Чёрные руины

— Марина, — укоризненно сказал он. — Ты опять это сделала!

— Что? — угрюмо отозвалась она.

— Ты знала, что твоя семья однажды снова снимет все деньги с твоей карточки, и всё же оставила им пароль. Я же просил не давать им его!

Её лицо вдруг стало потрясённым, а глаза замерли, а потом быстро-быстро заморгали, как будто она пыталась удержать слёзы. Наконец она снова уже до крови прикусила губу и наконец сумела выговорить дрожащим голосом:

— Шторм, прости меня, пожалуйста…

Ничего не понимая, он смотрел на неё… И сообразил.

— Ты решила… Решила, что я разозлился на тебя и забрал твои деньги?

Она отвернулась, но кивнула.

А он снова перевёл взгляд на стол, привычно забитый учебниками, от которых она освободила уголок для скудного обеда, пригляделся. Пакет был наполовину пуст. И половина его содержимого явно пребывала не в тарелке. И не в желудке Биллима, который деловито обгрызал яблоко, сидя на постели.

— Марина, ты сегодня не завтракала? — медленно спросил он.

Не оборачиваясь, она покачала головой.

— Дай мне карточку, — велел он. — И поклянись, что пароль твоя семейка больше не получит. Пусть они тебе будут слать сколько угодно требований помочь им, не смей отдавать им деньги! Моя семья достаточно им платит. Ну, клянись!

— Клянусь… — Голос дрогнул, но ведун расслышал нотки, которые ему понравились.

— А теперь… — Он подошёл к ней и вынул из свёртка курточку. — Надевай. Идём в студенческое кафе. Пообедаем вместе.

Но идти сразу не получилось. Едва Марина обернулась посмотреть, что он предлагает ей надеть, слёзы хлынули так, что ей пришлось уткнуться в покрывало с постели и проплакаться. Шторм, выйдя из комнатушки, ждал терпеливо и только раз залепил себе с досады мысленную оплеуху: как он ещё утром не заметил её странной худобы!

Зато пришла в себя она быстро — не в пример той, прежней. Он помнил, как она плакала в первый раз, придя к нему с опустевшей карточкой, и не могла остановиться, рыдала до заикания. Её семейка, кажется, решила, что из единственной дочери получилась неплохая дойная корова, и брала с карточки её личные деньги так беззастенчиво, что не оставляла Марине ни гроша…

Сегодняшняя Марина вышла к нему, снова припудрившись (и это он тоже только сейчас понял — утреннюю пудру!), с лицом спокойным и решительным. Она протянула ему карточку и спокойно сказала:

— Клянусь никому не давать пароль. Спасибо, Шторм.

А он внезапно загляделся на её впавшие глаза, покрасневшие, но уверенные, и покачал головой.

— Мне нужна точка в этой клятве.

Она подняла глаза на него. Он ещё думал о том, спросит ли она, в чём эта точка заключается, а девушка уже шагнула к нему и встала на цыпочки. Поцелуй был короток, но ладошка задержалась на его лице дольше положенного. Когда ссадина на скуле стянулась в здоровую кожу, Шторм повернулся и молча предложил Марине руку.