Гидра-2. Криминальные истории 60-х

ДЕЛО О ЛИШЕНИИ РОДИТЕЛЬСКИХ ПРАВ

Зал судебного заседания районного народного суда. Слушается дело о лишении родительских прав матери двух детей, мальчиков — четырех и пяти лет. В зале много народа. Непростое дело — лишить мать родительских прав, т. е. признать, что она не может являться матерью. Не часто такое бывает. Но сегодня слушается именно такое дело. Решается судьба двух маленьких мальчиков, которых нет в зале суда и которые, возможно, никогда не узнают об этом процессе, о том, что именно он сыграл важную роль в их жизни. Никто не знает, кем они станут, когда вырастут. Собравшиеся в этом зале хотят, чтобы они выросли честными людьми, достойными гражданами нашего общества. Но дадим слово участникам процесса.

Истец. Высокий крупный мужчина с большими сильными руками рабочего человека. Не спеша встал, покашлял в кулак.

— Моя жена начала выпивать после рождения первого ребенка, — произнес он глуховатым голосом. — Но эти случаи были не часты. Я думал, что это пройдет. Думал, родится второй ребенок — кончится эта блажь. Но после рождения второго и когда он немного подрос, у нее появились запои. Она напивалась до невменяемости. Мы вначале жили с моими родителями в одной квартире. За детьми смотрела мать — и кормила, и мыла их. Потом мы получили отдельную квартиру и уехали от родителей. Там дети оказались безнадзорными. Нередко бывало так, что я приходил домой, жена спит пьяная, дети не накормленные, неухоженные. Я просил мать, чтобы она приезжала и ухаживала за ребятами. Жена была против. Настраивала детей против бабушки и дедушки. Я много раз разговаривал с женой, просил ее, чтобы она бросила пить. Говорил, что иначе разведусь. Она обещала, но через некоторое время опять напивалась, и все продолжалось по-прежнему.

— Врет он все, — раздался вдруг громкий хриплый голос. Все обернулись. Говорила женщина с отекшим, словно со сна лицом. — Сам жрал водку в три горла.

— Ответчица, вам слова никто не давал. Помолчите, — спокойно сказала судья, пожилая женщина с гладко причесанными седыми волосами.

— В 1967 году, — помолчав некоторое время, продолжал истец, — я подал заявление на развод и одновременно просил взыскать с нее алименты на содержание детей. Я думал, что это ее остановит, что она одумается, бросит пить. Но ошибся. Вначале она не пила, жизнь вроде стала налаживаться. Но потом опять стала пить.

— Где и кем вы работаете? — спросил народный заседатель, молодая женщина, похожая на учительницу.

— Я работаю шофером. Раньше работал на международных рейсах. Бывал в командировках. Мне соседи говорили, что к жене приходят мужчины. Я ушел с той работы. Устроился в городе. Каждый день бывал дома. Жена не стала ночевать дома. Где она бывала, я не знаю.

— Все врет. Сам шатался неизвестно где. В командировках он бывал… Ха-ха, — опять громко сказала та женщина, которую судья назвала ответчицей, и хрипло засмеялась.

В зале стояла некоторое время тишина. Судья строго посмотрела на нее. Та отвернулась.

— Все это отрицательно влияло на детей, — продолжал истец. — Они начали говорить всякие нехорошие слова, не слушались. Сейчас они живут у моих родителей. Жена совершенно им не уделяет никакого внимания, не занимается их воспитанием. Я чаще бываю у родителей, чем дома. Дальше так жить нельзя. Поэтому я прошу лишить ее родительских прав. Я и мои родители воспитаем детей и без нее.

Вопросов к истцу не было. Он сел на свое место. Судьи, посовещавшись, предоставили слово матери истца — маленькой, худенькой старушке.

— Все, что сказал мой сын, — правда. Так оно и было.

— Правильно, правильно. Заладили, — негромко, но четко сказала ответчица. — Сама была против меня, потому что я из деревни.

— Глупая, — повернувшись к ней, ответили старушкаю. — Опять ты не то говоришь. Мы сами не больно городские. Дело не в деревне. Она очень грубая, — повернувшись к суду, продолжала она. — Оскорбляла сына, нас с мужем. Даже драться налетала. А когда стала выпивать, вообще жизни никакой не было. — Она заплакала, молча вытирала слезы. — Мне мальчиков, внучат жалко. Не повезло им. Сиротинки при живой матери. Но мы их воспитаем, поставим на ноги. Что теперь делать.

Суд выяснил, что родители истца — пенсионеры, живут в однокомнатной квартире, хотят воспитывать внуков.

Когда слово было предоставлено ответчице, она сразу перешла в атаку:

— Они все сговорились. Специально так говорят, чтобы избавиться от меня. Он, — кивнула она головой в сторону истца, — нашел себе, наверное, городскую, расфуфыренную. А я простая, деревенская, не умею так одеваться. — Она заплакала. — Зачем он на мне женился? Привез сюда, а теперь бросает и детей отнимает. Что я буду делать одна? Вот возьму и уеду обратно в деревню. И пусть он с детьми один поживет.

— Ответчица, — остановила ее судья. — Вы должны отвечать по существу дела. Признаете вы иск или нет? Если нет, то почему?

Она некоторое время помолчала, тупо глядя на судью.

— Как это признаю? Не признаю.

— То есть вы согласны с тем, что говорит истец и не возражаете, чтобы детей воспитывал он и его родители.

Она некоторое время молчала.

— Нет, не согласная я. Врет он все. И мать его тоже врет. Вовсе я не дралась с ними и не ругалась. А детей я воспитывала. Выпивала только вместе с ними. Путь они докажут, что я пьяница и что за детьми не ходила. У них свидетелей нет. А без свидетелей нельзя судить. Я не согласная.

— Значит, вы считаете, — продолжала судья, — что оснований для лишения вас родительских прав нет, что вы сами в состоянии воспитать детей. Но истец говорил, что вы выпиваете и ведете себя в отношении детей неправильно.

— Врут они. Я не пьяница. Они сами пьют, а муж — вообще алкоголик.

— Вы утверждаете официально, что ваш бывший муж — алкоголик?

— Да, я заявляю официально.

— Хорошо, мы проверим. Слово предоставляется представителю районного отдела народного образования.

Встала молодая стройная женщина.

— РОНО поддерживает исковые требования истца. Факты, изложенные им, соответствуют действительности. Мы обсуждали поведение матери на заседании комиссии по делам несовершеннолетних. Наши работники проверили условия жизни детей у бабушки и дедушки. И, по мнению комиссии, они вполне могут это сделать. Дети выглядят ухоженными. Чувствуется, что в отношении их проявляется большая забота. Комиссия обследовала и условия жизни матери. В квартире грязно, не прибрано. Ответчица при посещении ее членами комиссии находилась в нетрезвом состоянии, грубила, выталкивала их из квартиры. В такой обстановке дети находиться не могут. Комиссия считает, что ответчица должна быть лишена родительских прав, а дети оставлены на воспитание отцу и его родителям. Комиссия также считает, что ответчица не достойна проживать в нашем городе, и поэтому обращается к суду с ходатайством о выселении ее из Москвы.

— Не имеете права выселять из Москвы. У меня постоянная прописка, — вдруг, быстро встав с места, громко сказала ответчица. — Не ваше это дело.

— Я вас предупреждаю, — спокойно сказала судья, — если вы будете вести себя неправильно, мешать слушанию дела, я вас удалю из зала суда.

Следующее слово было представлено инспектору по делам несовершеннолетних, молодой женщине в милицейской форме.

— К нам обратились соседи ответчицы. Они сказали, что мать двух детей пьет, к ней приходят мужчины, когда муж бывает в командировках. Дети часто гуляют во дворе без надзора, плачут на лестничной клетке. Мать ругается на них нецензурной бранью.

Я лично занималась этой семьей. Много раз ходила к ответчице на квартиру, беседовала с ней, вызывала в детскую комнату вместе с мужем и одну. Обратилась по месту ее работы, чтобы там на нее оказали воздействие. В материалах дела есть акты о посещении квартиры ответчицы. Там отмечено, в каком состоянии она находилась, как себя вела. Она нередко бывала выпивши. Один раз шумела, оскорбляла соседей, ругалась. В квартире не убрано. Грязно.

Один раз дома находился муж. Ответчицы не было. В квартире — порядок. Дети играли. Он читал. Был трезвый.

Во время бесед она обещала больше не пить, вести себя нормально. Но слова никогда не держала.

Детская комната считает, что оставлять детей с матерью нельзя. Они уже начинают все понимать и перенимают плохое от матери. Ее необходимо лишить родительских прав.

— Во как. Раньше она говорила, что хочет мне помочь, а теперь что? — негромко, не поднимая головы, сказала ответчица.

— Да, мы хотели вам помочь. Сколько раз я с вами беседовала. Вы обещали не пить и воспитывать детей, как надо. Но слова не держали. А теперь речь идет о будущем ваших детей. С вами разговаривать бесполезно.

Представитель совета общественности дома. Пожилой полный мужчина.

— Вот и этот вылез, — глядя на него, негромко, как бы для себя сказала ответчица. — Тебя только здесь не хватало.

Никто не обратил на ее реплику внимания.

— Все это происходило на наших глазах. Наш совет ею тоже занимался. Я живу в соседней квартире. Много раз слышал скандалы, шум. Она как напивалась, так буянила. Муж ее связывал.

Детей кормила нерегулярно. В нетрезвом состоянии укладывала детей спать не кормлеными, не следила за ними. Они часто бывали грязными, неряшливо одетыми. Муж вынужден был не давать ей зарплату, сам покупал детям пищу и одежду. Помогала им и бабушка, когда он бывал в командировках. Совет считает, что детей ей оставлять нельзя. Она их испортит.

— Ответчица заявила суду, что истец — алкоголик. Что вы можете сказать по этому вопросу? — спросила судья.

— Какой он алкоголик? Разве алкоголик может работать шофером. Их же проверяют. Я его пьяным ни разу не видел, кроме больших праздников. Так тогда все выпивают.

Следующим выступил рабочий предприятия, где работала ответчица.

— Я член цехкома профсоюза. Ответчица работала в нашем цехе. Она на работе появлялась в нетрезвом состоянии, нарушала трудовую дисциплину, прогуливала. Мы ею занимались. Обсуждали на заседании цехового комитета. Потом пришло письмо из милиции. Я был назначен от цехкома для проверки ее домашних условий и оказания помощи по воспитанию детей. Бывал у них на квартире. Много раз видел ее пьяной. Разговаривал с мужем, его родителями. Обсудили ее на цехкоме. По предложению цехкома она лечилась от алкоголизма. Некоторое время не пила. А потом опять принялась за старое. По ходатайству цехового комитета младший мальчик, как ослабленный, был направлен в детский санаторий для лечения и отдыха. Но наши добрые дела не оказали на нее никакого воздействия. Недавно она уволена с предприятия за прогул — не выходила на работу несколько дней, пьянствовала.

Я считаю, что решение суда о лишении ее родительских прав будет правильным.

Слова рабочего ответчица слушала, опустив голову, и молчала.

На свидетельском месте — воспитатель детского сада, молодая девушка.

— Дети истца и ответчика находятся в нашем саду. Обычно в садик их приводит бабушка. Отец. Раньше приводила мать. Но в этом году она ни разу в детсад за детьми не приходила. Всегда их брал отец или бабушка. Летом, когда детсад был за городом, туда приезжал отец вместе с бабушкой и дедушкой. Один раз приехала мать, ответчица, требовала выдать ей детей. Она была в нетрезвом состоянии, очень пьяна. Я не могла ей дать детей, направила ее к заведующей. Заведующая тоже сказала ей, чтобы она пришла в другой раз, когда будет трезвой. Она устроила скандал, оскорбляла заведующую, меня, кричала, ругалась нецензурно. Мы ее с территории детского сада удалили. Больше я ее ни разу в течение всего лета в детском саду не видела. Ее, видимо, очень мало интересуют ее собственные дети. Ей, наверное, все равно, как они растут. Хорошо, что ее дети находятся в детском саду, где им созданы все условия, чтобы они нормально росли и развивались. Я представляю, что было бы с ними, если бы их воспитанием занималась она. Я думаю, что, кроме плохого, она их ничему не научит. Поэтому считаю, что ее надо лишить родительских прав.