Легенды рябинового леса

— Я объяснила, что на мою семью напали. Я спросила, кто готов помочь мне защитить их.

— Ты объяснила, почему на них напали, и что означала их защита?

— Да. Я стёрла память тех, кто решил не участвовать. Здесь не было никакого принуждения. Все те, кого ты видела, пришли добровольно. Только Алисе потом сказали. Я сожалею о том, что с ней случилось. Она была несчастна из-за того, что преобразилась, и вела себя дико. Она убила фейри по ошибке. Я полагаю, ты слышала, не так ли?

Я кивнула.

— Каджике потребовались дни, чтобы заставить её простить нас, дни, чтобы утешить её. И теперь она это сделала.

Гвенельда положила руку мне на запястье, мягко обхватила его пальцами.

— Ты сильно обидела моего брата, Катори. Он не пожелал рассказать мне, что произошло, но я чувствую его меланхолию, и это причиняет мне боль. Что произошло в тот день, когда он вернулся в Роуэн?

Я уже собиралась ответить ей, когда что-то громко ударилось о мутное стекло оранжереи. Сначала я подумала, что это птица, но когда я посмотрела в направлении шума, я поняла, что это была не птица, это была часть тела. Голый зад, переходящий в узкую талию и голую спину.

Гвенельда снова зашагала.

— Пойдём, — она потянула меня за запястье, чтобы заставить двигаться. Чтобы заставить меня перестать смотреть. Я не сделала ни того, ни другого.

Светлые волосы скользнули по стеклу, а затем вторая голова материализовалась в изгибе шеи женщины. Она была увенчана чёрными волосами.

Тело девушки снова ударилось о стекло. И ещё раз. И ещё раз.

— Пожалуйста, Катори, не смотри, — сказала Гвенельда, всё ещё пытаясь оторвать меня. Но оторвать меня было невозможно.

Мне не нужно было видеть лицо мужчины, чтобы понять, кто это был. Мурашки побежали по моей коже, когда он поднял лицо, и его тигриные глаза встретились с моими. Его лоб блестел от пота, как и обнажённые плечи. Вместо того чтобы остановиться или отойти от стекла, Каджика уставился прямо на меня и врезался в блондинку, чьи громкие стоны просачивались сквозь стеклянные панели.

— Катори, — резко сказала Гвенельда.

Наконец я крепко зажмурила глаза. Моё сердце бешено заколотилось, а щёки залило жаром. Мне не следовало глазеть на это зрелище. Мне следовало послушаться Гвенельду и уйти.

Когда я почувствовала, что взяла себя в руки, я открыла глаза и уставилась на невысокую охотницу.

— Похоже, он нашёл способ избавиться от своей боли.

Гвенельда поморщилась.

— Он всё ещё любит тебя.

— Нет, Гвен, женщина, которую он любит, никогда не была мной. Я просто была чертовски похожа на неё.

— Его привлекло к тебе не только твоё сходство.

Земля была пропитана звёздным светом, каждая травинка была идеально очерчена, каждое кривое вишнёвое дерево было нарисовано до совершенства.

— Верно. Это было также из-за мальчика, который живёт в его сознании.

— Если бы это было так, то меня бы привлёк твой отец, а меня не привлекает.

Я сморщила нос.

— Слава Великому Духу.

Звук бьющегося стекла сотряс ночь. Несколько охотников с головокружительной скоростью обогнули фермерский дом, остановившись недалеко от теплицы. Дверь разлетелась вдребезги, когда Каджика распахнул её. Стекло лежало мерцающими осколками среди охристой травы.

Он бросился к нам с обнажённой грудью, босой. По крайней мере, он снова надел джинсы. Гнев исходил от него и наполнял воздух, пока вся земля не затрещала от него. Когда он добрался до нас, он тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась порывами.

— Не хотела прерывать, — сказала я.

— Что ты здесь делаешь?

— Я только что вернулась из Детройта и подумала, что зайду проведать тебя.

Быстрый темп его дыхания не уменьшился. Во всяком случае, казалось, что ситуация обострилась. Блондинка, с ягодицами которой я теперь была хорошо знакома, подошла к нему сзади. Я узнала её по фотографии, которую Эйс показал мне в тот день, когда я пила чай с тремя фейри у Би. Она обхватила рукой его бицепс.

— Уходи!

Потрясённая его тоном, я повернулась и пошла прочь.

— Не ты, Катори, — сказал он, отмахиваясь от блондинки.

— Я вернусь завтра, — я продолжала идти. — Когда ты будешь менее занят.

— Останься! — прорычал он.

Я остановилась на полпути вниз по травянистому склону и обернулась.

— Меня дома ждёт отец.

Каджика направился ко мне, быстро передвигая длинные ноги.

— Пожалуйста, останься, — в его тоне была какая-то твёрдость, которая заставила меня остановиться. Это было почти так, как если бы он собирался заплакать.

— Мне действительно нужно идти.

— Ты бросила меня, — пробормотал он.

— Я поехала в Детройт, чтобы найти…

— В лесу, ты предпочла их мне. Ты защищала Борго. — его плечи были напряжены, но всё же они дрожали. — Ты не знаешь, что это сделало со мной.

— Ты всё ещё здесь, но Борго нет, так что я думаю, что его боль превзошла твою.

Каджика вздрогнул.

— Он отнял у меня самое дорогое, что у меня было, Катори. Он взял Ишту. Он забрал её память.

— Как именно он это сделал? Он не убивал её.

— Она была моей! — он издал низкий звук в глубине своего горла. — Её тело не принадлежало ей, чтобы отдавать его.

Я моргнула.

— Я думала, она шпионила для вашего племени. Я думала…

— Ты поверила, что я позволил бы ей лечь с фейри?

— Ты именно так сказал.

— Потому что я был возмущён и потрясён. Моя аабити не только отказалась от нашего брачного ложа, но и оставила его, чтобы быть с одним из них.

— Так она действительно предала тебя?

Он уставился на свои пустые руки, сжал пальцы в кулаки.

— Это я заслужил твою жалость, — его голос звучал как гром. — Не Борго.

Я уставилась на него в болезненном молчании.

— Я страстно желал, чтобы ты отошла от него и пришла ко мне… пошла со мной. Но ты выбрала его. Ты выбрала их.

Я всё ещё не находила слов.

— Я думал, что то, что я чувствовал к тебе, ты чувствовала ко мне. Я думал, — его голос дрогнул, — что ты заботишься обо мне.

— Я действительно забочусь о тебе, — сказала я.

Каджика пристально посмотрел на меня, в меня. Он склонил голову набок.

— Тогда почему ты ждала несколько дней, чтобы прийти и увидеть меня?

Я уставилась на точеное лицо охотника, на его широко раскрытые глаза, прикрытые веками, на завитки чернил на его обнажённой груди. Участок кожи, который раньше был покрыт чернилами, был обнажён. Он конфисковал пыль Борго в день смерти Ишту. Фейри наконец-то вернул её, но он больше не мог ей пользоваться.

— Почему ты должна заботиться обо всех, Катори?

— Меня не волнуют все.

Он одарил меня мягкой улыбкой.

— Ты знаешь, — он поднял руку к моему лицу, обхватил мою щеку. Когда я вспомнила, что всего несколько мгновений назад он трогал другие выпуклости, я отступила назад и вздрогнула.

— Не прикасайся ко мне. Ты даже не вымыл руки, — я вытерла лицо рукавом. Мне нужно было бы протереть щеку лизолом.

Его рука, повисшая в воздухе, безвольно опустилась на бок.

— Мне жаль.

Я задавалась вопросом, имел ли он в виду прикосновение ко мне или секс с новой охотницей.

— Тебе позволено выпускать пар, как хочешь… с кем хочешь.

Он опустил глаза в землю, провёл рукой по своим шелковистым чёрным волосам.

Я изогнула шею в сторону и попыталась поймать его взгляд своим собственным.

— Каджика, я серьёзно. Всё в порядке.

Его глаза впились в мои.

— Я не хочу, чтобы всё было в порядке, — прорычал он, а затем развернулся и рванул вверх по склону так быстро, что его фигура расплылась.

Прощение и безразличие были не тем, чего он добивался. Он хотел ярости и ревности, но я ничего не почувствовала. По правде говоря, я была благодарна пышной блондинке, которая принесла ему утешение, и надеялась, что она сможет развеять его нездоровую привязанность ко мне, девушке, которая напоминала его давно потерянную пару.