Пропавшая сестра

— Mademoiselle, excusez-moi, — раздается сзади мужской голос. Полицейский в темной форме и кепке призывно машет мне рукой. Крупные желтые зубы контрастируют с нежными розовыми губами. Оглядываюсь по сторонам, но никто, кроме меня, не останавливается. Все уверены, что он обращается именно ко мне.

— Oui?

Он говорит что-то по-французски, но я не понимаю ни слова. Он снова машет рукой и переходит на плохой английский:

— Ты должна идти.

— Я вас не понимаю.

— Должна ходить со мной, — повторяет он, понизив голос. Он смотрит сквозь меня, поднимая голову так, что я отчетливо вижу сломанный, неестественно изогнутый нос. На его плече нашивка: «Police Nationale».

Сейчас. Я — полиция. Идем сейчас.

Страх сжимает сердце. Что-то случилось? Какой-то новый поворот в деле Анжелы? Зачем полиции посылать кого-то за мной на Елисейские Поля? Он что, следил за мной? Лицо полицейского абсолютно бесстрастно. С такой физиономией надо играть в покер или вести новости на телевидении.

— Что-то случилось? Вас прислал инспектор Валентин?

Я делаю несколько шагов ему навстречу, и в этот момент слабый порыв ветра доносит запах его тела. Такой резкий и неприятный, будто он не мылся несколько дней. Мой живот инстинктивно сжимается, шаги замедляются. Я узнаю этот запах. Так пахло перед квартирой Ману. Этот человек был там.

Его губы складываются в кривую ухмылку.

— Да. У Валентина есть сообщение. Идем.

Черная машина с тонированными стеклами останавливается у тротуара. Туристы, толпящиеся вблизи, разбегаются в стороны, их селфи испорчены. Человек хватает меня за локоть и толкает в сторону открывшейся двери. Мысли мечутся. Я не видела этого человека в участке. Валентин не может связаться со мной без телефона, а утром я ушла слишком рано и не успела купить новый. Наверное, послать за мной полицейского не так уж сложно. Но почему машина без опознавательных знаков, да еще и с тонированными стеклами?

От его хватки немеет рука. Мы подходим к двери, и мне сразу же бросаются в глаза пара кроссовок и футболка на переднем сиденье. На водителе низко надвинутая на глаза кепка с полицейской нашивкой, из-под козырька которой он подозрительно оглядывает толпу. Обычный седан, если бы не моток скотча и пластиковые стяжки-наручники на заднем сиденье.

С криком отталкиваю от себя мужчину, поворачиваюсь и бегу сквозь толпу туристов. Женщины вскрикивают, прерывая фотосессии, а я вслушиваюсь, ожидая услышать топот ног за спиной. Перепрыгиваю через небольшую живую изгородь, отделяющую ресторан от улицы, и пробегаю еще двадцать футов до крытой автобусной остановки. Отсюда видно всех, кто захочет приблизиться ко мне. Шляпа пропала. Легкие разрываются от бега. Мимо проезжают три такси, у светофора стоит сутулый мужчина с тележкой из магазина. Поджилки трясутся, а локоть, за который держался полицейский, горит огнем.

Зажигается зеленый. Человек с тележкой медленно ковыляет через улицу, и в это время черный седан выезжает на соседний перекресток и замедляет ход, явно высматривая меня. Сзади сигналят, седан набирает скорость и исчезает из виду. Я падаю на скамейку, на грязную подстилку из обрывков тряпок и газет. Я задыхаюсь. Сидящий рядом бродяга испуганно смотрит на меня, а потом осторожно приближается.

— Что с вами? — он повторяет это несколько раз по-французски, но я не могу ничего ответить. Язык не слушается меня. Он говорит что-то успокаивающее.

— Comptez jusqu 'a dix. Comptez jusqu 'a dix. Считайте до десяти.

Comptez. Один, два…

Этот человек хотел похитить меня. Три, четыре, пять…

Возможно, чтобы убить. Шесть, семь, восемь… И он был в квартире Ману. Девять, десять.

Значит, он следил за мной.

Я никак не могу отдышаться. Бездомный дотрагивается до меня грязной рукой, пытаясь успокоить, но внутри меня разливается дикий ужас.

— С вами все в порядке?

Я киваю. Из-за угла появляется желтое такси, и я подзываю его пронзительным свистом, которому меня научил отец, когда нам было тринадцать. Этот свист был моей гордостью, Анжеле так и не удалось его освоить. Такси останавливается. Я благодарю обитателя автобусной остановки, а он повторяет мне вслед: «Comptez jusqu’a dix».

На пластиковой перегородке в такси висит удостоверение личности водителя, и это несколько успокаивает. Мы сворачиваем налево, к Монмартру. При виде каждого черного автомобиля я сползаю все ниже и ниже, пока не остаются видны только верхушки деревьев, стоящих вдоль дороги, да облака над ними.

Я, конечно, догадывалась, что Анжела от кого-то прячется. И смутно понимала, что мне тоже нужно остерегаться. Но теперь я знаю это наверняка. Страх в моей груди уменьшается с каждым километром. А руки сжимаются в кулаки.