, маневровые двигатели станут основой для внутрисистемных транспортов. Вот и были наши теплицы снабжены простенькими двигателями конструкции «сопло и кипятильник», действующие только при отсутствии тяготения, слишком малая у них тяга. Из-за этого так много рабочего тела потратили. Хорошо астероид был с запасами водного и сухого льда. Понемногу, но было. Он развернул обломок к источнику света, установил солнечные панели, которые на складе были. У нас вся поверхность корабля ими выстилалась, поэтому ремонтный комплект был. И начали жить.

— А ваш корабль нашли?

— Насколько я знаю, еще нет. Если курс остался прежним, то лет через 200–270 они долетят до звезды. И обнаружат вас.

— «Нас», ты теперь тоже наша.

— Пока еще нет. Вы слишком другие. Взять хотя бы евгенику, у нас прямое вмешательство в геном человека было строжайше запрещено. А вы почти поголовно модифицированы. И еще много чего.

— Ты преувеличиваешь.

— Ничуть. Смотрела выкладки у своего врача. Сколько, например, ты видел людей в очках?

— Ну, сварщики там, или кто с кислотами работает.

— Нет, не в защитных, а для коррекции зрения? Когда люди плохо видят? Никого, я думаю.

— Ну не знаю, может просто здоровые все.

— Другой пример, вот ты сколько можешь поднять груза и нести?

— Примерно полтора своих веса, больше с инерцией сложно бороться, если в рывке только чтобы поднять, то около трех — трех с половиной.

— А для немодифицированных это не больше трети для переноса, подъем, при условии многолетних тренировок — около двух, причем в меньшую сторону. Ты что, сам не замечаешь, те несешь на себе скаф и меня, и при этом можешь болтать, так, дышишь чуть чаще. Что такое авитаминоз ты только в учебнике прочитать можешь. И еще много всего. Все, я устала, теперь твоя очередь рассказывать.

— А о чем? Я же не знаю что тебе интересно.

— Я в одной книге читала, «хочешь чтобы человек много и с удовольствием рассказывал — спроси его о нем самом». Вот и расскажи о себе. Где ты живешь и как.

— Сложно как-то. Ну что меня зовут Максим ты и так знаешь. Я живу с родителями и младшей сестрой в соседнем городе. Через несколько месяцев закончу школу и перейду на специализированное обучение. Скорее всего на робототехнику. В свободное время гоняю с друзьями в виртуалку или занимаюсь спортом.

— А каким именно?

— Да без особой системы, силовые на тренажерах и штанга, бег и футбол в компании, без особых показательных результатов, для себя.

— Ты сказал школу закончишь, сколько тебе сейчас лет?

— Семь.

— Что? Чего врешь, — ее возмущению не было предела, она даже попыталась перегнуться через плечо, чтобы посмотреть мне в лицо — не хочешь говорить так и скажи, чего врать-то.

— Вот ей-ей не вру. Ты о нашей системе хоть чего-нибудь читала?

— Какую-то заумь, мне эти цифры ничего не говорят, — теперь она смутилась и в голосе появилась неуверенность.

— Смотри, по сравнения с Землей Изначальной, длина орбиты больше — значит у нас год длится дольше, почти в два раза. А оборот планеты вокруг оси, цикл день-ночь, тоже чуть больше стандартного, но незначительно.

— И сколько тебе в стандартных?

— Семнадцать полных. Я в первой десятке родился, так что можно сказать — абориген.

— Ну тогда ладно — она успокоилась и перестала ерзать у меня на спине, постоянно смещая центр тяжести.

— Из-за того, что крайние точки орбиты находятся далеко от местного светила у нас длинная и суровая зима, зато потом почти год лето, — я замолчал переводя дыхание.

— Расскажи еще что нибудь, у тебя это интереснее чем в учебнике, — попросила она.

— Поскольку планета не была терраморфирована, все растения и животные на ней эндемики, ну то есть местные. земные флора и фауна содержатся в теплицах под землей.

— Ну не скажи, семена и пыльца все рано уже вышли из ваших бункеров вместе с вами, люби вообще склонны засевать все вокруг себя.

— А вот и нет. за этим у нас специальный надзор смотрит, чтобы не разрушать местную экосистему.

— Поверь специалисту, жизнь всегда находит лазейку, убежденно сказала она.

— А вот и не поверю, — начал спорить я.

— Точно тебе говорю. Как специалист по генной инженерии растений с дипломом тебя уверяю. Придем на базу, я тебя мясным стейком прямо с куста угощу. Собственной разработки, — она убежденно хвасталась.

— Ты же говорила школу не закончила, — поддел я ее.

— Это по общей программе. А диплом самый настоящий у меня в комнате висит, я его через пару месяцев получила, как меня нашли. Дипломный проект как раз по этим растениям защищала.

— Чисто теоретическая разработка? Ну типа сферического коня в вакууме? — не удержался я.

— Нет, голая практика. Образцов тканей животных на моей станции не было, а потребность в аминокислотах животного происхождения никто не отменял, вот и пришлось придумывать. Я такую цепочку выстроила чтобы от растений к животным перейти в пробирке, — она протянула мечтательно, — ваши долго удивлялись.

— Пока диплом не покажешь, не поверю.

— А чего сложного, он на стенке висит, над моим старым экзоскелетом. Точно, — она аж подпрыгнула, — у меня в комнате мой скаф старый стоит, в нем я смогу сама двигаться. Надо только до него добраться.

— До него надо еще дошагать, — протянул я. Коридор по которому мы шли закончился тупиком. На правой стенке была дверь, закрытая. И открывающие механизмы были, видимо, с другой стороны или она открывалась через сеть.

— Придется возвращаться к развилке? — спросила Настя.

— Да, но тот коридор ведет в другом направлении, как бы не запутаться.

— А куда мы денемся, все равно выйдем. Меня в безбрежном космосе и то нашли, а на базе — тем более найдут. Или сервер починят с сетью, тогда вообще быстро выйдем, — отмахнулась она. И как в ней уживаются подобный оптимизм и паникующая малолетка я не понимаю.

Некоторое время я шел молча, но тут Настя завозилась и сказала: — А чего ты опять замолчал? Дальше рассказывай.

— О чем? — спросил я несколько утеряв нить разговора.

— Ну ты про себя рассказывал. Про школу, про увлечения.

— Да вроде все сказал. Если что-то особо интересует, всегда можешь посмотреть в профиле в сети. Там все есть, — отмахнулся я.

— Погоди, то есть где-то в сети можно найти информацию о тебе? — не поняла она.

— Конечно, там есть полное досье на каждого члена общества, со всеми достижениями и неудачами, с фотографиями, какие выберешь, вся моя жизнь.

— И что, вот просто так лежит? — все еще не понимала она.

— Ну, да, в свободном доступе. Захочешь — найдешь.

— А если ты чего-то стесняешься или не хочешь чтобы об этом знали? — продолжала допытываться она.

— Так мне стесняться нечего. Бедокурил как все, дружил и мирился как все. Такой же, как мои друзья и одноклассники. Я понять не могу, чему ты так удивляешься.

— Ну не знаю, бывают же у человека маленькие неприглядные поступки, которых он потом стесняется, или о которых хочет забыть, — попыталась объяснить она, — домашнее животное мучал или у младших деньги на обеды отбирал.

— Чего?! — я аж остановился от охватившего меня возмущения. Подобное просто не укладывалось в голове. Справившись с эмоциями я продолжил: — Насть, ты чего? Так не бывает. А если бы и было, то тоже будет отражено в профиле. У нас полностью прозрачное общество, все если и не знакомы лично, то через кого-то точно. Вся планета — одна большая деревня. Все всех знают. Подобные наклонности психологи купируют еще в детском саду. Я даже не представляю как такое можно было придумать, — в голове аж мысли путались от возмущения.

— Извини, я совсем мало знаю от обществе, а о вас тем более, — повинилась она, — у меня только книги были, чего прочитала на том и стоила стереотипы. В том что читала — было так.

— Понимаешь, нас в детском саду учат быть достойными членами общества, чтобы мы стремились стать уважаемыми людьми, совершающими правильные поступки. Находят и развивают таланты, способности. Согласись, изучать строение живых организмов понятнее и интереснее с преподавателем, который это хорошо знает и может объяснить. А то что ты сказала — это садизм, попытка возвыситься через причинение боли другому существу, это патология, с которой должны были справится психологи. Такого у нас не встречается.

— А власть? Точнее стремление к власти, — задала вопрос Настя, после некоторого раздумья.

— И тут так же. Разделяют лидерство и теорию управления. Быть лидером может каждый, обычно выбирается тот кто больше знает по этой теме, на это специальные групповые тренинги проводят. А вот способных к управлению немного, их обычно специально выискивают. Это талант, как к живописи, и почти такой же редкий.

— Как-то сложно воспринимается. над этим надо будет сильно подумать, — заторможенно протянула Настя, глубоко задумавшись, — а деньги? Они есть или от них вы уже тоже отказались?