Тесен круг. Пушкин среди друзей и… не только

Раевского обвиняли в пропаганде конституционного правления, свободы и равенства; в похвалам восстанию Семёновского полка в Петербурге; в дружеском обращении с нижними чинами и объяснении им слова «тиранство»; в подготовке солдат к побегу за Днестр, пограничную реку России; в критике действий командира корпуса генерала И. В. Сабанеева. 23 марта 1823 года судьи подписали сентенцию (приговор): «Майора Раевского лишить живота». Сабанеев предложил более приемлемый вариант: ссылка в Соловецкий монастырь или удаление со службы с отдачей под строгий полицейский надзор.

Раевский весьма аргументированно опротестовал сентенцию корпусного суда, и решение о его судьбе было передано в Петербург. В большом стихотворении «К друзьям в Кишинёве» Владимир Федосеевич так описал судебное разбирательство:

Грозил мне смертным приговором
«По воле царской» трибунал.
«По воле царской?» — я сказал,
И дал ответ понятным взором.
И этот чёрный трибунал
Искал не правды обнаженной,
Он двух свидетелей искал
И их нашёл в толпе презренной.
Напрасно голос громовой
Мне верной чести боевой
В мою защиту отзывался,
Сей голос смелый пред судом
Был назван тайным мятежом
И в подозрении остался…

Отрицание Раевским правомочности корпусного суда осложнило и чрезвычайно затянуло рассмотрение его дела.

…Пушкин высоко ценил «спартанца» Раевского и упоминал о нём в январе 1825 года при неожиданном посещении его И. И. Пущиным в Михайловском и в письме к В. А. Жуковскому в январе следующего года. С пиететом относился к великому поэту и Владимир Федосеевич; помнил о нём всю свою трагическую жизнь (две трети её он провёл в тюрьмах и ссылке) и на закате её писал: «Пушкина я любил по симпатии и его любви ко мне самой искренней».