Легенды рябинового леса

ГЛАВА 31. ОРАНЖЕРЕЯ

Перед фермерским домом звучала музыка, несколько шатров с куполообразными крышами и выложенная камнем яма, в которой ревел огонь. Целое обезглавленное животное было насажено на вертел над огнём, ягнёнок или свинья. Он был слишком обуглен, чтобы догадаться, что это было. Влажные банки из-под безалкогольных напитков были расставлены на большом пне, который Холли использовала в качестве стола для пикника во время сбора урожая.

Глаза подозрительно сверкнули, когда мы с Джимми вышли из машины. Некоторые охотники поднялись с ковров, которые они расстелили у огня. Те, кто не стоял, повернулись к нам лицом.

Я оглядела все лица, тщетно ища знакомое. Затем кто-то вышел из тени, кого-то, кого я узнала. Волосы Гвенельды были заплетены в замысловатую косу, украшенную маленькими голубыми перьями. Она выглядела бы так, словно сошла прямо из книги Холли, если бы не её белая футболка и джинсы. А ещё на ней была пара маминых сапог. Мне было больно видеть их на её ногах, хотя я и подарила их ей.

Я заставила себя поднять глаза вверх, к замшевому колье, обвитому вокруг её тонкой шеи, к её квадратной челюсти, полным губам, которые я никогда не видела улыбающимися, прямому носу и раскосым чёрным глазам, которые, казалось, могли видеть тебя насквозь.

— Привет, ребята, — сказал Джимми, показывая им свой значок. — Миссис Гимива, — он кивнул в сторону Гвенельды, затем наклонился ко мне и прошептал. — Эйс Вуд солгал о том, что она была женой мёртвого судмедэксперта. Она совершенно не связана с ним.

Гвенельда не посмотрела на Джимми, не ответила на его кивок. Она пронзила меня взглядом. Я едва осмеливалась пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы дышать. Она была невысокой женщиной, но привлекала к себе столько же внимания, как титан.

— Катори, ты пришла.

Этот её странный голос казался древним, как будто её голосовые связки состарились за двести лет, которые она провела под землёй.

Рядом с ней стоял мужчина, пшенично-светлые волосы были коротко подстрижены, светлые глаза сверкали в темноте. Он был одет в армейскую форму. Служил ли он нашей стране или купил форму в магазине? По одной только ширине мускулов на его груди я заподозрила, что он участвовал в какой-то войне, а теперь сражался в другой.

Когда он сделал шаг к нам, Гвенельда подняла руку, чтобы удержать его.

— Ты вернулась, — сказала я. Был миллион других вещей, которые я предпочла бы сказать, но не перед аудиторией.

— Это мой дом, — сказала она.

Она говорила о фермерском доме Холли или о Роуэне?

Порыв ветра сдул угли костра в нашу сторону. Они шипели в воздухе, как жужжащие светлячки.

— Не хочу прерывать ваше барбекю, но я получил жалобу на неподобающее поведение, — Джимми протёр глаза.

Гвенельда выпятила вперёд челюсть.

— Неподобающее поведение, офицер?

— Очевидно, Каджика учил здесь ваших друзей, — он громко фыркнул, — как стрелять из лука в лесу.

— Разве это незаконно стрелять из лука, офицер?

— В частной собственности нет, но в общественной собственности — да, — он несколько раз моргнул. Из его носа и глаз текло. — Каджика практиковался в общественных местах.

— Я ужасно сожалею. Должно быть, он не понял, что переступил невидимую границу. Я поговорю с ним, когда он вернётся, и прослежу, чтобы он не повторил эту ужасную ошибку.

Когда я увидела, как он вытирает влагу с лица рукавом униформы, я прошептала:

— Ты в порядке?

— Я думаю, что у меня аллергическая реакция на что-то, — он чихнул. — Наверное, просто пыльца.

Я бросила взгляд обратно на потрескивающую яму. Пламя было бледным. Бьюсь об заклад, они жгли рябиновое дерево, и у Джимми, хотя и немного волшебного, была аллергическая реакция на него.

— Спасибо вам. И будьте осторожны с этим пламенем. Мы не хотим, чтобы пожары распространились на наш лес, — сказал он.

— Огонь никогда не остаётся без присмотра, — пообещала она ему.

— Вы… э-э… застрелили это животное, миссис Гимива? Охота в этой части штата запрещена законом.

— Мы купили этого зверя в магазине "Куско".

— "Куско"? — спросил Джимми.

— "Костко", — пояснил мужчина рядом с Гвенельдой.

— Не хотите ли остаться на ужин, офицер? Мы были благословлены самым обильным ужином.

Мужчина рядом с Гвенельдой скользнул взглядом по её лицу. Он, казалось, не слишком обрадовался приглашению сотрудника правоохранительных органов на ужин, или он почувствовал в Джимми кровь фейри? Могли ли новые охотники чувствовать фейри? Джимми не то, чтобы светился. По крайней мере, не для меня. С другой стороны, у него было ничтожное количество крови фейри, и Эйс сказал мне, что чем меньше количество, тем меньше свечение.

Я задавалась вопросом, как повлияет на Джимми употребление мяса, приготовленного на дровах рябины. Отравит ли это его или просто сделает больным, или магия не проникнет в обожжённую плоть?

— Это очень любезно с вашей стороны, мэм, но моя мама ждёт меня на ужин. Приятного вечера, и, пожалуйста, больше никаких тренировок с луком и стрелами. У нас здесь было достаточно смертей, чтобы хватило на десять лет, — он вытер лицо рукавом. Даже его большой лоб был покрыт потом. Он направился к своей машине, но остановился, когда не увидел, что я иду за ним. — Кэт, ты идёшь?

— Мне нужно поговорить с Гвенельдой. Я пойду домой пешком, Джимми. Спасибо, что подвёз.

— Я могу подождать…

— Иди. Со мной всё будет в порядке. Верно, Гвен?

— Тебе не причинят вреда, Катори, — сказала охотница.

Джимми вернулся в свою машину и пару минут постоял на холостом ходу, как будто давая мне время передумать. Несмотря на то, что толпа вокруг меня выглядела примерно такой же дружелюбной, как стая волков, я осталась.

Как только его машина с грохотом отъехала, Гвенельда подошла ко мне.

Её новый клан выхватил из-за спины стрелы и луки и направил их на меня.

— Опустите оружие, — сказала она. — Катори одна из нас.

Некоторые нахмурились, некоторые зашипели.

Я определённо не была одной из них, но, чёрт возьми, я бы ни за что не сказала им об этом. Я не хотела оказаться пронзённой, как их жаркое.

Она остановилась в нескольких футах от меня. Достаточно далеко, чтобы ей не пришлось наклонять шею под острым углом, чтобы посмотреть на меня, но достаточно близко, чтобы я могла видеть коричневые и жёлтые точки в синих перьях.

— Ты пришла присоединиться к нам, дитя?

Дитя. Мне пришлось напомнить себе, что она выглядела всего на двадцать девять. Что на самом деле ей было двести двадцать девять.

— Мы можем поговорить наедине, Гвен?

Она указала на полукруг подтянутых охотников позади неё.

— Они друзья.

— Они могут быть твоими друзьями, но они не моими.

— Кто она, Гвенельда? — спросил армейский головорез. Он придвинулся к нам поближе. Слишком близко. Я заметила закрученную татуировку, выглядывающую из футболки с V-образным вырезом, которую он носил под расстёгнутой камуфляжной курткой. Конфисковал ли он уже пыль фейри или посетил тату-салон?

— Она член семьи, Том, — сказала Гвен, внимательно разглядывая меня.

— Она читается не так, как ты. Она читается…

Гвенельда подняла руку, и он замолчал. Как я читалась? Как фейри? Или он собирался сказать человек?

— Я пойду с тобой, Катори, но я должна оставаться рядом со своим кланом на случай, если голвинимы вернутся. Они регулярно посещают нашу землю.

— Это может быть потому, что вы создали армию и убили двух их людей, — сказала я.

Глаза Гвен блеснули в темноте.

— Они напали первыми, Катори. Они орудовали своим гассеном. Нам пришлось защищаться.

— Убивая их?

— Мы сделали то, что должны были сделать. Ты пришла, чтобы критиковать наши методы, или ты пришла, чтобы говорить серьёзно?

— Я пришла поговорить.

— Тогда отбрось своё презрение.

Я стиснула зубы и пристроилась рядом с охотницей. Мы пошли прочь от лагеря, к теплице Холли, которая была затуманена застрявшим паром.

— Где Каджика? — спросила я.

— Отдыхает, — сказала она.

Перья, вплетённые в её волосы, затрепетали. Когда мы отправлялись на прогулку по лесу, и я находила перо, мама заплетала мои волосы в косу и вкалывала их. Я верила, что они были величайшими сокровищами, и начала собирать коллекцию. Я наполнила гигантскую жестянку из-под печенья этими изящными разноцветными вещами, которые я регулярно сортировала. Я не прикасалась к этой жестянке уже много лет.

— Кто разжёг камин из рябиновых дров в комнате Холли? Ты или Каджика?

— Я сделала это, Катори. Каджика не имел никакого отношения к её смерти, — защищала ли она его, взяв вину на себя, или говорила правду? — Я не испытываю никаких угрызений совести по поводу своих действий, так как я просто выполнила её желания.

— Это действительно были её желания?

— Да, — её голос не дрогнул, выражение её лица не дрогнуло.

Вести долгие дебаты о том, было ли это убийством или самоубийством при содействии, казалось бессмысленным. Я не доверяла Гвенельде и никогда бы ни стала.

— Я бы хотела, чтобы ты сказала мне, что она хотела умереть. Я бы хотела поговорить с ней раньше.

— Тебя не было, а когда ты вернулась, Айлен раскопала могилу, где лежала моя мать. Не было подходящего времени сказать тебе об этом.

— Если ты не чувствовала себя виноватой, почему ты ушла?

— Я ушла, потому что мне нужно было погоревать. Тяжело терять мать.

Я стиснула зубы.

— Без шуток.

— Я глубоко сожалею, что забрала твою, — в её глазах был извиняющийся блеск.

Я знала, что технически это не было её виной, но факт оставался фактом: она была здесь, а моей матери не было.

— Я слышала, что фейри украли книгу, которую Холли написала о нашей семье.

— Они сделали это, но она больше не в их распоряжении.

Она остановилась. Предвкушение придало её чертам резкие, жёсткие углы.

— Они вернули её?

— Не совсем так?

— Тогда кто владеет ей сейчас?

Уважая желание Эйса сохранить Неблагих в секрете от охотников, я спросила:

— Почему ты создала так много охотников, Гвен?

Она хотела получить ответ, а не вопрос, но пока я не получу ответы на свои вопросы, ей придётся подождать.

— Первый был несчастным случаем. Я не собиралась его делать. Я порезала ладонь о битое стекло, и у женщины, которая остановила моё кровотечение, была небольшая рана на пальце. Тогда наша кровь смешалась. Голвинимы выследили меня, набросились на меня за то, что я создала охотника, пригрозили уничтожить наш вид, если я не остановлюсь. Только тогда я поняла, что сделала моя кровь. Как только я поняла свою ошибку, я вернулась, чтобы найти её.

— Но потом ты подумала, что это не такая уж ужасная ошибка, и решила создать ещё одну?

— Нас слишком мало. И таким образом, нам не пришлось жертвовать человеческими жизнями, чтобы пробудить нашу семью.

— Потому что превращение невинных людей в добычу фейри показалось тебе более гуманным? Гвен, эти люди — не оружие.

— Я никого из них не заставляла присоединяться к нам. Я говорила честно. Я дала им выбор.

Я почувствовала, как мои глаза выпучились.

— Значит, ты ходила вокруг да около, болтала о магии и фейри, и люди действительно тебе верили?