Самый эльфийский поцелуй

* * *

Надо сказать, что я уже давно начала сомневаться в своих умственных способностях. С того самого момента, как сообщила ненормальной фее, что хочу эльфа и настоящей любви, вследствие чего оказалась в другом мире в теле эгоистичной элвы.

За прошедшие сутки я совершила много странного, необдуманного и нелогичного.

Но этот бросок в дыру с дымом навстречу активированным ловушкам, которые непонятно как ликвидировать — было верх идиотизма.

И главное: ради кого?

Синеглазого декана, который спит и видит, как бы меня уничтожить. Да сожри его там каменные змеюки, мне же лучше будет.

Но нет, меня понесло.

Идиотка.

Оказавшись в абсолютной тьме, я на мгновение растерялась.

Была мысль вернуться назад и уступить дорогу мужчинам. Их там целых три. Люсьена я в расчет не брала.

Витторн так точно боевой маг. Ректор Артэо тоже производил впечатление опытного война. Даже сутулый Куинс явно мог за себя постоять, не зря же пытался дым деактивировать. Да и не возьмут абы кого преподавать защитные заклинания.

Но шипение становилось всё отчётливее, кроме того, к нему добавились приглушенные всхлипывания и гулкие звуки ударов. Шум был такой неясный, словно мне в уши вату понапихали.

Я вспомнила о Тамилле.

Не знаю, какие отношения были у неё с Катриэль, но девчонку мне было искренне жаль. Она же не виновата, что Люсьен с этой дурочкой Прунеллой решили мне напакостить, подставив её под удар.

Змей надо было остановить. А так уж вышло, что сделать это могла только я.

Тяжело продвигаться, когда ничего не видишь, почти не слышишь, да еще и дыхание задержал, боясь надышаться горького дыма. Еще спотыкаясь о предметы, которыми был щедро усыпан пол.

«И чего это покидали? Не могли спасаться бегством более организованно и не оставляя после себя мусор!»

Глупые мысли, но они странным образом помогали успокоиться и не нервничать.

Воздух заканчивался.

Не дышать становилось всё труднее, легкие горели огнём. Перед глазами начали появляться красные круги. Они, кстати, весьма живописно смотрелись на черном фоне дыма.

Делать нечего. Надо дышать. Иначе свалюсь тут, и спасать Эшфорта будет некому. А я не уверена, что мне на подмогу кто-нибудь кинется, скорее, затопчут и раздавят. Дейра еще и попрыгает.

Я сделала осторожный вдох, ожидая ощутить щекотку в носу и рту, отдышку и боль в груди.

Дым, конечно, был неприятный и заставил сморщиться, но сильного дискомфорта я не испытала.

Надо будет потом про него почитать, когда выберусь… если выберусь.

Я вспомнила этих змеек. Не тех, что крошечными козявками с изумрудными глазками сидели на замках, а совсем других. Тех, которыми они становятся в случае опасности или когда кто-то чужой пытается пробраться на их территорию.

Снова шелест.

Трудно разобрать, откуда он шел: дым коверкал звуки и мешал ориентироваться. Я даже не могла понять, как далеко зашла, тем более, что до стен я так и не добралась.

Фантазия у меня всегда хорошо работала, и я примерно представляла, что тут ползает и в каком виде. Фильм Анаконда был не самым моим любимым, а мысль о том, что где-то совсем рядом есть металлические аналоги, сильно нервировала. Кроме того, я весьма относительно представляла, как их утихомирить.

Всхлипывания раздались сначала справа, потом почти сразу слева. Словно кто-то играл со мной, специально запутывая.

«Ерунда какая-то!»

А вот с какой стороны были удары понять было невозможно.

— Эшфорт, — тихо позвала я. — Тамилла. Вы тут?

«Конечно тут! Где же им еще быть?»

— Ау! Где вы?

Этот шелест отличался от остальных. Он был громче и зловеще. А еще я очень четко ощутила чей-то взгляд меж лопаток.

И это явно был не Эшфорт.

Оборачивалась я очень и очень медленно.

… а дым, будто повинуясь чужой воле, медленно рассеивался.

Я поняла, что стою у знакомых ворот, а в углу, сжавшись в комочек и мелко дрожа, сидела Тамилла. А надо мной возвышалась голова огромной кобры, каждый глаз-изумруд которой был размером с мой кулак. О габаритах зубов, выступающих из пасти, говорить вообще не приходилось. Это же настоящие мечи, такие же острые и смертельные.

И эта тварь сейчас нацелилась на меня.

— Мамочки мои…