Игрушка палача. Книга первая

Глава 16

Магистр Велорий Майрон был не просто шокирован. Он едва ли сперва поверил в то, что сказал ему Аллистер. Даже подвис ненадолго в лёгкой прострации, пытаясь собраться с мыслями или убедиться в том, что это не какая-нибудь виртуальная иллюзия, из которой он забыл сегодня выйти.

- На завтрак? Серьёзно? Вот так… просто?.. – добавить здесь было уже банально нечего.

Конечно, он и до этого имел честь несколько раз видеть Верховного Реймона Кейдстоуна с довольно близкого расстояния и даже обменяться с тем формальными фразами при тех или иных обстоятельствах. Но, чтобы вот так, ни с того ни с сего и сразу на завтрак? Наверное ещё и тет-а-тет…

«Честно говоря, мессир, я сам мало что понимаю. Причём я набрался смелости переспросить связавшегося со мной представителя Канцелярии, но тот ничего нового не добавил. Попросил, разве что, чтобы вы сильно не задерживались по дороге. У Верховного очень плотный график обязанностей…»

Можно подумать, у Магистра он был свободный и не в меру гибкий. Хотя кто он вообще по сравнению с Верховным Канцлером? Едва заметная пылинка в бесконечном временном потоке постоянно сменяющихся эпох и людских поколений. Тот, чьё имя едва ли когда-нибудь занесут в священные анналы Высшего Духовного Альянса. Сколько его предшественник продержался на его месте? Не более шести лет? И где тот теперь? Затерялся в священной коллегии кардиналов среди тысяч одинаковых красных ряс, голосуя на ежедневных консисториях за те или иные поправки в Едином Кодексе Объединённых Содружеств?

Да, красная ряса обеспечивала тебе долгую и счастливую жизнь за счёт церковных налогов и прочих гарантированных бонусов от Святого Престола. Хотя, некоторые могли с её помощью пойти и дальше по карьерной лестнице, участвуя в политической жизни Логоса и Трёх Континентов в качестве «красных» министров на более высоких должностях в тех же государственных ведомствах при Верховной Канцелярии. Вполне вероятно, что подобные стремления или попытки приблизиться к Главному Совету младших Канцлеров и открывали для них новые горизонты с возможностями. Но, видимо, у Велория для схожих стремлений не хватало нужных амбиций, или же он сам не верил, что такому, как он, однажды позволят прыгнуть выше собственной головы. И не только прыгнуть, но и допрыгнуть.

Завтрак у Верховного? В неофициальной обстановке? Едва ли Реймон Кейдстоун устраивает подобные приёмы для своих подчинённых с дальнейшей ликвидацией неугодных для него элементов. Иначе бы, о всех его нестандартных увлечениях уже давно бы ходили соответствующие легенды. Хотя… кто может знать наверняка?

Пришлось менять курс аэрокара до южной границы Логоса, туда, где всего в паре милях от территорий Духовного Альянса располагались не менее внушительные зоны, входящие в Общую Резиденцию Верховной Канцелярии. Практически маленькое государство в государстве, тщательно охраняемое как изнутри, так и снаружи, и куда попасть так просто с улицы нереально никому, даже Святому Понтифику.

Разумеется, Магистр уже бывал здесь и далеко не раз, пусть и не во всех имеющихся здесь министерствах, дворцах и прочих гос.ведомствах. Зато прекрасно знал, где находится Палац правительственной Канцелярии и личная резиденция Верховного. Практически в самом центре ограниченной от всего мегаполиса территории, одной из немногих, где зданий на энное количество земельной площади в процентном соотношении было куда меньше, чем окружавших их зелёных насаждений и впечатляющей (а иногда и захватывающей дух) ландшафтной архитектуры.

И, естественно, главной достопримечательностью данного места являлся сам Палац Канцелярии, практически венчавший своими монументальными крыльями и остроконечными шпилями девяти башен этот явно внеземной уголок сказочного рая.

Увы, но Велорию пришлось его облететь, а до этого пройти через один из центральных контрольно-пропускных постов, получив в довесок к своему сопровождению парочку служебных «воронов» из местной охраны – чёрных дронов с боевой начинкой и без того кружащих над Канцелярией круглые сутки напролёт. После чего пойти на снижение над центральной аллеей Изумрудного Сквера, которая, в конечном счёте, закончилась дворцовой площадью с «висячими» фонтанами перед личной Резиденцией Верховного.

Кажется, на остальную дорогу по внутренним лабиринтам дворца до нужной приёмной комнаты (или точнее даже зала), ушло ещё не менее пятнадцати минут. И, само собой, под бдительным сопровождением приставленных к Магистру живых гвардейцев Канцелярии.

- Мессир, для меня это большая честь!..

Волновался ли он всё это время и осознавал ли до конца для чего он здесь на самом деле?

Да, волнение его не покидало с той самой минуты, когда Аллистер передал ему «просьбу» Верховного, которое то и дело усиливаясь от всевозможных предположений, в том числе и от полного непонимания происходящего. А в тот момент, когда его нога вполне уверено ступила на зеркальный паркет то ли гостиной, то ли одной из личных столовых хозяина резиденции, Майрон и вовсе испытал несвойственную ему реакцию. До паники, конечно, не дошло, но голова, похоже, на несколько секунд определённо отключилась, не желая выдавать хоть какие-то маломальские мысли и идеи. И свою приветственную фразу он произнёс, скорее, машинально, чем осознанно. И то, только потому, что до этого по дороге напряжённо обдумывал, что он должен сказать при встрече с Верховным.

- Да будет тебе, мальчик. Ты же бывший Цербер. Словесные эпитеты и хвалебные приветствия – это не про вас.

Реймон Кейдстоун и не думал сдерживать снисходительную улыбку, пока разглядывал из противоположной части комнаты своего желанного гостя, соответственно, ничего не делая другого со своей стороны. Просто сидел в глубоком белом кресле, в окружении прочей, буквально стерильной белой мебели, высоких белых стен, квадратных колон и на фоне огромного панорамного окна. Точнее, на фоне ошеломительного и отнюдь не иллюзорного пейзажа, в виде парковой аллеи с длинным каналом по центру, который тянулся зеркальной и идеально прямой линией до рукотворного водопада с висячими и, само собой, во всю цветущими садами.

- Ну, что ж ты прямо, как не родной? Проходи, не стесняйся. Пожалей старика – у меня нет никакого желания (как и лишних сил) напрягать и зрение, и голосовые связки.

- Прошу прощения, мессир… - Майрон всё равно не сразу сошёл с места, на котором остановился когда вошёл в высокие двери, открывавшиеся по старинке двумя створками вовнутрь. И то по привычке осмотрелся, бросив профессиональный взгляд через плечо на одного из ближайших телохранителей Канцлера.

К слову, вся личная охрана Реймона Кейдстоуна была разодета в светлые френчи с желтоватым оттенком под слоновую кость и такого же цвета портупеи. Сам же Верховный был облачён не в официальную форму, предпочтя предстать перед Магистром едва ли не в домашнем виде – в белой тоге с воротником-стойкой и обычных белых брюках из лёгкой ткани.

- Что за дурацкая привычка извиняться за всякую ерунду или вообще не пойми за что? Подойди уже и давай обойдёмся без всех этих придворных реверансов и прочих глупостей. Мы не на официальном приёме. Это кресло видишь?

Канцлер немного приподнял над широким подлокотником иссохшую и побитую артритом руку, ткнув кривоватым указательным пальцем на схожее, как у него кресло, стоявшее с другой стороны невысокого зеркального стола.

- Конечно, мой мессир.

- Вот и прекрасно. Садись в него и не вздумай маячить передо мной негнущейся в коленках статуей.

Как Велорий мог перечить самому Верховному? Хотя и понимал прекрасно, что тот такой же смертный, как и все вокруг. Но какая-то невидимая игла в мозгу, то и дело жалила своим отравленным остриём циничного скептика, заставляя цепенеть перед этим человеком не только телом, но и здравым рассудком.

- Честно говоря… я не знаю, что и думать, мессир. Уже весь извёлся от всевозможных догадок.

Магистр так и не понял, зачем решил поведать Кейдстоуну о своих мучительных предположениях, касательно полученного сюда приглашения. Видимо, сработал всё тот же дурацкий рефлекс собачки Павлова, который обязывал поддерживать светскую беседу с вышестоящим начальством с позиции ничтожного смертного, заглядывающего в рот тех, чью руку ты не смел кусать ни при каких даже самых унизительных для тебя обстоятельствах. Даже если данная рука периодически ломала тебе кости и резала твою кожу на ремни без анестезии.

- А ты расслабься, Вел. Не перегружай голову всякими дурными мыслями. Ничего, если я буду называть тебя Велом? Как я уже говорил, мы не на официальной встрече, от которых я, откровенно подустал за эту грёбаную кучу лет.

Конечно, Майрон видел Канцлера со столь близкого расстояния и раньше, и мог это делать с помощью видеозаписей через Смарт-Скрин, как и кто-либо другой. Но режим реального времени всё-таки ни с чем не сопоставим. Ведь это не визуальная проекция и не голограмма, которая смотрит сквозь тебя. Особенно, когда чётко понимаешь, кто именно перед тобой. Живая легенда. Создатель всего того, что тебя окружало – целого мира, его правил, законов и даже живущих в нём людей. Практически бессмертный бог. Да, очень и очень старый бог. Испещрённый тысячами морщинок, будто линиями собственных когда-то пережитых до этого жизней, или затянутый с головы до ног паутиной беспощадной вечности.

Не знай Вел, кто перед ним, то смотрел бы на этого человека, как на обычного старика с нещадно измятыми или даже до неузнаваемости искажёнными чертами лица. Как правило, к подобным людям испытываешь совершенно иные чувства, такие как возрастное почтение или скрытое сочувствие. Только с Верховным всё было не так. Это он мог тебе открыто посочувствовать и не без оснований. Это в его старческих пальцах находились миллионы нитей чужих жизней, в том числе и твоей, за которые он время от времени дёргал или просто обрывал от самой банальной скуки.

- Почту это за честь, мой мессир. И… позвольте принести вам свои искренние соболезнования по поводу недавней кончины генерала Климоффа.

Правда, Майрон не был до конца уверен в том, что ему стоило вообще упоминать о смерти ближайшего Кейдстоуну соратника и друга. Но всё же рискнул об этом сказать, поскольку не только он один не понимал, что же произошло на самом деле. Вернее, почему смерть Дерека Климоффа вдруг обрела статус безвозвратной кончины.

Всего ненадолго яркую, почти ядовитую синеву глаз Канцлера перекрывает едва заметной дымкой болезненной горечи. Хотя, не исключено, Велу это могло лишь показаться. А может и нет.

Мимика у стариков всегда неоднозначная. Глубокие морщины или, точнее, измятая грубой рукой беспощадного времени кожа зачастую искажает многие отражающиеся на лице эмоции. Даже улыбку. И пойди разбери – циничная она или печальная.

- Дай угадаю. Все, наверное, извелись от измучившего вас вопроса, почему? Почему он так и не вернулся? И вернётся ли вообще? А если нет? То, что тогда?..