Чёрные руины

Восемнадцатая глава

«Им хорошо — говорить друг с другом намёками, которые они в своём кругу понимают с полуслова. Неужели они не сообразили, что я-то их плохо понимаю, пусть и будучи центральной героини этой заварухи?»

«И Шторм… Он же нравится мне… Более того — я люблю его!.. Но почему меня в нём всё раздражает? Ведь мы с ним на равных — даже в браке будем! Он… слишком далёкий от меня. Я была с ним, но он всё равно чужой… Между нами такая пропасть. И не только в три века. Но и в восприятии мира. Он знает больше моего обо всём. Но меня больше всего раздражает его одежда… — Она чуть не зарычала, вспомнив. — Хочется обнять его, почувствовать его. Но как обнять этот строгий камзол?! И цвет такой… Совсем ему не подходит! Он же Шторм, а не зимнее голубое небо!»

Сумбурные мысли прекратили прыгать из стороны в сторону, когда Марина поняла, о чём и как думает. И начала хохотать.

Биллимы, в это время сидевшие на её животе, решили, что мелко подпрыгивать на напряжённом животе хозяйки долго не сумеют — вот-вот свалятся. И сиганули играть на пол. Он твёрдый и уж точно трястись не будет.

Отсмеявшись, Марина села на край кушетки и постепенно поугрюмевшим взглядом уставилась в тот же пол, по которому бегали биллимы, вытаскивая друг друга за пушистые хвосты из-под всех удобных для пряток мест.

Стараясь не мешать им, Марина встала и подошла к зеркальной стене встроенного шкафчика для мелочи. Печально свисающий «хвостик» и отросшая чёлка. Запавшие от быстрой смены настроения глаза. Намертво сжатые губы. Девушка попробовала разжать их, чтобы расслабить. Не получилось. Ещё немного попялившись исподлобья себе в глаза, медленно подняла руки и затянула «хвостик» в резинке так, чтобы собрать все волосы. Нет, не то. «Но ты уже женщина, — попыталась она убедить сама себя. — Ты не должна такое носить. Это девчоночье, а у тебя уже другой статус. Ты женщина. Женщина уважаемого повсюду ведуна. Так и веди себя соответственно!»

Вести себя так не хотелось. Марина сняла резинку и снова собрала волосы так, чтобы «хвостик» оказался на макушке и при каждом движении задорно мотался во все стороны. Так. Уже что-то. «В блондинку, что ли, перекраситься?» — уже задумчиво спросила она отражение.

Резкий хлопок за спиной, а за ним ещё несколько стали ответом. Марина подпрыгнула на месте от неожиданности и обернулась. Лазившие по столу биллимы нечаянно, а может, играя, посталкивали со стола книги и тетради, мешавшие им ползать. И теперь, тоже застыв («Мы что — что-то неправильно сделали?») на месте, ответно уставились на хозяйку комнаты.

— А ну марш учиться! — вполголоса скомандовала себе Марина и немедленно пошла к разлетевшимся учебникам и конспектам. — Ишь, разнюнилась. Тоже мне — будущая журналистка! Тебе информацию собирать надо, а не губищи распускать!

Когда она, всё ещё на четвереньках, бережно прижимая к себе кипу книг и тетрадей, взглянула наверх, ожидаемо встретилась с двумя парами уже доброжелательно вытаращенных на неё глазищ. Улыбнулась и встала.

— Идите играть в большую комнату, — предложила девушка. — Я что — зря открыла вам дверь? Идите-идите!

И выложила книги на стол. Пока зверьки, попискивая, скакали уже по большой комнате, Марина вдруг застыла взглядом на учебном столе. «А нужно ли? Может, всё впустую? И эти только теоретические знания мне никогда не пригодятся? Но я уже практически кое-что умею. Огонь зажигать — у меня получается. Бросать комочки силы — особенно, если передо мной такая соблазнительная мишень, как Шторм, — тоже. Так что же не так? Почему я дёргаюсь и психую?» Она тревожно сдвинула брови, пытаясь понять себя и своё состояние, в котором она и правда мечется из стороны в сторону.

«Адреналин! — мрачно решила она. — И больше ничего! Адреналин меня поджигает, как подумаю о том, что было. Как подумаю о том, что будет… Поэтому и делать ничего не могу, а только жду, пока ситуация разрешится…»

Сообразив таким образом, что не так, девушка выдохнула и уселась на стул перед учебным столом. Просмотрела конспекты… Снова забылась, думая о том, что предстоит.

— Трудно об этом думать, — прошептала она. — Если бы знать, что пригодиться…

Она старательно не думала о том, что сделают с нею преподаватели. Пыталась вчитываться в строки собственного почерка. Пыталась вникнуть в записи.

И стук во входную дверь апартаментов восприняла как благодать. Помчалась так, как в своём мире бегала на звонок стационарного телефона в родительской квартире.

Запыхавшись, открыла дверь.

— Это правда, что ты стала женщиной Рассветного Шторма? — ледяным тоном спросила Риналия.

Марина молча смотрела на неё, постепенно наполняясь огнём раздражённого гнева.

— Ведунки любят перетряхивать личное бельё всех и вся? — тем же тоном ответила она вопросом на вопрос. — Зачем ты спрашиваешь, Риналия? Или ты не ждёшь ответа, а хочешь сунуть нос в наши простыни? Хочешь, чтобы я проводила тебя к своей кровати и подняла одеяло?

— Ты не смеешь со мной так говорить! — выплюнула та.

— Смею, — резко ответила Марина. — Ты сама сказала, что я женщина Шторма. Теперь мы на равных. Если ты только, как любопытная и склочная плебейка, не будешь лезть в чужие дела.

«Плебейку» Марина вспомнила не просто так: словечко, произнесённое Риналией, когда она появилась в академии, до сих пор сидело в душе, как заноза. Девушка понимала, что, по сути, поступает ничем не лучше ведунки, но перебороть себя не могла. Обида всколыхнулась, едва Риналия открыла рот со своим дурацким вопросом. Таким образом она могла допрашивать свою служанку, но не однокурсницу.

— Извинись передо мной! — потребовала Риналия. — Я из добропорядочного рода — и выслушивать твои безнаказанные дерзости не желаю!

Она стояла в шаге от порога.

Марина, не шевелясь: работали только пальцы правой руки, — слепила силовой снежок, «подожгла» его и швырнула в ноги ведунке.

Риналия завизжала, закрыв лицо руками и отпрыгнув подальше от огня, взорвавшегося так близко к ней, что высокий язык пламени чуть не лизнул её подбородок.

Подняв руку, Марина медленно опустила её открытой ладонью над огнём. Постепенно опускалась рука — постепенно снижался магический огонь, пока покорно не угас. От него-то и тепла не было.

— Не хочу извиняться. Не за что, — равнодушно сказала она всхлипывающей Риналии, плотно прижавшейся к противоположной стене коридора, чтобы не упасть на подрагивающих ногах, и закрыла дверь.

«Похвалилась, да? Тем, что пыталась спрятать? Зато эффективное средство против таких ведунок… Кажется, так было, есть и будет во все времена и среди любых разумных, — вздохнула Марина, — что среди даже самых умных и развитых рас найдутся те, кто будет кичиться родом и богатством. Ну и фиг, если я не выйду замуж за Шторма… — Она остановилась на полпути к учебной комнатке и мрачно решила: — Выйду. И возьмёт меня, как миленький! Но в любом случае он возьмёт меня с приданым — пусть не материальным, а он, кстати, на это и не надеялся. Но с интеллектуальным. Знать только то, что изучают на факультете общего ознакомления, — мне уже точно маловато…»

Пока дошла до комнатки, обнаружила, что душа успокоилась, и теперь, кажется, можно спокойно ожидать, что же предложат ей преподаватели, чтобы использовать её силы и спасти академгородок. Теперь она могла спокойно, по-деловому работать с учебниками. И только раз скользнуло что-то вроде угасающего воспоминания: «Так вот почему я постоянно о комочках своей силы думаю, как о снежках. Стихии — все те, что были в тот момент… Зимой. В солнечный и такой радостный день… Хотелось бы, чтобы этого не произошло? Точного ответа дать не смогу. И жаль той жизни, но в ней не будет Шторма…» Она улыбнулась и снова склонилась над книгой.

Через полчаса биллимы потребовали фруктов. Они так дружно молотили лапами в дверцу холодильника, что сумели вывести девушку из учебного процесса. Пришлось встать и вынуть не из холодильника, а из одёжного шкафа припрятанные там лакомства. Боялась Марина давать им из холодильника. Не простыли бы… Её личный Биллим округлил глаза на такое нахальство, и в этих глазах Марина явственно прочитала: «Ага! Запомним ещё одно хозяйкино место для заначек!»

Потом она побегала с ними по общей комнате, таская за собой длинный пояс от халатика. От созерцания дразняще убегающей тканевой змеи биллимы сначала обалдели, а потом не хуже азартных кошек принялись гоняться за Мариной.

Устав от активно проведённой переменки, девушка тоскливо взглянула на часы. Два часа, как ушёл Шторм… Она уселась на кушетке, и оба уставших зверька немедленно улеглись рядом. Ничего нет хуже, чем изнывать от неизвестности. Поспать? А как, если внутри всё дрожит от нетерпения?

Оставалось одно — вспоминать. А заодно и проверить кое-что.

Первым делом она попробовала очень чётко представить на своей голове тепло рук светлого драко — Киприана. Он видящий-проводник и дал ей возможность видеть то, что происходит с её силой. Для начала она даже закрыла глаза, чтобы хорошенько проникнуться ощущением его рук на своей голове. И попробовать вызвать то, что он механически ей предложил. Открыла глаза — и посмотрела на свои вытянутые руки, одновременно жёстко «держа» тепло ладоней Киприана. Улыбнулась. От напряжения или на самом деле, но смутно увидела на своей ладони мягкие дымчатые линии, словно поймала только что выпущенный дымок сигареты. Поморгала уставшими от напряжения глазами — дымки исчезли. Некоторое время она таращилась на пустую ладонь, напоминая сама себе Биллима. «Вывод? — строго спросила она себя. — Видеть — мне под силу. Только тренироваться каждый день!» И сочла, что этого хватит для первой тренировки.

А всё потому, что вдруг вспомнила. У неё есть ещё одно развлечение! И какое!!

«А не вспомнить ли нам Марину, которая появилась в академии, после того как отлежалась в свои апартаментах после падения? Глазами Шторма!»

Девушка так заволновалась, что даже испугалась, как бы своим волнением не испортить такую шикарную интересность. Только вот как войти в воспоминания Шторма? Представить себя со стороны? Она закрыла глаза и попыталась… И обомлела.

Она, Марина, одетая в академическую форму, прошла мимо неё самой, прячущейся в тени колонны, в вестибюле. «Странно, почему я не вижу… Ничего не вижу?»

Марина с закрытыми глазами нахмурилась: чего не видит Шторм?… «Какая же она неуклюжая… И почему до сих пор такая несуразная? Ведь два с половиной года в академии — среди девушек определённого круга! И не могла научиться хотя бы подражать им… Как она идёт. И почему она снова надела форму? До недавнего времени она начала ходить в платьях. Нет, она всё же изменилась…» Марина видела, что идёт за собой по пятам, оставаясь незамеченным всеми, кто шёл мимо и кто шёл навстречу. Оказывается, она заинтересовала ведуна уже в первый день? Хотя бы теми загадками, что на ней странная блокирующая защита и что она, несмотря на привычные неуклюжие и застенчивые манеры, начала двигаться как-то иначе.

Вздрогнув, Марина быстро взглянула на дверь. А потом затаилась, прислушиваясь.

Почему ей показалось, что в апартаменты вошёл Шторм?