Испытание весной

ГЛАВА 16, в которой Джегейль фор Циррент прощается с Линдом и узнает о предрассудках тирисских моряков

«Если разобраться, — говорил дядюшка Винс, — какие-то преимущества есть у любого, но не всякий может превратить потенциальные преимущества в реальные. Побеждает не тот, кто потенциально сильней, а тот, кто лучше реализует свою силу».

У дядюшки Винса, дипломата милостью богов и шпиона их же попустительством, таких мудрых сентенций было с избытком, и каждую он охотно развивал, доказывал и обосновывал примерами. Женя слушала с удовольствием — у дядюшки Винса было чему поучиться, в мутных водах политики он плавал уверенно — не карась, а та еще щука. Даже акула.

За месяц, который Женя гостила у Скаваллей, она многое узнала об отношениях Андара с Тириссой, Тириссы с Одаром, восточными княжествами, каким-то Соимом — мелким и захудалым королевством на островах севернее Тириссы, колониями на западе и востоке… Дядюшка Винс разложил ей по полочкам все пересечения их интересов, противоречия банковских и купеческих союзов, родственные связи королевских домов, запасы ресурсов и уровень производства, короче говоря, в подводных течениях, камнях и рифах здешней политики Джегейль фор Циррент разбиралась теперь отменно. Может быть, даже не хуже «дядюшки Варрена» и, пожалуй, куда лучше принца Ларка, учитывая его неприязнь к этой теме.

— Вам, дядюшка Винс, нужно быть каким-нибудь министром по внешней политике, — повторяла Женя. Тот смеялся в ответ:

— Министром любой сможет, был бы язык подвешен, а кто работать будет?

Работы ему и впрямь хватало. Граф ди Скавалль, посол Андара в Тириссе, светский лев, превосходный танцор и ценитель изящной словесности, сидел в Линде эдаким пауком, незаметно плетущим сети, профессором Мориарти от политики (к слову сказать, рассказы о Шерлоке Холмсе в вольном изложении «племянницы» граф оценил весьма высоко), злым гением финансовых потоков и военных поставок. Лишь благодаря ему Тирисса до сих пор блюла нейтралитет не только на словах, благодаря ему грузы с пенькой, лесом и парусиной шли на андарские верфи, а перекупленная у соимских купцов соленая треска — в андарскую армию. И все это — незаметно, с обманчивой легкостью, словно мимоходом, между очередным балом и вечером поэзии, так что все общество Линда уверено было, что главная забота милейшего графа ди Скавалля — первым успеть к завозу новой партии мехов или тканей, дабы выбрать очередной подарок для любимейшей жены.

Так и шел по жизни плавной поступью светского льва, весь на виду, открытый, добродушный, безопасный. А рядом с ним порхала легкомысленная и веселая красавица-жена, звезда салонов и балов, которую Женя — про себя, ни в коем случае не вслух! — называла теперь «радистка Кэт». Если тетушка Гелли учила племянницу светским манерам и правилам, то тетушка Цинни устроила настоящий мастер-класс по дамским интригам. Там слово, здесь — многозначительное молчание; вовремя пересказанная сплетня, легкое пожатие плеч, короткий взгляд, игра веером, забытый на окне цветок или рисунок на заиндевевшем оконном стекле — и еще сотни способов повернуть события в нужное русло, столь же простых, невинных и не вызывающих подозрений. Теперь-то Женя понимала, зачем она понадобилась графу фор Цирренту в качестве родственницы! В тесный кружок высшего света не попадешь просто так, а политика слишком часто делается через женщин.

Увы, понимала она и то, кому могли понадобиться газетные намеки о ней и Ларке, которые добрались даже до Тириссы — до Линда уж точно. И не просто понадобиться! Кто мог их санкционировать, обеспечить или хотя бы не мешать ушлым газетчикам?

А ей тут приходится смеяться в ответ на вопросы местных кумушек: «Везде любят повторять сплетни, не правда ли, дамы? И чем глупей сплетня, тем охотней на нее клюют газеты».

О своих подозрениях Женя не говорила: ей показалось, что граф и графиня ди Скавалль скорее одобрят этот брак, а ее нежелание попросту не поймут. Все тот же вопрос о потенциальных преимуществах и способах их реализации… Насмотревшись на местных барышень и послушав рассуждения дядюшки Винса, Женя поняла, что действительно способна стать таким преимуществом для королевской семьи Андара. Государственные интересы, тудыть их через коромысло… Нет, король, конечно, молодец, что задает высокую планку для потенциальной невесты своего наследника. Небось на Клалии обжегся, вот уж типичная местная интриганка, вместо ума — амбиции, вместо здравого смысла — завышенное самомнение, о знаниях скромно умолчим. И ведь на общем фоне вполне хороша! Что поделать, не воспитывают здесь девушек такими, какую хочет для внука его величество. Блистать на балу — легко, быть верной женой и хорошей матерью — святое, а королева — а что королева? Приложение к королю ради производства наследников, а в делах помогать — что вы! Не бабское дело. Скорей уж мешать станет, если родня начнет давить, требуя льгот и прочих плюшек.

Может быть, с принцессами дела обстояли получше. Может быть — точно Женя не знала. Но проблема, как объяснил дядюшка Винс, была в том, что ни одна из имеющихся принцесс-невест в жены Ларку не годилась. Или слишком близкие родственницы, или не те отношения между странами, чтобы брачные союзы заключать, или совсем еще соплюшки. Поэтому до сих пор невесту Ларку искали среди девушек из знатных семей. Ну, как искали — присматривались. Ларк ни одной из возможных претенденток не увлекся так, чтобы решиться покончить с вольной холостяцкой жизнью, его величеству тоже ни одна не показалась достойной.

«А тут я, вся такая интересная, что будь король моложе, сам бы женился. Исключительно, мать его, из интересов государства».

Нет, Женя была на самом деле благодарна и королю, и графу фор Цирренту, и Ларк оказался отличным парнем, но есть же границы! Ее личная жизнь — это, простите, только ее дело! Ну ладно, еще это вопрос репутации семьи, раз уж она здесь не какая-нибудь безродная девица, а виконтесса фор Циррент. Но это значит лишь то, что она не позволит себе крутить дешевые романчики, клевать на дешевые реверансы типчиков вроде покойного… как его там? Графа Лореана? В общем, вести себя неподобающим образом. А замуж — это другое. Это серьезно.

С другой стороны, Женя понимала, что на нее вполне могут и надавить. Это пугало. Хотя Ларк, вроде бы, совсем не хотел на ней жениться, и это, наоборот, успокаивало.

Измучившись мыслями и сомнениями, Женя постаралась если не выкинуть угрозу замужества из головы, то хотя бы отодвинуть ее до возвращения. Можно же поговорить откровенно с графом. С тетушкой Гелли. С Ларком, в конце концов!

Может, она вообще все это себе придумала и разводит панику на пустом месте. Может, королю и Тайной Канцелярии просто не до того, чтобы тратить время и силы на светские сплетни в газетах?

И все же, когда дядюшка Винс сказал:

— Жаль тебя отпускать, дорогая племянница, но придется, — паника вернулась.

О ее возвращении дядюшка с тетушкой не заговорили за этот месяц ни разу. Женя подозревала, что, спроси она сама, и ей ответят примерно как об уходе с бала: мол, никогда не загадывай, когда придется уйти. Дурная примета.

Хотела ли она сама возвращаться? Трудно сказать. Она скучала по графу фор Цирренту и тетушке Гелли, побаивалась встречи с Ларком и не хотела расставаться с ди Скаваллями. Ей нравился Линд, к тому же здесь было интересно, но после «школы» дядюшки Винса и тетушки Цинни дома тоже наверняка будет не скучно.

«Дома» — вот что, пожалуй, имело значение. Ей нравился Линд, нравились дядюшка Винс и тетушка Цинни, но «домом» она уже привыкла считать другой дом, другой город и другую страну.

— Пора возвращаться, да? — Женя не могла и не хотела сдержать улыбку, но, странное дело, к глазам подступили слезы.

— Да, дорогая, — вздохнула Цинни, — Варрен требует тебя обратно.

От этого «Варрен требует» почему-то в груди разлилось тепло, и Женя, хихикнув, бросилась тетушке на шею:

— Я буду скучать!

Она и дядюшку Винса обняла бы, но вдруг застеснялась и только сказала:

— Спасибо вам.

— Да за что же? — удивился он.

— Вы многому меня научили, и с вами было весело. Я правда буду скучать. Когда ехать, завтра с утра? Успею собраться?

— Вещи уложат и без тебя, дорогая, — с легким упреком напомнила Цинни — она никак не могла приучить племянницу смелее пользоваться работой слуг. — А мы посидим втроем и подумаем, что доверить письмам, а что ты должна будешь рассказать Варрену лично.

Доверить письмам граф ди Скавалль мог немногое: очень уж напряженная ситуация сложилась в Линде, и тайная работа графа во благо андарской армии и — особенно! — андарского судостроения становилась по-настоящему опасной. Что поделать, снарядить военный корабль — дело дорогое и долгое, на дно они идут куда быстрее, а когда ни у одной из воюющих стран нет своей пеньки, качественных канатов и крепкой парусины, выигрывает тот, кто успеет перехватить товар у нейтралов.

Нельзя держать врагов за идиотов; тайная деятельность андарского посла в любой миг могла стать явной.

— Мне сюда нужен человек, который возьмет на себя хотя бы переговоры, — объяснил он племяннице. — Не знаю, правда, сумеет ли Варрен найти такого. Но пусть имеет в виду, мало ли.

— Торгпред, — непонятно выразилась Джегейль и тут же объяснила: — Что-то вроде официального представителя по торговым вопросам. Я поняла, передам.

— Дальше. Вот список, это люди, которых нам есть чем шантажировать, но они пока этого не знают, — ди Скавалль жестко усмехнулся. — Возможно, короне от них понадобится нечто большее, чем могу здесь придумать я. Все материалы у меня в тайнике, Варрен знает. Запомнишь?

— Ну, есть же это, — Джегейль пощелкала пальцами, — заклятье, от которого память обостряется, и любые мелочи вспоминаешь. Если забуду, воспользуемся. Давайте сюда ваш список.

Список был коротким, всего на восемь человек — имя, должность или род занятий и повод для шантажа. Джегейль перечитала его несколько раз, кивнула и вдруг спросила:

— А почему вы вот так, через меня это передаете? Не надежнее шифром каким записать или в тайнике в вещах провезти? Да хоть несмываемыми чернилами написать и в платье вшить? Уж платья мои вряд ли пороть будут, а в мозги, как я понимаю, залезть могут?

— И возьмут у тебя из мозгов картинку тайника или платья, даже не заметишь. А чтобы полностью наш разговор прочитать, да еще через амулеты — это нужно сил примерно как у нашего короля или верховного магистра, и, поверь, ты такое вторжение в разум очень хорошо почувствуешь. Дополнительные амулеты, кстати, хорошо, что напомнила, — кольцо, серьги и браслет, сделанные на заказ, комплектом из обрамленных в светлое золото огненных топазов, дожидались в шкатулке на столе. — Надень сразу. Камни подбирал, чтобы к кольцу Варрена подходили. И не снимай, пока не будешь в безопасности, поняла?

— Конечно. Спасибо, — Джегейль надела украшения быстро и ловко, даже не полюбовавшись игрой света в камнях и тонким плетением оправ. — Ни за что не сниму! Вы же знаете, чего я и в самом деле боюсь, так это магов-менталистов. Моя голова — моя крепость, и посторонним там не место.