Пропавшая сестра

Глава 13

Ambassade. (Посольство.)

Comment dit-on? (Как это сказать?)

Combien? (Сколько стоит?)

Гнусавое жужжание дверного звонка раскалывает воздух. Я отрываюсь от своего списка, который занимает уже целый лист — французско-английский словарь, имена, заметки о людях, с которыми я встретилась, и их связи с Анжелой. Нога затекла, и я, хромая, ковыляю к домофону рядом с дверью.

— Алло? — говорю я сонным голосом, нажимая сначала одну кнопку, потом другую. Аппарат снова вибрирует под моим пальцем.

— Алло? Алло?!

— Мисс Дарби, это инспектор Валентин. Можно подняться к вам?

Я нажимаю большую кнопку, которая открывает дверь подъезда, затем осматриваю квартиру. Ну и бардак! Всюду валяются какие-то бумаги и коробки. Прибраться, увы, не успею.

Я слышу, как неторопливо, но в то же время твердо ступает инспектор Валентин по лестнице. Каждый шаг впечатан в историю.

Я быстро прячу лифчик в спортивную сумку, взбиваю одеяло и принимаю непринужденный вид.

Звук шагов затихает у моих дверей. Валентин приветствует меня дежурной улыбкой. Он приглаживает вьющиеся волосы и пожимает мне руку.

— Мадемуазель.

Запах мяты продолжает сопровождать его, забивая запах карри в коридоре.

Взглянув на него, я понимаю, как много всякого странного и удивительного случилось со мной за эти четыре дня после нашей первой встречи.

Валентин окидывает взглядом беспорядок. Он перешагивает через ящик с папками и картонную коробку и подходит к заваленному бумагами столу. Кладет стопку каких-то документов на закрытый ноутбук и жестом указывает мне на кровать.

— Мисс Дарби.

— Спасибо. Я постою.

— Ну, как хотите.

Валентин садится за письменный стол.

— Как продвигается дело Анжелы? — спрашиваю я его. — Есть ли новости?

Он выдавливает улыбку. Рыжеватая щетина блестит на его подбородке, выглядит он так себе, как будто тоже недосыпает. Ну и хорошо.

— Дело движется… Но я хотел бы задать еще несколько вопросов, если не возражаете.

Я опираюсь на кухонную стойку.

— Мисс Дарби, я слышал, что вы много гуляете по нашему прекрасному городу. Думаете, это разумно?

— Не понимаю…

— Извините, мисс Дарби. — Валентин скрещивает тонкие ноги. — Вы приехали в Париж, чтобы забрать вещи сестры и попрощаться с ней. А вместо этого разгуливаете по городу с малознакомыми людьми, в то время как расследование еще не окончено. Вы считаете это разумным?

Он смотрит на меня, как учитель, ожидающий ответа от провинившейся ученицы.

— Вы что, следили за мной?!

— Мисс Дарби, вы эффектная женщина. У вас запоминающаяся внешность, как и у вашей сестры. Сведения, которые мы собрали о ней, ясно дают понять, насколько заметной фигурой она была в Сорбонне. Вполне возможно, что ее красота и открытый характер и привели к тому, что с ней произошло. Вряд ли стоит пытаться ей в этом подражать.

— Я не пытаюсь никому подражать. Я сама по себе.

Валентин встает.

— У нас во Франции не принято так разговаривать с полицейскими. Вы очень уязвимы здесь. Тем более что вы не владеете языком, и вам нужен надежный спутник. Убийца Анжелы все еще на свободе, не говоря о возможном серийном убийце.

Он думает, что я забыла об этом. От того, что я постоянно оглядываюсь через плечо, у меня уже сводит шею. А входя в незнакомое помещение, инстинктивно начинаю искать глазами второй выход.

— Я прекрасно об этом помню. И надеюсь, что скоро вы его поймаете. Уже есть подозреваемые? Может быть, кто-то из ее сокурсников?

Слова Дельфины, сказанные в ее кабинете, всплывают у меня в голове. «У стрелка не было сообщников среди студентов и преподавателей, как он написал в прощальной записке, оставленной в квартире».

Я вижу, что Валентин напрягается.

— Расследование еще продолжается.

— Но зачем кому-то было нужно убивать Анжелу?

— Уверяю вас, мы во всем разберемся.

— Возможно, это было преступление на почве национализма? Я уже почувствовала на себе, что к иностранцам, особенно американцам, во Франции настороженное отношение. Может быть…

— Мисс Дарби, спасибо за ваши усилия, — перебивает он меня. — Я знаю, что для вас очень важно найти убийцу Анжелы. Но, — добавляет он, когда я поднимаю бровь, — сейчас ваша главная задача — благополучно вернуться домой. И не стоит встречаться с кем ни попадя. Мы договорились?

Я склоняю голову набок.

— Инспектор Валентин, а стали бы вы говорить со мной в таком тоне, будь я мужчиной?

Приветливость и добродушие Валентина мгновенно улетучиваются. Рот кривится от негодования.

— Я, конечно, понимаю, мисс Дарби, что вы испытываете стресс…

Я фыркаю и отворачиваюсь к окну.

— Но, возможно, нам следует поговорить о деле вашей сестры более подробно. Что вы знаете о «Двух мельницах»?

— Это ресторан.

Он кивает.

— Ну да. А вам известно, что именно там Анжела ужинала с Себастьяном Бронном в ночь перед ее исчезновением?

Я медленно оборачиваюсь.

— Что?!

На самом деле это не такой уж и большой сюрприз для меня, я прекрасно знаю, что Анжела иногда ходила туда с Себом, просто не хочу этого показывать инспектору. Я поднимаю глаза к потолку: интересно, слышит ли нас сейчас Жан-Люк?

Валентин сверлит меня взглядом, словно мы находимся в комнате для допросов в полицейском участке.

— Что вы думаете о Бронне?

— Я думаю, Анжела много для него значила. А почему вы спрашиваете?

Инспектор выдерживает паузу ровно столько времени, чтобы у меня в мозгу зашевелилась холодная струйка беспокойства.

— Вы знали, что он служил в Афганистане?

— Нет… я… я думала, это его брат.

— Они оба там были. Батист Брони умер от отравления горчичным газом. Старое химическое оружие, также известное как иприт. Батист и Себастьян работали в разных военных госпиталях.

Валентин наблюдает за мной, как за подопытной крысой, отмечая малейшее изменение мимики. У меня голова идет кругом. Почему Себ не рассказал, что был на войне? Мы провели вместе целый день и даже говорили о его брате за кальвадосом. Что он хотел скрыть?

Инспектор достает блокнот и делает в нем заметки огрызком карандаша.

— Его уволили со службы за нарушения. Я надеялся, что вы что-то знаете об этом.

За нарушения?!

— Нет… Я ничего не знаю. А вы выяснили, есть ли у Себастьяна алиби на время стрельбы в кампусе?

Валентин закрывает блокнот и застегивает эластичный ремешок.

— Хотите верьте, хотите нет, мисс Дарби, но это не первое мое расследование. В тот день мистер Брони работал в больнице «Пари Сен-Жермен». Есть видео с камеры наблюдения: в момент исчезновения Анжелы он покупает сигареты в киоске.

Я напрягаю память, пытаясь вспомнить, курил ли он при мне. Вроде бы нет. И даже табаком от него не пахло.

— Есть ещё кое-что, — продолжает Валентин. — Кое-что новое.

— О, слава богу. Я знала, что вы пришли сюда не только с плохими новостями.

Валентин выдыхает. Он долго и задумчиво смотрит в потолок. Моя шутка про плохие новости явно не удалась.

— Это относится к параллельному делу. В рамках расследования дела о смерти вашей сестры мы проследили за тем, чем она занималась в течение нескольких дней перед исчезновением. В пятницу, двадцать девятого, она была в Сорбонне. В четверг она выходила из дому только поужинать с Бронном в «Двух мельницах». В среду заходила к Эммануэль Вуд, а во вторник ее видели на Елисейских Полях. Вы знаете что-нибудь об Эммануэль Вуд? Вы упоминали о ней в эсэмэске.

Ману. Заклятая подруга Анжелы. Я бледнею.

— Анжела ничего мне не говорила, но ведь мы долго не общались. Я мало что знаю, — уклончиво отвечаю я, надеясь, что он сам расскажет что-нибудь, прежде чем передавать слухи от Нур.

Валентин снова достает блокнот и ставит галочку на первой странице.

— Мне очень жаль, мисс Дарби, но я хочу подтвердить то, что вы писали: мисс Вуд и ваша сестра враждовали. Мисс Вуд тоже пропала, ее никто не видел уже несколько недель. И Анжела может быть причастна к ее исчезновению.

Я тупо смотрю на него, пытаясь понять, как это возможно. Анжела объявлена пропавшей без вести или погибшей несколько недель назад. У моей сестры, конечно, были некоторые трения с этой Эммануэль Вуд, но теперь она является подозреваемой?

— Вуд пропала за два дня до Анжелы. То есть в тот самый день, когда Анжела приходила к ней домой.

Валентин смотрит мне прямо в глаза, и я чувствую, что начинаю дрожать.

Мне неприятно об этом думать, но какая-то крошечная, трусливая часть меня ожидала чего-то подобного, подтверждения того, что Анжела способна на насилие. Мой желудок сжимается, как всегда при воспоминании о том дне на пляже. Призрачный запах океана бьет мне в ноздри, и рот наполняется слюной от внезапного привкуса соленого воздуха.

Со слов Дельфины, Анжела изменилась к лучшему. Но что, если образ этакой Грейс Келли вдруг дал трещину?

— С вами все в порядке, мисс Дарби?

— Она не… Анжела не способна никого обидеть. Она сама жертва. Может, лучше искать убийцу, чем обвинять ее?

Валентин лезет в карман, разворачивает мятную конфетку и засовывает ее себе в рот.

— Мы делаем все, что в наших силах. Можно дать вам совет?

Я согласно киваю.

— Разберитесь с вещами вашей сестры и отправляйтесь домой, в Калифорнию. Ваше присутствие в Париже никак не может повлиять на исход этого дела. Я буду постоянно держать вас в курсе. Еще раз извиняюсь за неприятные известия.

Он подходит и кладет руку мне на плечо.

— Послушайте. Париж — не самое безопасное место для одинокой молодой женщины, даже такой независимой, как вы. Если что, звоните.

Он уходит. Я стою не шевелясь, прислушиваясь, пока внизу не захлопывается входная дверь.

Сквозь открытые жалюзи открывается вид на площадь за окном. Если наклонить голову влево, то видна белая базилика Сакре-Кёр на вершине холма.

Прилетев в Париж, я знала, что придется нелегко. Мы не разговаривали с Анжелой несколько лет, и я не представляла, как она жила здесь, чем занималась, как изменилась. Не знала, что меня ожидает, что может обнаружиться у нее в квартире. Слова Валентина звучат в моей голове: «Анжела может быть причастна к ее исчезновению». Я опускаюсь на пол у кровати и крепко обхватываю руками колени. Да, у нас были сложности. Были моменты, о которых лучше не вспоминать. Но что такого могло произойти за три года, чтобы мою сестру связывали с похищением человека? Сама мысль об этом абсурдна.

Еще один взгляд на базилику, и я подхожу к двери, отталкивая в сторону коробку с электрошокером Анжелы. На этот раз засов закрывается легко, но с таким жутким скрипом, что мне становится страшно. Я подхожу к окну, подставляю лицо солнечным лучам, и холод, вызванный визитом Валентина, немного отступает. «Анжела не способна никого обидеть…»

Мои собственные слова эхом отдаются в голове… Зачем же я солгала?