В двух шагах до контакта

Глава 31

Экипировавшись, мы собрались перед шлюзом. Попрыгали — побрякали и пошли. Настя как ни старалась, на ходу больше трех дронов вокруг нас держать не смогла, или шагает, или карусель крутит. Пришлось брать ее за талию и вести, чтобы она меньше отвлекалась от управления. До логова добрались без происшествий.

— Так, суслики непарнокопытные, дальше так дело не пойдет, — не выдержал Подгорельский, — Или мы возвращаем Настю обратно, или делим команду. Двое тут, двое лезут дальше. И ты, Максимка, идешь дальше, а за твоей ненаглядной пусть Миша смотрит. А то ты от ее задницы ни глаз, ни рук не отрываешь.

— Да не было такого, — попытался оправдаться я, но не вышло. На меня с укоризной посмотрела даже Настя.

— И что, мы с ней останемся тут, просто посреди коридора? — задумался Рогов-старший.

— Нет конечно, сейчас проведем вас в кабину проходчика, там засядете. И одного дрона.

— Если не надо шагать и будет где расположиться, я смогу больше в воздухе одновременно держать, — предложила Настя.

— Верю, но слишком много тоже плохо. Загоняй своих стрекоз в логово, проверяй не наползло ли новых языкастеньких.

Пока ждали результата разведки, я караулил свой сектор и параллельно обдумывал, как сильно поменялась моя жизнь за эту неделю. У всего что я считал постоянным и неизменным, внезапно появилось второе, а то и третье дно. А что-то вообще перевернулось с ног на голову и оказалось, что оно так и должно было быть. Мир вокруг стремительно вырос, а я словно вернулся в раннее детство, когда все вокруг такое огромное, а ты совсем маленькиий. А еще ты ничего не понимаешь в окружении умных взрослых, и хочется мороженое и чтоб книжку почитали.

Пока мы с дядей Яковом держали оборону, Настя с отцом проверяли дальнейший путь.

— Впереди чисто. Можете двигаться, — дал отмашку отец. И мы выдвинулись.

Логово осталось ровно таким как мы его и оставили. Остановленный проходчик. Разбитый робот. Оплавленный кислотой визор Подгорельского. Все ровно так, как мы оставили вчера.

— Чисто, ходите, — скомандовал оставляемой половине команды полковник. А когда они подошли, открыл дверь в кабину проходчика, — Залезайте. Рычаги можно дергать сколько влезет, у всей такой техники сложная процедура старта, так что ничего не поломаете.

— И ты думаешь, что я не найду инструкцию? — ухмыльнулся отец.

— Ну, ты же точно не знаешь, что искать ее надо за вот этой дверцей, точнее на самой дверце с внутренней стороны, — вернул ему подколку Яков, — Но покататься с ветерком один бес не выйдет. Его и улитка обгоняет на поворотах, 2 ке-мэ в час для него крейсерская скорость.

— Ну да ему больше и не надо, — подтвердил отец, запихивая Настю в кресло оператора, — Садись давай, с комфортом. Поднимай двух стрекоз, а я одну поведу, я не такой уникум как некоторые. Ты смотришь за разведкой, я слежу за тобой. А вы топайте, топайте, нечего над душой стоять, — за его подчеркнуто-бодрым голосом стояла большая тревога за сына. Отпускать его одного в логово наводненные непонятными монстрами было страшно. Да, он не один, с ним Яков, но тот уже один раз чуть не попался. Так что кто кого беречь будет — не до конца ясно.

— Поднимаю дронов, — продублировала голосом Настя, а мы с Подгорельским в этот момент открыли ворота в чужую лабораторию, чтобы дроны прошли на разведку. Мимо нас с шелестом проскочили все три. Разойдясь по широкой дуге сразу за воротами.

— Мы же собирались одного тут оставить? — не понял я их маневра.

— Так я на месте буду сидеть. Уже веду еще парочку, — отозвалась Настя.

— Потопали? — предложил Подгорельский.

— Идем, — согласился я и перевел флажок предохранителя на позицию «ОД». И мы вошли в пролом.

Красиво позвучало? Не то слово. На самом деле уровень пола после пролома был почти на метр ниже. Так что мы аккуратно спрыгнули на кучу колотого бетона, что проходчик наломал.

Дроны, покрутившись какое-то время вокруг нас уже умызнули в коридор, оставив нас в тишине. Мы же осматривали столы и лабораторное оборудование. Я никак не мог найти отличия от нашего кабинета химии в школе. Самые обыкновенные штативы, колбы, и прочий стеклянный набор юного химика. Судя по маркировке, даже в метрической системе. Буквы только непонятные — квадратиками. Но именно буквы, не иероглифы.

Я осторожно выдвинул ящик стола. Пыльные пробирки на потерявших всякий цвет чернил листах бумаги. В уголке — комок ржавчины. Скорее всего от канцелярских скрепок. Как не странно, но и в наше время это бюрократическое изобретение продолжает свой труд на благо общества. Хотя и не так часто пользуются бумажными носителями.

— Что застрял, пойдем дальше, — позвал меня дядя Яков.

— Иду, — и я так же медленно закрыл ящик. Не хватало еще неосторожным движением испортить бумагу. Она и так явно на пафосе держится. Давно пора в труху превратиться, а она еще форму сохраняет.

Я подошел к полковнику. Он как раз закончил перефотографировать шильдики на оборудовании вдоль стен. Мы перешлем их в город и дальше, пока не найдется человек, способный их перевести.

Оборудование, кстати, было плотно затянуто в паутину. Хотя наверное Настя права, это ближе к грибнице. Какой безумный паук будет охотится на такой глубине? Тут явно никаких мух нет. Да и ловчие сети тогда должны быть раскинуты все-же на большем пространстве комнаты. А не расползаться из одного угла комнаты, точнее шкафа в углу.

— Проверяем? Очень похоже на паучье логово.

— Да, вставай сбоку, по команде распахнешь, — скомандовал Подгорельский, заменяя патрон в дробовике, — На счет три.

— Готов, — я ухватился за ручку шкафа.

— Раз. Два. Три! — я рванул дверцу и отскочил в сторону. Тоже беря на прицел внутреннее пространство шкафа. Но паука или какой другой живности там не оказалось. Только два баллона с осыпавшейся краской и густо заплетенными вентилями перед каким-то устройством, видимо смешивателем и распылителем, судя по раструбу в верхней части. На одном вентиль почти отсутствовал, превратившись в невесомо-воздушные хлопья кристалла, от которого и начинала тянуться вся эта паутина. Как кристалл, так и паутинка не отличались ни хрупкостью, не гибкостью. Вентиль второго отсутствовал полностью. Лишь в паутине грустно висели детали запорного механизма, из другого сплава, видимо не такие вкусные. Мы закрыли шкаф и двинулись на выход.

— Образцы, — напомнила Настя, — Вы мне образцы обещали.

— И куда мы их тебе наколупаем? В карманы чет не хочется, — проворчал Подгорельский, — У меня только мягкие пакеты, больше ничего подходящего не нашлось.

— Стой, я вроде их видел, — я метнулся к лабораторному шкафу, за одной из приоткрытых дверок с осыпавшейся краской обнаружилась батарея тонких пробирок. И что особенно ценно, со стеклянными же пробками. Взяв несколько штук, я вернулся обратно.

— Обожди-ка, — остановил меня дядя Яков, когда я уже протянул руку к паутинке. Он внимательно смотрел на какой-то прибор, то приближая, то отводя щуп от места где паутинка соприкасалась со мхом.

— Что там, — заинтересовался отец.

— Электричество, туды его в качель. Мох под напряжением. Не сильно большим, но есть. Точнее наоборот, напряжение высокое, сила тока маленькая, частота большая. Нам повредить не должно, но ситуация подозрительная.

— Василич, тебе сейчас все подозрительно. Даже как твоя струйка в дно унитаза бьется. Просто аккуратно возьмите образцы того и другого. Кусачками, чтоб под разряд не попасть, если оно начнет сопротивляться.

— Так, Максимка, дай мне пробирку и пару шагов назад. Если меня все же дернет током, то я назад отвалюсь, отволочешь подальше. Понял? — выдал мне инструкции Подгорельский.

— Принято, — я переместился к нему за спину, поставил автомат на предохранитель и убрал его за спину.

Он осторожно настриг несколько веточек мха и сложил их в пробирку. Так же поступил и с паутинкой.

— Ну что там? — не утерпела Настя, пожираемая своим неугомонным любопытством.

— Когда отрезал, небольшие скачки напряжения на мхе. Паутина — без изменений. Режутся плохо. Мох плотный, вязкий. Паутина больше на стекло походит. Крошится по срезу и ломается от давления, — прокомментировал дядя Яков. Он закрыл пробирки и спрятал каждую в свой пакетик. Одну пустую тоже.

— А ее зачем?

— Неуч, а как мне определять, что на мхе было, а что в пыльной пробирке завелось, — отчитала меня Настя, — Вроде умный, но местами такой…

— Красивый, — заступился за меня отец. Мы посмеялись. Мне было чуточку обидно. Иногда мне начинает казаться, что я здесь единственный ребенок, да еще и дошкольник. А они все большие, а я маленький, им до пояса. Хотя почти догнал дядю Якова в росте.

— Нашли что-нибудь?

— Прошли коридор в оба конца, большинство дверей закрыты, несколько штук прогрызены, как эта, остальные держатся. А еще в конце этого коридора переход на большой зал. Но там стеклянный шлюз, а у нас лапки, — пошутил отец.

Нашли еще место, откуда начал распространяться мох. Это на другой стороне коридора через три двери от этой, — дополнила Настя.

— Но вы туда врядли доберетесь. Там мох сильно разросся. Думаю и выдаваемое им напряжение будет выше.

— Так, а что по живности? Языкастеньких видели?

— Нет, но видели несколько медленных улиток. Грызут мох, ползут дальше.

— Крупные?

— С литровую кружку.

— Ага. Сейчас попробуем взять. Ты охотишься или я? — этот вопрос был неожиданным. И что выбрать? Скажем честно, мне не понравилось убивать. Но и сваливать грязную работу на товарищей нехорошо. Гниловастенько. Лицемерно.

— Давай я, — определился я с ответом.

— Давай, — подтвердил Яков и немедленно пошагал на выход из комнаты. Впереди меня. Под его ногами скрипел и искрил мох.

— Нормально. Скаф не пробивает, — поделился он наблюдениями, — Но нервирует.

— И зачем?

— Да жалко мне тебя. Хоть ты и легче по весу. Тебя выдернуть проще было бы.

Мы вышли в коридор. И как и все на этой базе, он был странным. Нет, коридор сам по себе был вполне обычным. Широкий, высокий, с регулярно висящими пыльными светильниками. А вот на полу было как всегда. Начнем с того, что мох покрывал не всю ширину коридора, а шел неширокой полосой ровно посередине. Второе, все повороты строго под прямым углом. Никакой анархии в живых порядках. Что так не бывает, было понятно даже мне. И третье. Мох шел только к открытым дверям. К закрытым — узенькая полусухая полосочка. Я мог бы предположить, что он рос просто на какой-то подложке, но под ногами был обычный полированный бетон. Без каких-либо признаков покрытия, за которое могли зацепиться корни.

— Как всегда, — протянул я, отшагивая в сторону, на пустое место вдоль стены.

— Ну ты глянь, а я и не догадывался, что знания по растениеводству, поцелуйными путями передаются, — ввернул шпильку дядя Яков.

— Даже если так, тебе предстоит оставаться в невежестве, — поддержала шутку Настя.

— Ну и где ваша дичь? — вмешался я в их перепалку.

— Слева от входа ищи. Метрах в семи.

Я вскинул автомат к плечу. Впереди копошилась тварь, обозванная ими улиткой. Скажем так, к улитке это и близко не лежало. Толстая гусеница с тонкими лапками на переднем и заднем конце тела жрала мох. Ее пасть широко раскрывалась, затем она будто выворачивалась на изнанку, облизывая кусок пола, и втягивала мох в себя. Затем делала небольшой шаг, поднимая переднюю часть, вытягивалась и опускала ее на облизанную землю. Таким же методом подтягиваяя заднюю. Как обычная землемерка.