Колдунья из Угро

Глава 23

Понедельник

Когда Агафья и Николай явились на работу, Макс сидел за столом с кучей каких-то бумаг.

— Привет, я уже успел соскучиться, — сказал он, целуя девушку, как только капитан прикрыл дверь.

— Я тоже, — улыбнулась она.

— Так, — нарушил идиллию Николай. — Влюбленные! Все нежности во внерабочее время.

— Мы только поздоровались, — смутилась девушка.

— Застукает вас Бурундук за таким здорованьем, и будем опять пятый угол искать.

— Все, все, — ухмыльнулся майор, пододвигая девушке стул и помогая сесть, — ошибка понята, меры приняты. Руками не трогаю.

— То-то же, — хмыкнул капитан. — Майор, ранняя пташка. Тебя, конечно, любовь ни свет, ни заря сюда привела, но, все-таки, что у нас на сегодня?

— Насчет меня все ясно, — вмешалась девушка. — Очная ставка близняшки с ее любовником. Или не с ее, это как раз и предстоит выяснить. Я только поздороваться и зашла. Потом у меня встреча с информатором. Освобожусь не раньше вечера, так что сразу домой поеду.

— Значит, я тебя сегодня больше не увижу, — огорчился майор.

— Ох, ты ж, блин, — возмутился Николай. — И какого хрена я вас мирил? Приедешь на ужин, Ромео! А пока вернись к делам нашим грешным. Агафья, чеши на свою очную ставку, ты его отвлекаешь.

— А попрощаться… — протянул Макс, состроив умильную гримаску.

— Две минуты, балбесы, — ухмыльнулся капитан, отворачиваясь к двери и демонстративно глядя на часы.

Ровно через сто двадцать секунд Агафья прошмыгнула мимо него и выпорхнула из кабинета. Николай повернулся к другу:

— Мне что-нибудь сказать, или сам все понял?

— Понял, понял, — ухмыльнулся Макс. — Ну, дай же ты привыкнуть. Она такая…

— Какая? Что, даже лучше твоих заек-козочек?

— Какие там зайки, — протянул майор с довольной улыбкой. — Фауна и рядом не стояла…

— Уже фауна? Ишь, ты, какой прогресс. Короче, так, зоофил несчастный. Девочка молодая и глупая. А ты старый… и все равно дурак. Ты, что, хочешь, чтоб ей пришлось выбирать, ты или работа? Забыл, что служебные романы Бурундука не радуют?

— Да понял я все.

— Ну, раз понял, то расскажи мне, наконец, что у нас сегодня намечается.

— Агафья уже сама про себя рассказала. К десяти должна прийти органистка. Соседка мне вчера вечером СМСку скинула, что дама вернулась. И я с утра музыкантшу вызвонил и пригласил на беседу. Потом мне надо встретиться с одним интересным дядькой, может, ему что сорока на хвосте принесла. Вот, вроде, и все. Если ничего нового не прилетит, — ответил Макс, и словно накаркал. В кабинет сунулась перекошенная физиономия Бурундука.

— Ребров, давай на выход! Труп на набережной возле Кожевенной. Туда уже телевизионщиков принесло.

— У нас свидетель на десять…

— Вот Корбов с ним и побеседует! Шевелись, майор!

— Понял.

— Иди, не парься, — улыбнулся Николай. — Я сам с ней пообщаюсь.

— Спасибо, благодетель, — язвительно кивнул Макс, надевая куртку. — Я бы тоже сейчас лучше здесь сидел, чем под этот поганый дождь лез. Ну, бывай, до вечера.

Николай проводил друга взглядом и подумал, что два дня на природе явно пошли ему на пользу. Пропали темные круги под глазами, исчез землистый оттенок с лица. Да и перегаром от него не пахло. Похоже, Макс впервые за последние недели смог заснуть без этого допинга. «Нет, не зря я их мирил», — удовлетворенно подумал он. Стук в дверь прервал его размышления. В кабинет вошла высокая болезненно худая женщина в длинном темном пальто. На голове был повязан по самые брови черный платок.

— Я Андреева. Вы меня вызвали.

— Ну, вызвал Вас не я, — улыбнулся Николай, — а майор Ребров. Но он на выезде, так что разговаривать Вам придется со мной. Да Вы раздевайтесь, садитесь. Беседа у нас будет долгой. Я — капитан Корбов. Можно Николай Евгеньевич.

Женщина сняла пальто и села напротив Николая, разгладив на коленях длинную темную юбку. Уладив формальности, капитан перешел к более интересным вопросам.

— Скажите, Елена Максимовна, где Вы работаете?

— В церковной лавке, — бесцветным голосом ответила та.

— Всегда?

— Да.

— А вот у меня есть сведенья, что иногда Вы там отсутствуете. Как это понимать?

— Иногда я уезжаю трудничать в монастырь.

— Простите, что делать?

— Трудничать. Поработать во славу Божию.

— Понятно. И чем же Вы там занимаетесь?

— В основном играю на органе во время службы. Помогаю храм украшать к праздникам. Тяжелой работы сестры мне не дают. Здоровье подводит.

— И когда Вы там были в последний раз? Кстати, а где этот монастырь?

— Всю последнюю неделю, — тем же бесцветным голосом сказала Елена Максимовна, и назвала адрес монастыря. На все вопросы она отвечала коротко и безучастно, будто ее совершенно не интересовало, зачем ее пригласили в полицию и что с ней вообще будет.

— Вы знаете, что Пруйко и три его друга погибли на прошлой неделе в автомобильной аварии? — попытался Николай пробить щит ее равнодушия.

— Слава Господу Всемогущему, — закрестилась женщина. — Наказал негодяев.

— А откуда Вы знаете, что с Пруйко погибли именно обидчики Вашей дочери?

— Господь не допустит смерти невинных.

— А как же Ваша дочь? — спросил капитан, ненавидя в этот момент и себя, и свою работу.

Но женщина, вопреки ожиданиям, не рассердилась:

— Господь каждому дает крест по силам его. Алла нарушила волю Его. Я молюсь за ее грешную душу.

— Вы имеете в виду самоубийство Вашей дочери? — недоуменно уточнил Николай.

— Не вольно человеку самому решать, когда покинуть сию обитель скорби. Но я молюсь за мою грешную дочь. Я верю, что Господь Милосердный простит и ее. Я сама хотела на себя руки наложить, когда она умерла, но Господь послал мне отца Никифора. Он вразумил меня.

— Вы не могли бы как то по-русски, — попросил Николай. — Я хоть и крещеный, но в церковь не хожу. И эти тонкости мне не понятны.

— Так я и говорю по-русски, — тем же ровным тоном отозвалась женщина. — Не моя вина, что по-русски Вы не понимаете.

Капитан вздохнул. Уже не в первый раз за время этой беседы он подумал, что выезд на труп дождливым утром — это не так уж плохо.

— Хорошо, оставим это. Скажите, где Вы были…

— У меня плохая память, — перебила Елена Максимовна.

— И все-таки придется вспомнить…

— Прочитайте сами, — она положила перед Николаем толстый потрепанный ежедневник. — Последние полгода я веду дневник. Отец Никифор присоветовал. Помогает справиться с греховными мыслями. Больше, чем там, я вам все равно сказать не сумею. А что раньше было… После смерти Аллочки я как в тумане была. Дни недели не различала, не то, что время.

— Понимаю. Спасибо. — Николай опешил от такой готовности помогать следствию. — Я оставлю его у себя на время?

— Можете не возвращать, — пожала плечами эта сумасшедшая женщина. — Все равно совсем истрепался. Там на титульном листе мой мобильный номер записан, если я вновь Вам понадоблюсь. Я телефон только во время службы выключаю. По домашнему номеру Вы меня случайно застали.

— Хорошо, — согласился Николай, — Пока у меня все. Если Вы понадобитесь, я Вас приглашу. Давайте, подпишу пропуск, и можете быть свободны.

Когда она ушла, капитан раскрыл темную книжицу в поцарапанном переплете. Андреева действительно довольно скрупулезно записывала, что с ней происходило ежедневно, и он углубился в чтение, иногда делая пометки на отдельном листе. Получалось, что алиби у музыкантши шаткое.

Во время убийства Порошенко дама гуляла в парке, размышляя о бренности бытия. Мало того, двумя страницами ранее описывалось ее любимое место для прогулок, самый глухой угол, куда даже собачники не забредают, так как лай отвлекал ее. Когда убивали Ильина, она находилась в келье монастыря. Монастырский быт тоже описан весьма подробно. Территория большая, ограды нет. Правда, трудники по приезде оставляли паспорта у настоятельницы, но в дверь привилегированной трудницы-органистки никто бы не постучал, чтобы не помешать молитве. Так что музыкантша могла находиться как внутри, так и за тридевять земель. Та же история была с последним эпизодом, только вечером тетка играла на органе. Но за инструмент она села около пяти, времени, чтоб доехать до дома убитого и обратно, предостаточно.

Проверять все это можно было бы до второго пришествия… Зато были и кое-какие интересные моменты. Андреева ненавидела Ильина не меньше, чем насильников своей дочери. Женщина была уверенна, что видеокассету, из-за которой развалилось все дело, подкинул ей именно он. Впрочем, в последние месяцы упоминания подполковника и Пруйко со товарищи исчезли со страниц дневника. Вместо этого там было все больше рассуждений о Боге и расплате за грехи с кучей библейских цитат. Цитаты женщина записывала церковно-славянским шрифтом, и капитан по десять минут разбирался, что значит очередная строчка затейливой буквицы.

Через несколько часов у Николая окончательно разболелась голова, и он убрал ежедневник и листы со своими пометками в сейф. Проглотив таблетку анальгина, Николай взглянул на часы и с удивлением обнаружил, что уже почти три. «Странно, что Макс до сих пор не пришел», — подумал он и отправился на проходную.

— Машина с утреннего убийства вернулась? — спросил капитан у молоденького сержанта на вахте.

— Давно уже, — лениво ответил тот. — Жесть, что творится, да? Бедный ребятенок…

— Ребятенок? — похолодел Николай. — Что там вообще случилось?

— Пацаненка нашли на набережной. Какой-то подонок ножом ударил…

Капитан бросился в гараж. Водила дежурной машины дремал в салоне.

— Брат, что там, на набережной случилось? — растолкал Николай мужика.

— Ничего хорошего, — хмуро ответил тот. — Голый мальчишка с ножевыми. Эксперт сказал, что, похоже, педофил позабавился.

— Черт, — сбывались самые не хорошие предчувствия капитана. — А куда Ребров подевался? Он же с Бур… С полковником туда поехал.

— Ну, поехал. Только ходил там, как пришибленный. Когда мальца в морг увезли, он с нами в контору ехать не захотел, говорит, встреча у него с информатором. Дмитрий Константинович его отпустил.

— Ясно, — буркнул Николай и схватился за мобильный.

Была в прошлом его друга одна темная история, о которой они старались не вспоминать. И это заставляло мужчину снова и снова набирать знакомый номер. Но телефон Макса не отвечал. «…выключен или недоступен», — упрямо талдычил автоответчик. Капитан чуть не швырнул старенькую Нокию в урну, десятый раз выслушав эту фразу. Николай вернулся в кабинет и решил, что дождется друга на рабочем месте. Все равно он не имел никакого представления, где его искать.

Агафья вышла из конторы в подавленном настроении. Очная ставка принесла свои плоды. Любовничек уверенно опознал свою подругу. Мало того, сидя в разных комнатах, эти двое одинаково отвечали на все вопросы. И все-таки девушка видела, что якобы «чудом уцелевшая» близняшка врет. А вот вывести ее на чистую воду пока не получалось. Полковник Бурун и следователь в один голос требовали передавать дело в суд. Наказание должен был понести только наемный убийца-водопроводчик, ввиду безвременной кончины заказчицы всего этого безобразия. Но какие-то мелкие шероховатости не давали лейтенанту Полозковой оставить это дело в покое. Она решила обязательно еще раз поговорить с горе-киллером. А пока ее путь лежал в салон.