В двух шагах до контакта

Глава 23

В молодости я как и любой мальчишка грезил космосом, далекими походами, неизведанными планетами. Поэтому поступление на энергетика корабельных установок было, в общем-то закономерным результатом. Практика в патруле, исследование астероидного поля. Мда. Я был молод и глуп, — он замолчал и после паузы продолжил, — На очередной петле патрулирования наш кораблик поймал сигнал от чужака. «Крейсер «Зеленые холмы Земли» передает сигнал о помощи». Поначалу его даже во внимание никто не принял всерьез. Посчитали очередной проверкой, нас, стажеров, все время гоняли по каким-то тревогам. Боцман вообще был тот еще выдумщик. Мы все были уверены что это очередная проверка. Вот и действовали без напряжения. «А что такого», «Очередная тренировка», ну и прочая чушь. Мы ошибались.

Никто не знает из каких глубин вынесло тот астероид, с разбившимся об него крейсером, да и я не захотел узнавать. Наша беда была в том, что на том обломке оставались рабочие орудия и не до конца сдохшая автоматика. Астероид медленно вращался, поэтому к нему отправился малый шаттл с частью экипажа и стажерами, что еще больше успокоило и убедило нас что все идет как и должно быть на спланированной тренировке.

Вот чего мы не знали, что не получившие ответ от системы «свой-чужой» торпедные аппараты встали на боевой взвод и когда линия прицеливания совместилась с нашим базовым кораблем система даст залп.

Патрульного практически перебило пополам. Жилые отсеки, ангары, хранилища. Там все исчезло в огне. От разгерметизации погибли те, кто был в коридорах. Остались в живых только те, кто был или в каютах, или в скафандрах. Да и первых это не надолго спасло. Запертые в коробках они замолкали один за другим. Пока мы пробивались через искореженный металл время уходило. Встроенные СЖО кают срабатывали свой ресурс. Спасти удалось лишь нескольких человек, которые были ближе к проломам. Мы не успевали.

— А потом, — я прижался к нему и он меня обнял.

— Потом. Потом было очень много работы. И расписание. Жестко распланировано все. Сон — 15 минут каждые два часа. Еда — раз в сутки. Смена патронов сжо скафандров. Замена капсул регенераторов воздуха для запертых в рубке пилотов и навигатора. Постоянная наварка дополнительного экрана от реактора и двигателей. Срезаешь переборку в одном месте, привариваешь на другое. Потому что выведенный далеко за пределы нормальной работы реактор фонит излучением, как хорошая печка. Потому что Харитоныч, старший инженер энергоустановок перевел его в такое состояние вручную. Когда стало ясно что есть уцелевшие и энергии не хватит с одного оставшегося реактора из трех положенных по конструкции он вручную переварил питатели и токосъемники чтобы хватило. Он так и остался там, в заваренном изнутри отсеке. Со сломанными ногами, обожравшийся анальгетиков он успел переделать реактор и объяснить мне режимы работы и управления этой конструкцией, до того как сгорел в излучении. Техник систем жизнеобеспечения, наладивший способ перезарядки патронов поглотителя углекислоты. Ты к примеру знал, что если патрон поглотителя прогреть резаком во 750–800 градусов в вакууме, то его можно заново использовать. Только охладить надо. А вокруг проклятый вакуум, и разогретому куску металла нечему передавать температуру. При том, что носовая часть постепенно остывает за счет излучения. А реакторный наоборот. И нет нормальной возможности это тепло распределить. А поглотители нужны срочно. Убивает-то не низкий кислород, по крайней мере не сразу. А вот избыток углекислоты делает это быстро, около 10 % и все. И запертые в своей банке с крышкой пилоты. Мы поглотители снаружи к двери приварили. На монтаж шлюза не было ни времени ни ресурсов. А у них, внутри, скафандров.

Постоянная дрожь корабля, оттого что двигатели работают короткими импульсами. На нормальную тягу нет энергии. В результате двигатель заряжается, дает импульс и отключается, но включается другой, чтобы компенсировать рысканье от несбалансированной тяги.

Бесконечные лестницы. Проброшенные через отсутствующую середину корабля. Сила тяжести соосна тяге и обратна ее направлению. Ее слишком мало чтобы тебе помочь и слишком много чтобы ей пренебречь. Ты лезешь по лестнице подстраиваясь под рывки двигателей и тащишь груз. Сорваться нельзя, тогда в одном из отсеков задохнутся еще живые.

Сварка. Когда от качества твоего шва зависит чья-та жизнь, учишься очень быстро. Сборка деталей и инструментов. Конструирование из чего придется того, без чего нельзя выжить.

— Страшно было?

— Нет. Тогда некогда было бояться. В первый момент, когда засекли пуск торпед, да. Страшно. Пока возвращались к кораблю — очень. А потом некогда.

— А тот, второй корабль? С ним что?

— Он полыхнул почти сразу после атаки. Видимо одна из торпед сработала так и не покинув пусковую. Я даже не знаю люди нажали на кнопку или автоматика. Слишком много друзей я тогда потерял, — он замолчал и отвернувшись от меня протер глаза.

— Зачем я тебе это рассказал? Чтобы ты понял что не бывает мелочей и пустых глупостей в инструкциях, слишком много безопасности и страховки от ошибок. И что где-то есть те, кому нужна твоя смерть. Чтобы тебе не пришлось понимать это глядя на наши трупы. Причины могут быть разными. Результат тоже. Но в своих действиях ты должен учитывать все возможные варианты дальнейших событий.

— А дальше? — нарушил я гулкую тишину после его рассказа.

— Когда мы выползли из затенения астероидов, вызвали помощь. Нас сняли с обломков и загнали в лазарет. Всех уцелевших. Из восьмидесяти трех членов экипажа и сорока стажеров осталось семнадцать. Почти все ушли из космоса на твердую землю.

— А почему ты назвал это «инцидент лужок»? Как-то это… - я замялся и передернул плечами, словно от холода.

— А это второй урок. Всегда найдется человек, который тебе не друг. Когда я подал рапорт о переводе один не-товарищ, начал насмехаться. Не потрудившись узнать подробности. А название прилипло. За ним оказалось удобно прятать эту историю, пусть и от самого себя, — он замолчал. Потом неловко обнял меня, фыркнул в макушку и сказал, — Ложись спать, я пойду до Василича схожу, надо кое-чего уточнить на завтра.

— Ладно. Спокойной ночи, — ответил я ему и перебрался на свою кровать. Отец одел броню и вышел. Сон не шел, выспался днем, да и история оказалась не самой убаюкивающей. Я долго вертелся и смотрел в темноту.