Испытание весной

— На кольце Варрена сильная защита, — успокоил племянницу ди Скавалль. — Однако в дороге случается всякое, лучше перестраховаться.

Девушка кивнула, и ди Скавалль продолжил. По-настоящему надежным курьером нужно было воспользоваться по полной программе: когда еще представится такой случай!

Женя стояла рядом с дядюшкой и смотрела, как ее карету, с конями вместе, грузят на пузатый торговый корабль со смешным названием «Летучая бабочка» — то ли галеон, то ли флейт, пока что из всех крупных судов она могла отличить разве что военный фрегат. Солли уже отвели в каюту, вещи занесли, и только она никак не могла заставить себя проститься с дядюшкой и ступить на шаткие сходни. Кони прядали ушами и нервно фыркали, скрипели снасти, борт раскачивался, матросы орали нечто малопонятное и наверняка нецензурное, и оптимизма все это совсем не прибавляло.

— Ты же понимаешь, что по-настоящему надежного сопровождения сейчас не найти? — спросил дядюшка. Ему не нравился унылый настрой племянницы.

Женя кивнула и добавила:

— К тому же вот-вот начнется весенняя распутица, и сухопутная дорога — не лучший вариант. Понимаю. И что в Дарценене меня встретят, а дорога оттуда лучше, тоже понимаю. В конце концов, инструкции получены именно такие, все решено не нами, переиграть мы не можем. Но море! Качка!

— Всего пять дней при попутном ветре.

— А при встречном?

— Пока что он попутный, и перемены не ожидается.

— Все равно, пять дней по морю. Я ж сдохну.

Рядом остановился капитан — высокий, грузный, краснолицый, в длинном, сбившемся набок дождевике и тяжелых сапогах, короче говоря, вида абсолютно не куртуазного. «Типичный работяга, какой-нибудь рыбак с сейнера», — оценила Женя. Осмотрел пассажирку с выражением крайнего неодобрения и сказал, вздохнув с преувеличенной укоризной:

— Друг мой ди Скавалль, право же, размер той услуги, которую я вам намерен оказать, кажется мне все больше и больше. Держите, барышня, — выудил из кармана витую ракушку на шнурке, острую, желтоватую, с отбитым краем.

— Что это? — Женя брать не спешила, усвоила уже: в мире, где есть магия, опасно тянуть руки куда не надо и брать у незнакомцев непонятно что.

— Амулет от морской болезни. Раз уж вы настолько боитесь качки, что не стесняетесь накликать нам неудачи.

— Что, простите?!

— Твое дурное настроение, — объяснил дядюшка. — Отправляться в путь по морю, ожидая худшего — все равно что призывать на корабль все беды. Ждешь от моря плохого — плохое и получишь. Море нужно любить, тогда и оно ответит добром. Амулет возьми, поможет. Да, капитану Тензоне ты можешь доверять. Я не отправил бы тебя с ненадежным человеком.

— Ой. Простите, — Женя взяла амулет, неловко надела на шею. — Спасибо. Простите, я не знала. Я не буду больше. И вообще, я люблю море. На самом деле. Просто как-то все больше с берега.

— Первый раз на корабле? — Женя кивнула, капитан Тензоне скинул с головы капюшон дождевика и почесал в затылке, взъерошив жесткие черные волосы, как будто это простое действо помогало собраться с мыслями. — Ясно-понятно. Значит так, барышня, запоминайте. Первое. По палубе не шляться, матросам не мешать. Что такое «палуба», объяснять вам, надеюсь, не надо?

— Да уж знаю, — хмыкнула Женя.

— Лучше всего сидите себе в каюте. Трапезничать можете со мной, а можете у себя, как пожелаете, но лучше бы у себя, мало ли что. Шквалы — они, знаете ли, внезапно налетают.

— Понимаю, — кивнула Женя, — хорошо. Мне так еще и спокойней будет. Палуба — она, знаете ли, качается.

Капитан хохотнул коротко:

— Значит, насчет этого уговорились. Второе. Никаких вопросов. Особенно — никаких «Долго ли нам еще плыть», «Когда же мы приплывем» и всякое прочее в этом духе. Боже нас упаси поплыть, барышня, корабли ходят. — «Это я тоже знаю», хотела сказать Женя, но капитан продолжил жестко: — Плавают — утопшие. Ну, или те, кто вот-вот потонет.

«Забавно все же, — подумала Женя, снова кивнув, — миры разные, а суеверия и лингвистические заморочки у моряков одинаковые. Разве что наши бы еще добавили «дерьмо плавает», но кто знает, может, этот, как его, Тензоне, просто пытается выглядеть культурным рядом с девушкой. Интересно, у них тоже считают, что женщина на корабле — к несчастью?»

— Третье. Если вы склонны к панике, старайтесь больше спать, что ли. И время быстрее пройдет. А когда не спите… ну, песенки пойте, что ли. О любимом думайте. А страхи всякие глупые отложите уж до берега.

— Кому помешает моя паника, если я буду тихо сидеть в каюте? Или тоже — неприятности притягивает?

— Еще как притянет. Женщины, вы уж, барышня, простите, очень склонны паниковать не по делу, а в море так нельзя. Море — оно чует.

— Ладно, буду думать о чем-нибудь другом. Совсем постороннем.

Капитан пробормотал что-то похожее на: «Ну, хоть так», — посмотрел на дядюшку, снова на Женю.

— И вот еще что. С огнем аккуратно. Корабль хоть от пожара и заклят, а все ж деревянный, да и груз горючий. Если качка, лучше вовсе лампу загасите. Если темноты боитесь, так скажите уж себе, что лучше темнота, чем оказаться на горящем судне посреди моря.

— Темноты не боюсь, — уверила Женя. Хихикнула про себя: «Это они здесь не курят». И спросила, вспомнив новогодний подарок дядюшки Варрена: — А что, лампы у вас обычные? Безопасней были бы магические светильники, нет?

— Дорогое удовольствие, — буркнул капитан. — Особенно по нынешним временам. Прежде вон и мага-погодника с собой брали, а нынче… — он махнул рукой. — Ладно, барышня, если все ясно-понятно, так пойдемте, отведу вас в каюту. Отлив скоро, пора отчаливать.

— Хорошо, — Женя обернулась к дядюшке Винсу: — Дядюшка… Мы ведь увидимся еще, правда?

— Не в разных концах света живем, — дядюшка вдруг усмехнулся: — На свадьбу к тебе уж точно приедем.

— Ой, вот не надо о свадьбе! — вспыхнула Женя. — Вон, к тетушке Гелли на свадьбу приезжайте.

— То-то же, а то устроила: увидимся, не увидимся, что еще за слезливые проводы, — дядюшка обнял ее и подтолкнул к сходням: — Ступай. Попутного ветра, спокойного моря.

Пожал лапищу капитану, подождал, пока Женя перебежит на палубу, обернется и махнет рукой, помахал в ответ, развернулся и почти сразу пропал в суматошной толчее порта. Вот и кончился месяц в Линде. Женя подавила вздох: дядюшка Винс весь в делах, как всегда, а ее ждет пять дней безделья, а потом — как знать. Вернее, как дядюшка Варрен решит. Уж наверное, в Тайной Канцелярии хватает сейчас работы для всех. А она теперь лучше разбирается, что к чему, значит, тоже сможет чем-нибудь помочь.

Каюта была не больше чулана — тесная каморка, в которой едва помещался крохотный столик между двумя узкими койками, и даже окна, то есть иллюминатора, не было и в помине. Хотя это как раз к лучшему, решила Женя: ей вовсе не улыбалось целыми днями любоваться на свинцовые волны холодного северного моря. Солли уже распаковала баул с самыми необходимыми вещами, накрыла столик вышитой салфеткой и, сетуя на отсутствие кипятка, сервировала легкий обед из прихваченной с собой снеди.

Все это вдруг напомнило Жене купе поезда перед отправлением. Так и чудится, что вот-вот подойдет проводница, заберет билеты, предложит чаю… Накатила ностальгия — правда, совсем не такая сильная, как в первое время здесь. Родной мир успел отдалиться и теперь казался… нет, не сном, но чем-то таким же призрачным и нереальным. Источником приятных и не очень воспоминаний, интересных историй, новых для этого мира знаний — и не более того. Прочитанная и перевернутая страница, а впереди еще почти целая книга.

И, как всегда в начале любой поездки, накрыло предвкушением, интересом и ожиданием нового.

— Посмотрим, что за Дарценен такой и кто меня там так сильно ждет, — Женя уселась на узкую койку, поджав под себя ноги, и потянулась за хлебом и паштетом.

Загрохотала, поднимаясь, якорная цепь, корабль качнуло раз, другой, в борт ударила волна. «Летучая бабочка» снималась с якоря и готовилась отплыть, то есть, простите, отойти… отлететь. Отпорхнуть по направлению к Дарценену.

— С богом, что ли, — пробормотала Женя, — поехали. Пятидневка горячей любви к морю объявляется открытой.