Сладкий запах проклятия

Глава 31

— Просыпайся, кнопка, — слуха коснулся шепот.

Я встрепенулась, разлепила тяжелые веки и огляделась. Не сразу сообразила, где мы и что делаем. Впрочем, когда серое марево недвусмысленно напомнило о месте нашего нахождения, я все еще не очень хорошо понимала, почему Стас держит меня на руках. А когда сон окончательно отпустил, мысли прояснились, лицо тут же обдало жаром. Стас же бодро куда-то шагал. И как только ориентируется в этом жутком месте? Уголки губ подрагивали, но он сосредоточенно хмурился. Я не мешала. Пыталась понять, как допустила такую странную прогулку. Или поездку? Черт его знает. Помню, как обняла, сказала «спасибо» и…все. Сознание отключилось. Хороша, Милана!

— Отпусти, — прошептала и завозилась в руках Стаса.

Он крепче прижал меня к своей груди и даже не сбавил шаг.

— Ты слишком много сил отдала ритуалу, — мягко, как с ребенком говорил он, — и сейчас сможешь только ползти. Это до-олго, — он поморщился и все же улыбнулся. — Судя по ощущениям и отголоскам магии, мы уже близко к тому месту, через которое входили.

Я послушно затихла. Строить из себя супергероиню приключенческого романа, которой все по плечу, и которая не знает ни страха, ни усталости — глупо. Чувствовала я себя отвратительно и разбито. Слабость отдавалась мелкой противной дрожью в руках и ногах, меня немного мутило и морозило. А в руках Стаса было тепло, чуть-чуть неудобно, но, по крайней мере, тратить остатки сил не приходилось. Только за Стаса переживала и чувствовала все нарастающую неловкость. Пару раз все же не сдержалась и шепотом, едва слышно попросилась на свободу. Ведь он тоже устал. И нес меня уже неизвестно сколько. Но он лишь качал головой и шел дальше. И даже тогда, когда выбрались до точки входа-выхода, поставил на ноги только для того, чтобы открыть проход. И как только перед нами возникла серебристая полупрозрачная занавесь, снова подхватил на руки, не дав даже пикнуть в знак протеста.

Шумно вдохнула ночной, холодный воздух и блаженно выдохнула клубы пара. О, Боже, как приятно дышать свободно и полной грудью. Как чудесно ощущать легкость, чувствовать дуновения ветерка, который приносит запах воды, снега и леса. Как невероятно приятно знать, что холод, который еще не кусает, но уже ласково касается щек и оголенных рук, — это всего лишь природное явление, предвестник наступающей зимы, а не мертвая аура леса, которая заползает в самую душу.

Силы хлынули ко мне, стоило пройти сквозь проход. С каждым шагом Стаса по лунному мосту, я чувствовала, как оживаю. Сердце стучало увереннее, руки переставали дрожать, и я продолжала глубоко дышать, чувствуя, как ликование нарастает, готовое на время лишить меня рассудка. Хотелось смеяться. Раскинуть руки, кружиться, обнимать весь мир и расцеловать всех-всех.

— Получилось, — выдохнула я и зажмурилась, пытаясь сдержать ту волну счастья, которая выросла во мне до размеров цунами, пока мы шли над озером.

— Получилось, — эхом отозвался Стас и поставил на землю.

Только отпускать не спешил. Скользил взглядом по лицу и мягко улыбался. Его руки удерживали меня за плечи, но я с этим мириться не собиралась. Рванулась вперед и снова обняла его. Сжала, что есть сил и прижалась щекой к куртке. Он скользнул руками на мою талию и ответил на мои порывистые объятия.

— Стас, — голос прозвучал удивительно звонко, видимо, от переполнявших меня эмоций, — Стас, ты знаешь, что ты самый лучший? — отклонилась и заглянула в его темные как ночь глаза. Самые обыкновенные, но не менее колдовские. — Конечно знаешь, — хохотнула я, — самый-самый. Ты просто чудо. Я теперь… теперь… по гроб жизни тебе должна, — улыбалась так, что сводило скулы.

— Не надо по гроб, — усмехнулся Стас, — а то потом иди за тобой, возвращай, — улыбаясь, проворчал он и щелкнул легонько по носу.

— Проси, что хочешь, Стас, — посерьезнела я, — все, что угодно и когда угодно. В любом количестве. Все, что в моих силах.

— Не давай, кнопка, таких обещаний, — он тоже утратил улыбку и покачал головой. Коснулся большим пальцем щеки и неожиданно хрипло проговорил, — если не уверена, что, действительно, готова на все.

Я нахмурилась, попыталась разглядеть в его глазах то, отчего меня бросило в жар, а объятия стали чрезмерно тесными и какими-то…интимными. Да и вся ситуация… Кхм, мягко говоря, двусмысленная. Хотя мы всего лишь друзья, и Стас столько для меня сделал… Но вряд ли Раду понравились бы наши объятия тут, под луной. И этот взгляд Стаса, которым он медленно скользит по лицу, и легкие прикосновения к потеплевшим от смущения щекам. Боги, как все неправильно… и правильно одновременно. Оттолкнуть Стаса, чтобы не было стыдно перед Радом за это проявление благодарности, которое независимо от меня превратилось во что-то иное… Но разве я могу после всего, что Стас для меня сделал? И ведь он ни на что не намекает, ничего постыдного не делает. Наверное, это я схожу с ума на фоне подозрительности и нервозности, в которых прожила последние несколько недель.

— Спасибо, — громко и напряженно, несмотря на попытку скрыть это напряжение за радостным восклицанием, проговорила я, снова порывисто обняла Стаса, чмокнула его в щеку и отстранилась.

Он держать не стал. А я судорожно пыталась собрать свои разбежавшиеся в разные стороны мысли в кучу.

— Так, — встряхнувшись, огляделась, — теперь домой?

Стас кивнул, перекинул сумку через плечо и своим видом показал, что готов отправляться хоть сейчас.

— М-м-м, да, — кивнула и бросила быстрый взгляд на озеро. — Только попробуем кое-что сделать. У меня бусы есть, нашими берегинями подаренные. Я тебе их показывала. Давай через них весточку в школу передадим? — и уже гораздо тише, глядя в сторону проговорила, будто извиняясь, — заодно и узнаем, как там Рад. Я все это время боялась. А теперь, когда все закончилось, — пожала плечами и бросила мимолетный взгляд на Стаса. Он выглядел невозмутимо.

— Давай, — спокойно согласился он. В глазах парня отражался блеск лунной дорожки. Или это затухающие искры его внутреннего огня?

Удивительно, но больше особенности Стаса не пугали. Я чувствовала небывалую до этого уверенность в нем. Настолько невероятную, что она буквально бурлила и затапливала меня. А еще, когда выбросила все лишние мысли, ощутила тепло. Такое легкое, нежное, родное… Будто крохотный лепесток пламени жил теперь и во мне. Не сразу, но я догадалась, что дело в той связи, которая образовалась в Лесу Заблудших Душ. Но эта связь заставляла меня постоянно смущаться. Я ничего не могла поделать, но каждый раз, когда смотрела на Стаса, на лице сама собой расцветала улыбка. Хотя нет, она не расцветала, не распускалась робко, а цвела буйным цветом. И все бы ничего, если бы Стас каждый раз, будто чувствуя мой взгляд (а может, и в самом деле так и было, ведь он странный, и я не знала, как на него влияла наша связь), поворачивался ко мне и отвечал на улыбку. Все это выяснилось позже, после того, как мы пообщались с Лией и Айей. Нию оставили охранять школьное озеро.

Берегини откликнулись на мой зов сразу же, стоило только опустить бусы и пальцы в ледяную воду и позвать их по именам. Не прошло и минуты, как из воды вынырнули две головы с мерцающими в лунном свете жуткими глазами. Но я не испугалась, разве что самую малость, но потом обрадовалась им. А вот вымолвить хоть слово не успела, берегини опередили.

— Ну, наконец-то, — выдохнула Айя, чем нарушила тишину озера, — а мы уж испереживались все. Ядвига Петровна лично к нам приходила и просила оповестить ее, если вы позвать решитесь. Она ведь вам вслед уже парней из выпускных классов снаряжает под предводительством Никонор Иваныча, да ведьмам всем, какие поблизости живут, письма разослала.

Я нахмурилась и вопросительно взглянула на Стаса. Он тоже стоял хмурый, как грозовая туча. И задумчивый очень-очень.

— А чего всполошились? — Стас первым задал вопрос, который и меня мучал. — Ядвига Петровна же знает, что нам только сюда три дня пути. Мало ли, задержались, где.

— Вас уже две седьмицы нет, — припечатала Лия.

Я в осадок выпала. Вот серьезно. Едва на попу не плюхнулась от новостей. Еще и булькнула от шока не хуже тех самых берегинь. Стас был сдержаннее. Он только брови поднял. Но я почувствовала, тоже удивлен.

— Как две седьмицы? — выдохнула я. — Мы как Марьяну нашли, на третий день нашего пути, так в ночь в Лес отправились… А там… там, — беспомощно перевела взгляд на Стаса. У меня время там протекало необычно. Сколько я была в отключке, даже не представляла, да и ориентироваться во времени там невозможно. Никаких намеков. Наверное, и днем, и ночью серая непроглядная хмарь. Но Стас-то должен был заметить.

— По ощущениям прошло около суток, — подтвердил мои догадки Стас. Выходит, там время совсем иначе идет. — Может, двое, — с смонением протянул он. — Не больше.

— Хвала природе, живые, — выдохнула Лия. — Напиться хотите или умыться? Купаться-то уже поздновато.

— Нет, — заторможенно качнула головой, потому что еще не пришла в себя от новостей. Две недели! Две! Это же ужас. Так задержались бы там, и вся жизнь мимо прошла. — Хотели узнать, — немного замялась и все же спросила о том, что так волновало: — Рад, он жив? — голос осип внезапно. От одной мысли, что мы не успели, душа похолодела.

— Жив, что с ним станется, — фыркнула Айя.

— Точно?

— Точно, — отмахнулась Лия, — помер бы, нам бы уже донесли. Да и почувствовали бы мы. Живой он. И вы живые, хвала Природе. Возвращайтесь скорее. Вас там уже заждались.

Перекинувшись с нами еще парой фраз, берегини ушли. На душе стало легко и свободно. Еще один камень, который давил на сердце, рухнул. И снова захотелось броситься к единственному человеку, который был рядом, с объятиями, расцеловать его в обе щеки и тысячу раз сказать «спасибо». Но этот порыв я сдержала. Еще и смутилась от воспоминаний о том, что случилось в прошлый раз. Стас лишь выразительно выгнул бровь, когда заметил перемены в моем настроении. Но я помотала головой и не стала ничего пояснять.

К Марьяне вернулись с рассветом. Женщина, как и ее огромный, как медведь, муж с доброй улыбкой, встретила нас взволнованными глазами. Но шумно, с облегчением выдохнула, когда мы поведали о том, что все прошло хорошо. Дневник ее мамы тоже вернули. Изрядно потрепанный, с опаленными краями и темными пятнами крови на обложке. Марьяна благодарила нас, не скрывая слез. Что бы ни натворила ее мама, а любила ее Марьяна сильно и искренне.

Нас уговаривали остаться, отдохнуть, но помня о двух неделях (боже, я до сих пор не могу в это поверить), мы согласились только позавтракать, не стали отказываться от выпечки в дорогу и кое-какой снеди, а после, запрыгнув на лошадь, отправились в путь.

Неловкость вскоре отступила. Радость поутихла, но теплилась на глубине души. Зато проснулось здоровое любопытство. И как бы я с ним не боролась, но все же не сдержалась.

— Стас, — бросила взгляд через плечо на парня, который придерживал меня за талию, — а почему там, — передернула плечами от воспоминаний, — ты был таким, мягко говоря, необычным.

Он помолчал. И когда пауза уже неприлично затянулась, а я решила, что ответов мне снова не услышать, он все же заговорил: