Я просто тебя люблю (СИ)

Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая

Настоящая женщина всегда найдёт выход из ситуации. Удивляет другое: как они туда вход находят?

(Из записок старого ловеласа)

Архе никак уснуть не удавалось: и душно, хоть окно нараспашку открыто было, и подушки слишком мягкие, а без них жёстко. Одеяло давило, будто пуд весило, но в простынях зябко. Да ещё сбивались эти простыни постоянно, каждые двадцать минут их расправлять приходилось.

Ну а больше всего спать Ирда мешала. Сидела себе тёмной тенью на полу у самых дверей, только маска тускло в темноте поблёскивала. Ифоветка не шевелилась и даже, кажется, не дышала. А всё равно мешала неимоверно. Но отправить её в другую комнату не получилось — упёрлась рыжая, как баран. Оставалось силком её выпихивать, но лекарка очень сомневалась, что у неё это получится. Вот и вертелась теперь на кровати, вздыхая тяжко.

— Может, всё-таки слуг позвать? — подала голос тень.

— Они тебя отсюда вышвырнут? — буркнула в ответ Арха, руки под подушку засовывая, спиной к демонессе поворачиваясь.

Нет, так тоже не удобно.

— Они снотворного принесут. Или успокоительного. Или что там у вас пьют?

Кажется, ифоветка ухмыльнулась. Но оборачиваться, правоту свою проверяя, ведунья не стала — слишком много чести.

— У нас — это где? — уточнила ворчливо.

— А окно лучше бы закрыть, — вместо ответа в очередной раз сообщила стражница.

— Ирда, за окном обрыв! — вызверилась лекарка, на смятой постели садясь. — Если твои придуманные злодеи летать ещё не научились… — Арха изобразила нервно бьющиеся — не иначе как в припадке — крылышки.

— Местные иногда летают. И у некоторых это даже неплохо получается, — негромко перебила её рыжая. Ведунья с досады шлёпнула ладонями по одеялу — возразить-то действительно нечего. Не зря же Тьма ифоветов вместо рук полноценными крыльями наградила! — Ложись, — посоветовала заботливая демонесса, — вставать рано нужно. А выспаться тебе стоит, если уж решилась на эту охоту ехать.

— Там и высплюсь! Тебе же Шер лично разобъяснил: столь ценную гостью к местным чудовищам близко не подпустят, в лагере оставят на солнышке греться. Всё точно как в столице: лорды несчастных зверей по лесам гоняют, леди на пикнике моды демонстрируют. А поскольку моды тут показывать некому, то мне только спать и остаётся, — помолчала, подумала и всё же закончила в полном согласии с логикой. — Раз уж ночью ты мне уснуть не даёшь.

— С места не сдвинусь, — сообщила Ирда хладнокровно, — можешь даже не пытаться.

— Да в конце-то концов! Ну что со мной случится? Ладно, пусть ты не веришь, что я тут никому триста лет не нужна. Но, на минуточку, кто из местных рискнёт плюнуть на хвост самому лорду Харрату?

— А кто угодно, — спокойно отозвалась демонесса и вроде бы плечами пожала.

— Полный замок на голову больных? — сочась скепсисом, поинтересовалась лекарка.

— Ну почему? Бывает, и здоровые попадаются. Просто… — Ирда подняла руку, задумчиво бровь почесала — золотой коготь на перчатке поймал блик луны, блеснул масляно. — Ну кто такой твой лорд Харрат?

— Э-эм… — ведунья не сразу нашлась, что и сказать. — Хаш-эд? Истинный? Пасынок императора?

— Да хоть сам Нахшон! — фыркнула ифоветка. — Столица далеко, трон высоко — отсюда не видать. Ты пойми, большинство местных хаш-эдов исключительно на картинках и встречали, нечего тут твоим Первым делать. Да и корона нашими степями не слишком интересуется. Провинция же глухая, но и не граница. Что с нас взять, кроме навоза и лошадей? Вот и выходит, что на имперские порядки здесь плевали с высокой башни.

— Тем более я никому не нужна!

— Тш-ш! — шикнула Ирда, палец к губам приложила, потом рукой махнула: ложись, мол!

Сама на ноги поднялась бесшумно, прижалась к стене. Накинула капюшон своего дивного плаща — ткань-то хоть и полупрозрачная, а маска бликовать перестала. И демонесса в тенях от мебели, от лёгких занавесок на окне совсем растворилась, пропала.

Архе так вдруг страшно стало, что озноб продрал, и уши поджались до судороги в мышцах. Лекарка натянула одеяло по самую макушку, но ничего не видеть ещё страшнее — приподняла краешек.

Ведунья и сказать толком не могла, сколько она так пролежала, сжавшись, колени к самой груди подтянув, боясь вздохнуть поглубже. Сердце колотилось, то пропуская удары, то заходясь в панике, во рту кисло и сухо стало. На стене бесшумно колыхалась призрачная тень от розового куста, в корзине под окном росшего, а больше ничего — ни звука, ни движения.

Потихоньку бешеный пульс выравниваться стал, утихая. Лекарка стянула одеяло, приподнялась на локте, открыла рот, собираясь высказать всё, что она о таких шутках думает. Тут то едва слышно и скрипнул замок, поворачиваясь. Створка не приоткрылась, а будто ослабла. Между дверью и косяком появилась чёрная, как провал в Бездну щель, расширяющаяся медленно, пытая неизвестностью.

В спальню так никто и не вошёл. Чёрный силуэт на фоне темноты появился, как по волшебству — не было его только что, а вот он уже есть. И близко, так близко, что Архе примерещилось: чужое дыхание лбом и голым плечом почувствовала. Плоская, будто нарисованная рука поднялась. Такое же не настоящее, совсем без блеска лезвие повернулось, готовясь вниз упасть и…

Силуэт согнулся, будто вспучился огромным горбом. Золочёные перчатки сверкнули лунными зайчиками, блеск кольнул зрачки, на миг ослепив. Ведунья только и заметила четыре когтя, вцепившиеся в чужую шевелюру, оттягивающие голову призрака назад. И ещё четыре в воздух распороли.

Что-то булькнуло негромко, как вода в стоке. Мягко ударило, будто кошка спрыгнула, звякнуло.

— Сволочь! — прошипела Ирда. — Быстрый какой выискался, урод.

— Ты здесь? — почему-то шёпотом спросила Арха. — Живая?

— Живая, что мне сделается, — сквозь зубы процедила демонесса. — А вот этот придурок, к сожалению, уже нет.

— Почему к сожалению?

Вокруг по-прежнему темнота царила — плотная, не видно совсем ничего. До ведуньи не сразу дошло, что она не ослепла, а просто глаза зажмурила. Для того чтобы их открыть, потребовались поистине титанические усилия.

— Потому что уже не спросишь, на кой он сюда заявился, — буркнула Ирда, пнув что-то, на полу лежащее.

Рассматривать, что там валяется, у Архи ни малейшего желания не было.

— А почему ты его не своим мечом, а когтями? — тоненьким, детским каким-то голоском спросила лекарка.

В голове у неё ведьминым зельем каша кипела. Мысли возникали из ниоткуда и уносились в никуда, не давая даже осознать себя. И язык жил по собственному разумению, никак хозяйке не подчиняясь.

— Он тебя прирезать собирался, а не фехтовать, — огрызнулась ифоветка, присев на корточки, ковырнула невидимое лекарке когтём. И подняла голову, улыбнулась жутковато — половиной лица, под маской не скрытой. — Испугалась?

— Не успела, — мотнула головой ведунья, — кажется…

И разревелась, хотя вовсе этого делать не собиралась. Слёзы сами собой хлынули, да так активно, что нос моментально заложило. Демонесса хмыкнула, поднялась, села на кровать. Обняла лекарку, заставив себе в плечо ткнуться, укачивая, как маленькую, по затылку жёсткой перчаткой оглаживая.

***

Старшего господина Шарраха пришлось едва не силком выпихивать вслед за другими охотниками. Всё же, несмотря на собственные горячие и почти искренние заверения, старый лорд чувствовал себя не слишком комфортно. В смысле, не то чтобы виноватым, но причастным хотя бы частично. И то, право слово, гостью-то едва не убили. Конечно, дело тёмное, непонятно кто и не понятно зачем на неё покусился. Как раз всем кругом понятно, что сами Шаррахи тут совершенно, то есть абсолютно не при делах. Но всё же, всё же…

Вот и крутился старик юлой. То есть, в его понимании это, наверное, и значило суетиться. Заявил лорд, что охоту отменять уже поздно, многие в степь ещё ночью, да под утро ушли, загонщики вовсю стараются. И леди Нашкас, конечно, ни при каких условиях у себя в комнате остаться не может, раз уж публично объявили, что она своим присутствием…

Что именно ведунья своим присутствием сделать должна, Шаррах так и не сообразил, как не пыжился. Но ехать пришлось, причём в сопровождении хозяина, который заверил, что сам станет леди опекать.

Вот этого Архе хотелось меньше всего на свете. Настроение и так не ахти, хоть сейчас в Бездну ныряй. Ну или, за неимением альтернативы, загрызи кого. А тут ещё и любезничать с лордом приходиться. Конечно, без своих раззолочённых одеяний патриарх выглядел куда более приземлённым и живым. И моложавым, кстати. Но приятней от этого не стал.

В общем, долго пришлось расшаркиваться, уверять, заверять и раскланиваться. В конце концов, уехал, спасибо большое Тьме за её маленькие милости.

Арха, Ирда, Шай и, к великому неудовольствию последних, небесноглазый Шер остались на опушке рощицы, сказочный замок окружающей. Местечко на самом деле оказалось дивным. Полянка совсем небольшая и от палящего солнца её разросшиеся кроны прикрывают. Впереди залитая светом степь, позади не слишком глубокая лощина, а в ней ручеёк журчит.

На мягонькой травке удобные шезлонги расставлены, подушечки живописно разбросаны, пледики. На низеньких столиках вазы с фруктами стоят; ведёрки, наполненные колотым льдом, с торчащими горлышками бутылок; запотевшие кувшины с лимонадом.

В стороне, за кустами, едва различимые в раскалённом мареве дымки вьются и жареным наносит — слуги обед готовят. Потому что, как оказалось, есть добытого ирхана никто не собирался, предпочитая традиционную говядину с бараниной. А для любителей экзотики ожидалась приготовленная на вертеле козлятина.

Короче, красота, ляпота и полная пастораль. Да ещё и рога вдалеке трубят с таким энтузиазмом, что остаётся только объёму лёгких дударей завидовать.

Вот только Арху всё раздражало. Особенно Шай, которому, видимо, окружающая милота по мозгам крепко въехала. Ифовет, вполне музыкально под нос намурлыкивая, веночек из трав плёл. Художественный такой, лохматый. Нет, Ллил рассказывала, конечно, будто Ирраш подобным творчеством тоже занимался. Но одно дело слышать, и совсем другое своими глазами видеть, как бывший императорский гвардеец колоски в косички сплетает и васильками их украшает.

— Если ты и дальше будешь пытаться во мне дырку буровить, я к слугам уйду, — сообщил ифовет, от усердия кончик языка прикусив. — У них там всяко веселее, служаночки, опять же.

Ведунья только раздражённо фыркнула, но до ответа не снизошла. Зато Ирда, всё утро молчавшая рыбой, вдруг высказаться решила.

— А вот мне интересно, где ты ночью был. У служаночек?

— Нет, не у них, — обстоятельно ответил блондин, своё творение стебельком перетягивая. От чрезмерных усилий демона стебелёк рвался, а завязываться не желал. — Я коридоры патрулировал.

— Оно и видно, как усердно ты их патрулировал! — хмыкнула ифоветка.

— Конечно, у тебя получилось гораздо лучше, — покивал Шай. — Этот Тьмой траханый шавер Ар чуть не прирезал. Но ведь чуть не считается, правда, сагреша?

Может, Архе и примерещилось, но, кажется, в это «чуть» демон умудрился вложить смысла гораздо больше, чем контекстом подразумевалось. Рыжей тоже вроде бы что-то такое примерещилось. Потому что она зло пнула траву — а хотела явно венок — да и ушла на другой край поляны.