Игрушка палача. Книга первая

Глава 17

- Наверное, я не в праве не то что заикаться об этом, но и хотя бы просто думать. Эта не та тема разговора, которую я мог бы поднять здесь по личному хотению.

- Ну, почему же. – в этот раз улыбка Верховного чем-то походила на лисью, а ведь ему ничего не стоило управлять своими эмоциями и мимикой, демонстрируя собеседнику то, что считает нужным. – А вдруг я тебя и пригласил сюда именно по данной причине?

А вот это уже было интересно. Магистр даже интуитивно внутренне напрягся, несдержанно нахмурившись и явно выдав на своём лице лёгкое подозрение, граничащее с недоверием.

- Теперь вы меня ещё больше запутали и заинтриговали.

Реймон Кейдстоун вдруг осклабился, продемонстрировав абсолютно ровные и целые до единого зубы, которым бы позавидовали многие выходцы из среднестатистического плебса. И вообще, глядя на поведение этого человека, едва ли поверишь, что перед тобой стодвадцатилетний старик, который и сам не знает, сколько ему ещё осталось пребывать в нынешней ипостаси на этой грешной земле.

- Поживёшь с моё, сынок, и тебя начнут волновать совершенно иные вопросы. Или решения. Потеря самых близких тебе людей в итоге оказывается не такой уж и ужасной, ведь у тебя есть возможность их вернуть, да? Но вот стоит ли это делать? Долгая жизнь – это, прежде всего, бесконечное накопление личного опыта. Твоя память и интеллект как аккумуляторы, которые вбирают в себя всё это изо дня в день, из года в год и, кажется, что этому нет ни конца, ни края. Как и понимания тех вещей, которые недоступны остальным. Видеть всё это, знать, что это такое, но не иметь возможности донести другим. Знания – это не просто сила, но и безграничная власть, которую нужно уберечь любой ценой, во что бы то ни стало. Недаром их сейчас охраняют со столь безумным рвением, будто этим сокровищам нет достойных аналогов во всей вселенной. Можно сказать, это одна из причин, почему мне приходится принимать подобные решения. Дать кому-то уйти (вероятно, даже и навсегда), чтобы позволить другим проявить и показать себя, а может и прокачать собственный опыт. Поверь мне на слово сынок. Не все готовы жить вечно, особенно там, где мало что меняется.

- Простите, но мне всё равно очень сложно понять ход ваших мыслей.

Майрон нахмурился ещё сильнее, нисколько не стесняясь демонстрировать чувство дискомфорта на чужой территории, тем более не зная истинных причин своего здесь нахождения.

- А что тут понимать, мой мальчик? Я хоть и редко когда делаю подобные вещи, но время от времени всё же делаю, пусть некоторым личностям и хочется списать моё поведение на старческую деменцию. Хотя, их скорее бесит тот факт, что они всё равно ничего не могут с этим поделать. Считай, это моей последней блажью перед очередным переходом. Моё окружение малость закостенело или, точнее законсервировалось в самом себе. Начало меня раздражать одними и теми же лицами. Практически бесперспективными. Как это ни печально, но не все используют дарованный им шанс по его прямому назначению. Они копят совсем не те ценности, мало чем отличаясь от себя изначальных. Кроме страха потери власти и материальных благ, теперь они ещё начали бояться потери своей никчёмной жизни. Не все способны выдержать испытания временем. Ведь оно куда пострашнее, чем испытание властью. Зато у меня есть прекрасная возможность всё это изменить. Убрать эти опостывшие лица и заменить их новыми – свежими, чистыми, практически ничем не замутнёнными. Так сказать, дать дорогу новому поколению и посмотреть, что из этого выйдет. Насколько мои ожидания оправдаются в этот раз?.. А может, наоборот, не оправдаются.

- Вы хотите сказать, что… выбрали меня, чтобы кого-то заменить в своём ближайшем окружении?

- Понимаю, - канцлер снова осклабился во все тридцать два, будто ему и в самом деле было от роду не более двадцати пяти, и даже блеск во взгляде выдавал его едва не подростковый азарт. – Со стороны это выглядит, как какое-то безумие. Практически не укладывающееся в голове. Да и мы с тобой лично никогда не сближались и не знаем друг о друге ровным счётом ничего. Хотя, нет, вру. Я-то как раз многое успел о тебе разузнать, в том числе и о твоём происхождении, которое, к слову, сыграло в моём выборе не последнюю роль. Но в этом-то главная ценность и заключается. Ты понятия не имеешь, кто я, не знаешь о моих слабостях и не знаешь того, что знаю я. Более того, у тебя впереди ещё до хрена времени, чтобы всё как следует обдумать и проявить себя соответственно в дальнейшем. А на это уйдут целые десятилетия, которые, неизвестно как ещё для нас всех закончатся.

У Майрона даже виски заныли от той информации, которую ему пытались донести, как и от всех непосильных попыток хоть как-то её обработать. Что бы Кейдстоун ему сейчас не сказал, всё это надо было делить, как минимум, на пять и ни в коем случае не воспринимать, как за уже свершившийся факт.

- Так я что… попал под одну из ваших… зачисток? – у него даже сердце пару раз в груди гулко ухнуло о рёбра, хотя раньше ему ничего не стоило справляться с подобными эмоциями даже без помощи стимуляторов.

Но в том-то и дело. Каким бы хладнокровным он бы ни был в бою, то, что происходило здесь, не имело ничего общего с физической опасностью. С теми условиями, где он мог себя защитить, применяя накопленные навыки, ловкость и силу.

Здесь всё было иначе. Здесь его могли лишить жизни в любой момент, без предупреждения и даже намёка на то, что его хотят убить. И никакие физические силы с прокачанными способностями профессионального убийцы ему тут не помогут.

- Ну… - канцлер, не сдержавшись, негромко рассмеялся, будто услышал какую-то занятную шутку. – Об этом ещё рано что-то говорить определённое. Но… скажем так, я уже начал составлять список из тех субъектов, которых был бы не прочь заменить на что-то более стоящее и достойное. Поэтому и присматриваюсь к более молодым, амбициозным и крепким на психику парням вроде тебя. Не к выращенным в тепличных условиях ещё и в пробирках мягкотелым клонам с разжижжеными мозгами, коими окружил себя за последние столетия. Этими униками я уже сыт по горло. Сейчас мне интересен нестандарт. Те, кто действительно сумел себя проявить буквально с самого рождения. Насколько мне известно, ты из живорождённых, да, ещё и не из Логоса?

Было бы весьма странно, если бы о столь важной детали из личной жизни Майрона верховный бы вдруг не узнал и не спросил Вела прямо в лоб. Как правило, его всегда об это спрашивали. Поскольку данное шило в мешке невозможно утаить, ведь оно беспокоило всех и каждого, подобно метке Дьявола или пожизненному клейму раба.

- Да, моя мать залетела, отбывая наказание за духовное преступление и антигуманное вольнодумие на каторге в Пятой Зоне. По сути, нарушила закон ещё раз, не поставив об этом в известность начальство колонии, а потом и вовсе сбежала в соседнюю зону, где успешно пряталась от Церберов все последующие шесть лет.

- Вместе с тобой? – канцлер даже слегка прищурился с явным интересом наблюдая за реакцией своего особенного гостя. Точнее, сканируя того невидимыми щупальцами своего жадного на подобные вещи внимания.

Уголки губ магистра едва заметно дрогнули в подобии сдержанной ухмылки. Не то, чтобы ему не нравилось вспоминать об этой части своей и без того насыщенной на бурные события жизни, скорее, он надеялся всех убедить, что она ни в коей мере не является для него важной и какой-то особенной.

- Я мало что помню о тех годах. Мне тогда и шести ещё не исполнилось, когда в Пустой Зоне провели очередную зачистку и выловили меня оттуда вместе с остальными беженцами…

(…Ты погляди какой прыткий таракан! Ещё не все молочные зубы выпали, а лягается так, будто всех нас сейчас тут одним ударом уложит…)

- Да, детские годы – самые прозрачные и поверхностные для памяти. Как воздушные сны, которые мы не обязаны запоминать, но какие-то образы всё же остаются на подкорке. Словно иное измерение, не имеющее к нашей жизни никакого прямого отношения.

Зачем Кейдстоун это сказал, ещё и с таким лирическим налётом в голосе, Велорий едва ли когда-нибудь поймёт. Но, похоже, верховный остался себе на уме, нащупав в ответе магистра что-то для себя исключительное и очень даже занимательное.

- Сложно не признаться, но благодаря этой маленькой и вроде как незначительной детали из твоего прошлого, я и не смог не обратить внимания на твою кандидатуру. У тебя безупречный послужной список, Вел, не говоря про хваткий ум, впечатляющие амбиции и постоянное стремление расти над собой и своими былыми достижениями. Тебе пришлось буквально выгрызать себе дорогу, поскольку у тебя не было, как у других, ни должных связей, ни именитых родственников, ни тех же денег или маломальского блата. Не говоря про твоё происхождение и тот факт, что тебя каким-то чудом определили в достойный для твоего интеллекта и заложенных в тебе способностей интернат. Хотя могли сразу пустить в расход, как ненужный мусор или дешёвый генетический материал для опытов. Я уже молчу про твою наследственность и ту разницу в твоём жизненном становлении, которой лишены коренные граждане Логоса. Которой нет даже у твоего тестя.

У Майрона даже челюсть слегка отвисла, когда ему так мягко намекнули об отце его дражайшей супруги. Меньше всего он думал сейчас о Беннете Уилларде Ригли, кто уж никак и ни при каких даже самых невероятных обстоятельствах не мог выпасть из списка Реймона Кейдстоуна, ибо это было в принципе невозможно. Это равносильно тому, как если бы верховный решил отрезать себе правую руку или иную часть тела и только для того, чтобы заменить её якобы «совершенным» протезом.

- Вы хотите сказать, что… подумываете о смене Понтифика?

- Я пока ничего такого не говорю, сынок. Поскольку время и выстраиваемый в будущем ход событий – не являются следствием наших желаний и прямого на них влияния. Мы может только предугадывать или предсказывать, возможно даже слегка воздействовать, чуть направлять, но не управлять. Мы все заложники окружающего нас хаоса, пусть и систематического. Но в том-то и дело, ещё никому не удавалось его подчинить себе полностью. Всё равно, что пытаться подчинить себе всех людей или космические стихии. Поэтому я и не говорю тебе ничего конкретного. Я сейчас на таких же позициях обычного наблюдателя, как и ты. Я просто присматриваюсь и делаю соответствующие выводы. И предлагаю тебе тоже самое. Пока просто побыть в роли стороннего зрителя или специально приглашённого гостя – эдакого независимого консультанта. Ты ведь ещё никогда не присутствовал на процедуре реконструктивной пересадки памяти и психосоматической синхронизации сознания?

Вот теперь Вел испытал самый глубокий шок за всю прошедшую встречу, которая и без того являлась едва не историческим событием во всей его жизни.

- Нет, конечно. Я думал, для этого нужно иметь какой-то запредельный код доступа с вашим прямым разрешением, или быть самим Дереком Климоффым.

Канцлер снова не сдержался от снисходительного смеха, никак не отреагировав на упоминание имени того, кто ещё совсем недавно являлся его правой рукой, и кто должен был присутствовать на упомянутой процедуре в качестве обязательного наблюдателя и охранителя всех задействованных протоколов. «Рукой», которую Кейдстоун несколько дней назад сам себе и буквально собственноручно «отрезал».