Сладкий запах проклятия

Глава 13

На следующий день, когда вошла в школу и заприметила Рада, который скользил внимательным взглядом по холлу, я снова пожалела, что его простила. Интуиция, весело встрепенувшись, сообщила мне, что ищет он меня. Да-да! Точно меня. И быть мне теперь преследуемой чрезмерно настойчивым ухажером. Я же отмахнулась от этих мыслей, постаралась не отсвечивать и просочиться к лестнице незамеченной. И мне это почти удалось. Уже занося ногу на первую ступеньку, услышала «Мила», произнесенное Радом, мысленно застонала, совсем не мысленно закатила глаза и, не оборачиваясь, крикнула:

— У меня урок, — взлетела вверх по ступеням так, что школьный физрук бы похвалил меня за скорость.

В общем, попросту сбежала. И выдохнула только тогда, когда закрыла дверь в кабинет, прислонилась к ней спиной, макушкой и прикрыла глаза. На недоуменные взгляды одноклассниц ответила пожатием плеч и невинным выражением лица. И не важно, что дышала я так, словно бежала от голодного волка, который по следам несся.

И этот день не принес мне тех знаний, которые могли бы помочь в разгадывании моей загадки. А уходить из школы опять пришлось окольными путями, потому что Покровский младший ждал меня у школы. Теперь не только моя интуиция, но и я сама уверилась в этом. Поразилась его глупости, подумав, что он мог подкараулить меня у дома, но тут же удостоверилась в том, что он не настолько глуп. Стоило спокойно вывернуть из-за угла собственного дома к крыльцу, как взгляд тут же наткнулся на его улыбку. Младший Покровский во всей красе восседал на одной из ступенек. И смотрел на меня при этом очень выразительно. Весело, с насмешкой и азартом. Локтями упирался в колени, а ладонями подпирал подбородок. И весь его вид говорил: «Ну что, бежать будем?».

Отвела взгляд и закусила губу. «Не будем», — мысленно вздохнула, а вслух немного устало спросила:

— Что ты здесь делаешь?

— Привет, — он улыбнулся и, несмотря на свои крупные габариты, поднялся с грацией хищника. Потянулся с громким хрустом, демонстрируя сильное тело, и весело мне ответил:

— Ты так бодро улепетывала утром, что я не в силах был догнать, да и предпочел полюбоваться твоей прелестной фигуркой. А сейчас так тщательно старалась слиться с местностью, что я решил не портить тебе игру. Вот, сижу, жду. Дождался.

— А зачем ждал? — осторожно спросила я, не спеша сокращать между нами расстояния. Авось, опять бежать придется.

— Мы вчера не договорили, душа моя, — выдохнул он, а его светлые глаза засверкали, источая буквально осязаемое тепло.

Я даже немного растерялась, выбирая причину для возмущения. То ли возразить и заявить, что, по моему мнению — договорили, то ли просветить его на тему того, что не его я душа. Не его. Но эта заминка стоила мне того расстояния, которое разделяло нас.

— Ты меня простила, — он снова ухватил меня за руки, но помня вчерашние его мягкие обжигающие прикосновения губ к пальчикам, я настойчиво отобрала у него свои конечности. Он разочарованно проследил за моими руками, но тут же вернулся к глазам. На губах, правда, тоже задержался, всего на несколько секунд, но не заметить этого было нельзя.

— Я тебя простила, это мы выяснили еще вчера, — поторопила его, когда пауза затянулась, а его глаза все сильнее заслоняли весь окружающий мир. — А ты меня зачем-то тут ждал… — с намеком произнесла я.

— Безумие, — прошептал он, — ни о чем не могу думать, кроме красоты твоих глаз, о твоих губах, — его взгляд скользнул к моему рту, — таких мягких, манящих.

— А за ними зубы твердые, кусачие, — фыркнула я, чтобы скрыть свое смущение.

Но, похоже, мою игру разгадали, потому что, Рад сверкнул озорным взглядом и уже без соблазнительных ноток сказал:

— Есть тут одно место красоты неописуемой, поэтому рассказывать о нем бессмысленно, — он сделал огромные глаза, — большая-пребольшая тайна. Место это видеть надо, и только на закате оно свое волшебство открывает, — таинственным голосом вещал этот менестрель недоделанный, но все же заинтересовал меня. — И такой прелестной девушке, как ты, просто необходимо увидеть эту магию.

— И показать ее, эту магию, естественно, доблестно вызываешься ты? — с лукавой усмешкой спросила я.

— Не веришь, — обиженно взглянул на меня и поджал губы, — а тебе бы понравилось.

— Мне не понравится, если ты опять руки распускать начнешь, — довольно жестко произнесла и скрестила руки на груди.

— Ну я же извинился. И обещаю, что приставать не буду. Пока, — последнее слово он произнес тихо, но я услышала.

Смерила его подозрительным взглядом. Вроде, не врет. Да и девочки говорили, что не обидит. Они бы врать тоже не стали. Обиженные и злые на похождения Покровских, скорее преукрасили бы их коварство и вредительство, но все в голос заявляли, что не обидят. Если конечно разбитое сердце не брать в расчет. Так в нем, в разбитом сердце, винить только одних Покровских нельзя, девчонки сами виноваты, что поддались на их чары. А я? А не поддаюсь ли я им здесь и сейчас? Нет, Рад мне нравился, но только, как картинка, не больше, а значит, бояться нечего.

— Ладно, — нерешительно выдохнула я, — куда мне прийти?

Он засиял, как начищенный самовар, что стоял в нашей с девочками кухне, встрепенулся и уже гораздо бодрее выдал:

— Так я сам за тобой зайду, как солнце к горизонту клониться начнет, так и зайду.

И наглым образом чмокнув меня в щеку самым невинным поцелуем, исчез. Я раздраженно фыркнула, но улыбки скрыть не могла, слушая удаляющееся посвистывание. А когда вскинула взгляд встретилась с ухмыляющейся Олянкой.

— А Милка-то у нас вертихвостка, — очень громко, но беззлобно хохотнула Олянка, входя в дом. Я едва успела за ней, чтобы уже внутри расслышать ее следующие слова: — Она у себя куртку Стаса хранит, не возвращает, а по углам с Радом прячется. Попомните мое слово, девочки, с такой хваткой, она и того, и другого без зубов оставит.

Блин, куртка! Я совсем забыла про куртку Стаса. Надо вернуть. Только знать бы как. Не на свидание же с Радом тащить.

— Да ну тебя, Олька, — фыркнула я, — ни на того, ни на другого я видов не имею. Так что, девочки, вперед, на покорение этих вершин.

— Это ты не имеешь, а вот они… — хитро протянула соседка.

Ее смешками поддержали другие две. А я махнула рукой и отправилась к себе. Еще со Златкой надо поговорить и, наконец, выяснить, почему она стала так холодна после банного дня. Столько дел, хоть разорвись.

По мере того, как солнце медленно катилось по небосводу к земле, во мне нарастало волнение. Оно сворачивалось в груди, заставляя сердце биться в бешеном темпе, от него дыхание перехватывало, и хотелось зажмуриться. Я поняла, что совершила ошибку, приняв это приглашение, только тогда, когда небо уже окрасилось золотом, а я смотрела на свои дрожащие от волнения руки и ждала… С нетерпением и предвкушением ждала этой встречи. И как сошедшая с вершин горы лавина, меня накрыло понимание того, как сильно я влипла. Ведь как бы я себя ни уговаривала, как бы ни убеждала девочек, но я уже давно в толпе искала его глазами. Твердила себе, что это только для того, чтобы не столкнуться, чтобы вовремя взять ноги в руки и смыться, но каждый раз при удавшейся или неудавшейся из-за моего побега встречи я получала какое-то странное удовлетворение. Мне нравилась эта игра в прятки, нравилось ускользать от него, нравилось осознавать, что он раз за разом ищет, как охотник идет по следу. А уж эти букетики, тихие разговоры и проникновенные взгляды… Бли-ин! Я вляпалась по самые уши.

С тихим стоном уронила голову себе на ладони и зажмурилась. Ну как я могла? Я же знала, что нельзя увлекаться этим прохвостом, знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, и что я сделала? Правильно, согласилась идти с ним на свидание! Идиотка! Круглая!

— Ми-ил, — послышался приглушенный ехидный голос Оляны из-за двери, — за тобой пришли, выходи.

Вот и все, пришел мне полный капец. Я поднялась, оправила платье, вздернула голову и тут же втянула ее в плечи. Я же ему и в глаза смотреть теперь не смогу. И раньше-то не очень хорошо получалось, а теперь… А и иди оно все к черту! Надо выдержать это свидание и обрубить на корню все следующие попытки Рада сблизиться. Твердо дать понять, что ему не на что рассчитывать.

Твердой уверенной походкой вышла из комнаты, хмуро посмотрела на улыбающуюся Олянку, которая даже не пыталась скрыть ехидства, фыркнула и все так же решительно спустилась вниз. Распахнула дверь и замерла, чувствуя, что моя решительность утекает как песок сквозь пальцы.

Рад стоял ко мне спиной. В светлой рубашке, которая прекрасно оттеняла его загорелую шею, в темных брюках, которые облегали шикарную задницу и подчеркивали длинные сильные ноги. Когда он обернулся и мягко улыбнулся, я была готова развернуться и позорно сбежать в свою комнату. Потому что… Потому что отрезвляющие мысленные подзатыльники не помогали. Он был так хорош, подлец, что я с трудом успела подобрать слюни. А осознание того, что вот это великолепие в полу-расстёгнутой рубашке пришло за мной, и в теории может стать моим, убивало напрочь все доводы разума. Ну почему такой убийственно привлекательный парень, такой ко… нехороший человек?

«Это потому что у него любимой девушки не было», — голосом Печкина ответил мой внутренний голос, который в последнее время был не в ладах с разумом.

— Ты готова? — мягкий голос с бархатными нотками будто наяву обволакивал и посылал полчища мурашек по коже.

Нервно кивнула и спустилась с крыльца. Рад протянул мне ладонь. Настороженно на нее посмотрела, но свою не вложила. Во второй руке он держал какой-то темный сверток.

— Ты чего? Не обижу же, — прогудел он, все еще удерживая свою раскрытую ладонь навесу.

— Рад, — набрав полную грудь воздуха, хотела отказаться и сказать, что это ни к чему.

— Ну я же аккуратно, — не позволил он продолжить, и в голосе появились просительные нотки.

«Дура, дура, дура!» — кричала я на себя мысленно, вкладывая свою крохотную по сравнению с его ладонь в руку.

Пальцы Рада мгновенно сомкнулись, заключая мою руку в теплый кокон. Ведьмак весь лучился довольством, а я настороженно косилась на наши переплетенные конечности. Непривычно, но тепло и приятно.

— Ты меня боишься, — весело проговорил Рад, вновь принимая привычный облик самоуверенного Казановы.

— Куда мы идем? — попыталась уличить момент и выпутать свою ладонь из его, но он только сильнее сжал пальцы, давая понять, что не отпустит.

Мы уже отошли от домиков, и меня терзали догадки по поводу того, куда ведет меня Покровский, сверкая озорным загадочным взглядом.

— Это тайна, — хмыкнул и снова сделал огромные глаза, чтобы я прониклась.

В этот момент он был ужасно забавным, и сдержать улыбку стало просто невозможно. Губы дрогнули и разъехались.

— Улыбаешься, — довольно проурчал Покровский, — я рад, надеюсь, она сегодня уже не исчезнет. Будет греть меня своим мягким теплом.

Ну вот. Началось. Болтун. И зубы он мне заговаривал неспроста, как я поняла. Только ничего у него не вышло. Потому что, как только я увидела открытую калитку, затормозила.

— Я с тобой с территории школы не уйду, — воспоминания о том, какой была последняя встреча за пределами частокола, были еще свежи, — пока не скажешь, куда ты меня ведешь.