В двух шагах до контакта

— Глянь-ка, почти как была, — весело приветствовал его Яков, свернув из пальцев фигу и шевеля большим пальцем. Затем он обратил внимание на экран и поздоровался, — Привет Игорь.

— И тебе здравствовать Яков Василич, — ответил тот, — так когда энергию подадите, разгильдяи?

— Если совсем туго, то к вечеру, если терпит, то через пару дней, но лучше дня через четыре, зато в полном объеме, — предложил отец.

— Ладно, сейчас прикинем-посчитаем, скажу. В целом терпит еще, — отозвался Игорь, — заканчивайте переоснащение пока.

Когда он отключился, я спросил: — Тебе удалось наладить связь?

— Вроде того, мы договорились использовать резервные линии в кабеле, по которому телеметрию с энергоцентрали получаем. Так что связь у нас есть, но пока только с диспетчерами, Игорь обещал нормально подключить нас в сеть через пару дней. Так что будут у нас и карта и нормальная информационная поддержка. Сможешь даже с друзьями созвонится, последние сплетни обсудить.

— Здорово. А то как мышь по лабиринту вслепую шарился. А когда примерно будет? — поинтересовался я.

— Я же говорю, через пару дней. Пока они сопряжение с нашими сетями сделают и с чертежей, что Сурин привез, нормальные карты выстроят. Так что с приключениями и прогулками под луной придется обождать, — он рассмеялся, — Тем паче, что твоя подружка от тебя прячется.

— И ничего она не прячется, — насупился я, — И она не моя подружка. Просто знакомая.

— Ну не буду спорить, — он хитро перемигнулся с Подгорельским, — Ладно, готовы к ударному труду на благо общества?

— Да заканчивай трепаться уже, — поддержал его Яков Василич, — Командуй, чего нести, зачем трясти, куда сваливать.

И мы занялись работой. Мне доверили укладывать новые кабели по коробам и их крепеж. Нудное и времезатратное дело. Зато отец с Подгорельским от этой работы освободились. Работали опять не нормативно, до позднего вечера, поужинали (опять кашей), и спать.

Новое утро лишь немного отличалось от вчерашнего, в том смысле что выло, ныло и скрипело по прежнему, но обошлось без уколов. А папа, размяв мне спину, просто выдал тюбик, с наказом остальным заниматься самому. А когда я зашел в столовую, они как раз спорили.

— Да ничего ему не будет, только мясо нарастет, — Говорил дядя Яков.

— Блин, я не про это вообще, я спрашиваю, чего ты туда намешал, коновал сельский, чтоб хуже не было. Твои познания в медицине нормального человека в ужас приводят, я уже не говорю про поседевших от ужаса врачей.

— Да не кипятись ты, это стандартный коктейль «новобранец», вот никому с него хуже не было. Ну ни разу. В соревнования ему на полгода дорога закрыта будет, это да, а все остальное нормально будет. Безвредный он. Сейчас хапнет, кулешом сверху прихлопнет и жизнь прекрасна.

— Да я тебе про другое. Ты пичкаешь моего ребенка сомнительными медикаментами у меня за спиной, а мне про еду сказки сказывать начинаешь.

— А я тебе говорю, что лучше сытного кулеша ничего нет! На, как чуял что понадобится, — он протянул отцу записку, — Специально написал.

— Ты сдурел, старый?! — папа в диком раздражении практически кричит.

— А ты дальше первых трех строк прочитай. Не веришь мне — свяжись с медициной.

— Так, Максимка, эту бурду не пей, я сейчас, — и он выскочил за дверь.

— Дядь Яков, а чего это ты намешал, что его так… — я замялся подбирая слово.

— Анаболики, стероиды, немного направленных анальгетиков и протекторы. Самодельный состав для набора мышечной массы и скорости. Привет, так сказать из армейского прошлого. Правда и тебе придется вдобавок к этому на тренажерах всерьез повисеть, чтоб в сало не ушло. Как раз вечером и займемся, — пояснил он.

— А зачем? — задал я интересующий меня вопрос.

— Понимаешь, малой, не верю я что вся эта история закончилась. Сам посуди, до конца карантина нам отсюда ходу нет, а значит шахту придется разведывать и укреплять по настоящему. Так что дополнительные руки с оружием нам ой как пригодятся. Да и не думаю я, что к нам исследователи быстро доберутся. Значит полезем мы сами, дадут допуск и спишут в потери. А с этим твои шансы будут чуть выше. По реакции ты пока на первом месте будешь.

— Что-то ты какие-то ужасы рассказываешь, — усомнился я.

— Да ничуть. Подружка твоя точно на месте не усидит, видел я таких дурноголовых исследовательниц. Как отойдет от последствий вашей прогулки и до тушки доберется — труба дело, либо нас вынудит на разведку идти, либо, что скорее всего, сама полезет. А мы за ней.

— А не перегибаешь? Не совсем же она дурная.

— Вот и проверим. Но готовься, — он замолчал, задумавшись и будто вороша в памяти страницы прошлого.

— Мда, надо было ему сказать, нехорошо получилось. Хотя точно бы уперся и в случае чего были бы не готовы. Сделанного все равно не воротишь. Жуй давай, а то остынет все окончательно.

Я принялся завтракать, примерно на середине порции вернулся отец. Уже не таким бешеным, но все равно сердитым и взъерошенным. Плюхнулся за стол перед своей тарелкой, грустно вздохнул и со странным выражением лица пододвинул мне стакан с коктейлем.

— Разобрался? — спросил Подгорельский. Отец кивнул и ответил: — Но ты мог мне и сказать. Не мутить за спиной.

— Прости старого дурака, — повинился Яков, — но ты никак бы не согласился с моими доводами. И потеряли бы время.

— Медицина дала добро, — обратился ко мне отец, — Но соревнования тебе закрыты минимум на год, любые, ну кроме шахмат разве что. Эта бурда поможет тебе набрать массу, мне еще выдали список тренировок на реакцию и ловкость. На вот, осваивайся, — он подошел ко мне и протянул список, — Прости что не уберег, — он положил руку мне на плечо и крепко сжал, заглядывая в глаза, — Сейчас поедим и свяжемся с городом, у нашего главы безопасников какое-то дело к всем нам.