Огонь, Вода и Медные Порталы

* * *

Оставшись одна, Любогнева прошла по небольшой тёткиной горенке до окна и обратно. «Да, не разгуляешься!», — подумала раздраженно, в очередной раз, обводя взглядом комнату. — «Тётка, конечно, поартачится, для порядку. Однако же задумается, надо ли племянницу заставлять спину гнуть, али лучше посадить там, где делать нечего, только знай, семки лузгай!».

Тема занятия, которым ей придётся здесь заниматься, волновала Любогневу. Однако эти мысли вскоре вытеснили эмоции, которые в этот момент горели ярче. Вспомнилась Любогневе картина маслом, представшая перед ней, когда она давеча, направляясь воздухом подышать, вышла на крыльцо.

В сгущающихся сумерках у стряпной избы разглядела она беззаботно смеющуюся парочку: её конюх и служанка весело подтрунивали друг над другом. Им явно было не скучно вместе, и темы для разговора у них не прекращались.

Любогнева, прищурившись, закаменела лицом. Тонкие пальцы вцепились в перила крыльца, словно от того, с какой силой она сожмёт деревяшку, зависела её жизнь. Грудь заходила ходуном в глубоком дыхании.

— Вот ведь бесстыжая! — процедила сквозь зубы «барынька», разглядывая совершенно новым, подозрительным, ревнивым взглядом Авдотью.

Слуги не заметили свою барыньку и направились в сторону реки, где на берегу стояли деревянные срубы бань.

Любогнева, плохо соображая, что делает, тронулась вслед за ними. Стремясь услышать, о чем же они говорят, сначала прибавила шагу, потом, спохватившись, что они могут её заметить, задержалась, спрятавшись за терем. Выглядывая, наблюдала, как парень и девушка спустились по лугу к реке, взяли в бане вёдра и стали носить воду.

Отчего-то раньше Любогнева не замечала, что её служанка симпатичная и очень весёлая девушка. Никогда доселе её, Любогневу, этот факт не задевал и не раздражало так, как сегодня. Сейчас же она смотрела на Авдотью и понимала, что больше всего на свете она хочет её придушить. Вот просто так! Безо всякой на то причины и вины!

Как же хотелось сейчас Любогневе пойти туда, к этим весело хохочущим, беззаботным слугам и дать им плетей! Но отчего-то она не могла этого сделать. Не могла двинуться с места.

Вытянув шею, осторожно выглядывая из-за угла дома, она болезненно следила за тем, как её служанка озорно взвизгивает, когда Деян, хохоча, плещет на неё водой из реки, как убегая с полным ведром, она прячется от него в срубе бани.

Сердце гулко бухало в груди Любогневы, колени подгибались, во рту пересохло, перед глазами темнело от ненависти. Она прижалась спиной к углу терема, стараясь унять дрожь в ослабевших коленях. Ей вспомнились несмелые руки Деяна, задирающие кверху подол её сарафана, его шершавые, горячие пальцы, обветренные, сухие губы.

Развернувшись, Любогнева побежала вниз по лугу к срубам бань.

Слуги вышли из распахнутой двери бани ей навстречу, весёлые и раскрасневшиеся от физической работы. «Не успели!» — радостно забилось в голове Любогневы. — «Не успели!».

— Ой, барынька! — удивлённо распахнув глазищи, еще шире улыбнулась Авдотья, покачивая пустым ведром.

Весело скалясь и блестя белыми крепкими зубами, Деян показался в дверном проёме вслед за Авдотьей. Улыбка медленно сползла с его лица, наткнувшись на барыню.

Любогнева ревниво прищурилась, скрестив на груди руки. С перекошенным на бок ртом взглянула на Деяна. Парень, набычившись, опустил голову. Отвёл глаза в сторону, пряча от барыни взгляд.

Шестым чувством почуяла Любогнева, что эти двое скрывают от неё что-то очень ценное, что-то, где она лишняя и куда её, Любогневу, не пустят, даже если она этих лешевых слуг сейчас высечет. Это напрягало, пугало и оскорбляло её одновременно каким-то неведомым образом. Она была бессильна перед этим их молчаливым заговором.

— Где это вы шляетесь?! — чужим треснувшим голосом каркнула Любогнева.

— Так воду в бани таскаем! — беззаботно пропела Авдотья. — Мы работу попросили, нам ведь есть что-то нужно.

— Это ты меня так укоряешь? — задохнулась Любогнева, сверля служанку ненавидящим взглядом.

— Да нет, барынька, что вы?! И в мыслях не было! — смешливо взмахнула рукой Авдотья. — Кто я, что б Вас, да укорять?

— Вот и мне занятно: кто ты, чтобы меня укорять?! — уже в гневе закричала Любогнева.

— Барыня, мы здеся жить будем, али нам домой ехать? — взглянув на Любогневу прямо и твёрдо, почти агрессивно, с вызовом, спросил Деян. — На довольствие нас никто не ставил.

Холодный требовательный тон мужчины охладил барыню и вернул в реальность.

— Завтра договорюсь. Здесь живите, — процедила Любогнева, спазм в горле не отпускал.

Отчего-то силы покинули её, словно это она натаскала в баню полные бочки воды, а не её слуги. Развернувшись, «барынька» побрела в гору, едва переставляя непослушные ноги и спотыкаясь каблуками башмаков о луговые кочки. В груди жгло, словно она съела жгучего перца. Губы разъезжались в бесформенную маску, и Любогнева, добравшись до первого терема, скрылась за поворотом и, уткнувшись локтем в бревенчатую стену, спрятала в локоть лицо и глухо утробно завыла.

Любогнева очнулась от своих воспоминаний, когда хрустнул в её руках крепкой льняной тканью разорванный платок. Грудь её тяжело вздымалась от нахлынувших переживаний. Щёки горели пунцовым румянцем. А вот она сейчас пойдёт, да и спросит Деяна, люба ли ему Авдотька, али она, Любогнева? И посмеет ли он ей сказать, что не люба она ему?

Тихонько приоткрыв дверь, выскользнула она в сени и, пройдя на носочках мимо княжеской двери, выбралась из терема незамеченной. Обогнув терем, отправилась в сторону конюшен.

Отворив дверь, вошла в одно из пахнущих сеном и лошадьми, деревянных сооружений. Глаза, уже привыкшие к темноте, различили в льющемся из нешироких стенных прорезей, лунном свете вереницу дремлющих в стойлах коней и ворох сена в углу.

— Деян! — позвала Любогнева негромко, неуверенно проходя вперед.

В куче сена что-то зашуршало, и мужской голос спросил, обернувшуюся на шорох, Любогневу:

— Чего изволите, барыня? — стряхивая с себя сенную труху, Деян предстал перед своей хозяйкой. Неподвязанная поясом рубаха белела в неровном свете луны.

Любогнева криво усмехнулась и сделала игривый медленный шаг навстречу обладателю знакомого голоса. Она много чего желала. Еще недавно желала высечь его прилюдно.

— А скажи-ка мне, Деян, — начала она, теребя тонкими пальцами ленту в своей косе. — Ты когда сюда со мной просился, ты об ком думал, обо мне, али о служанке моей, а?

Деян глубоко вздохнул и выдохнул, наклонив вперед голову и теребя макушку, словно продолжая вытряхивать сенную труху.

— Отвечай, коли спрашиваю! — повысила голос Любогнева, не дождавшись ответа. Подошла вплотную к парню. — Ты когда под подол ко мне лез, думал, я тебя делить с кем-то стану, что ли? — сверкая глазами, зашипела Деяну в лицо.

Парень смотрел на неё, понуро опустив подбородок.

— Ну, чем я тебе не угодил-то, барыня? — спросил недоумённо. — Ты ж сама тогда хотела, чтоб я приласкал тебя. Прижималась ко мне каждый раз, как с коня снимал, за шею обнимала, трогала меня везде. Вроде, всем угодил, — пожал плечами парень. — Приласкал, как сумел. И не раз уж. Чего еще-то?

— Сама, значит?! — задохнулась от негодования Любогнева и раньше, чем успела осознать, что делает, наотмашь залепила Деяну пощечину.

— Да за что, барыня?! — зашипел парень. — То ластитесь ко мне, то дерётесь! Что не так-то?

— Сама. Сама, — как заведённая, повторяла Любогнева, выхаживая перед парнем по кругу на небольшом пятачке. Память безжалостно прокручивала в её голове все однозначные её приставания к парню и то, как она, чуть ли не силой, в конце концов, его на себя уложила. — А чего ж ты не прогнал меня, коли я не люба тебе?! — возмущенно выдохнула.

— Так кто ж барыне отказывает-то? — снова пожал плечом Деян. Любогнева остановилась, пораженная какой-то мыслью. Снова нехорошо усмехнулась:

— И то верно! — подошла к Деяну вплотную и закинула руки ему на шею, всматриваясь в смазливую мордаху. — Кто ж мне откажет-то? — впилась в его губы жадным поцелуем.