Дневник на итальянском

— Я до сих пор считаю, что с Селеной он смотрелся лучше, да и вёл себя совсем по-другому, — сделала подруга вывод. В этот раз тема нашего разговора зашла про Джастина Бибера, — кумира Коры, — и Селену Гомез — уже мою любимицу.

— Хейли совершенно ему не подходит! С этой барби модельной, хоть модель она и классная, Джастин ведёт себя, как идиот! — последние четыре слова, я чуть ли не выкрикнула.

Дальше, что говорила подруга, я уже не слышала, потому что, моя дверь распахнулась, и в комнату, вальяжной походкой ввалилось чудо-юдо небесное с перекинутым на плечо полотенцем. Как раз на тех словах про идиота, он хищно улыбнулся, и ничуть не смущаясь, что в чужой комнате, закрыл за собой дверь.

— Меня с подружками обсуждаешь? — поиграл он бровями.

— Такое ты только во сне увидишь! — невинно пролепетала я, а потом, выпучила глаза, удивляясь, есть ли предел его наглости. — И что ты тут забыл, верзила одноглазый?

— Подсматриваю за тобой в душе, куколка, — теперь он нагло подмигнул. Да так красиво, что у меня на секунду дар речи пропал, а от «куколки» ком в горле стал.

— Я спрашиваю, какого чёрта ты вваливаешься в мою комнату без стука?

— Не привык, — пожал он плечами, а у меня челюсть отвисла ещё больше. — А почему, кстати, одноглазый? — искренне удивился он.

— Потому что второго ты, видимо, сейчас лишишься!

— Эрика, ты кому там уже угрожаешь? — взволнованно подала голос Кора в трубке. За подругу в тот момент я уже и забыла.

— Я тебе перезвоню, если не сяду по статье за преднамеренное убийство, — выплюнула я и, отключив телефон, кинула рядом с собой на кровать. — Что. Ты. Здесь. Забыл?! — злилась я, от чего сводный только веселился.

Я так же шокировано продолжала сидеть на кровати, блымая глазами, пока Джеймс уверенно направлялся в ванну.

— У меня проблемы с душем, воспользуюсь твоим.

— А по черепной коробке тебе не прописать? — возмущенно вскочила я на ноги.

— Что, хочешь со мной? — делано удивленно, расплылся он в улыбке.

— Только если утоплю тебя в унитазе! И, конечно же, во всём доме душ в комнате есть только у меня!

— Неа, еще три на первом этаже, но мне лень спускаться, — пожал он плечами, оказавшись в ванной комнате. — Смотри, думай быстрее, пока я предлагаю. — намекая на душ, выглядывал он уже из еле приоткрытой двери с озорной улыбкой. Только я кинулась стукнуть его, как перед моими глазами дверь захлопнулась, и я разочарованно стукнула по дереву ногой.

— Тугодум несчастный! — возмутилась я.

— Не расстраивайся, куколка, присоединишься ко мне в следующий раз! — довольно выкрикнул он из душевой.

После этого, у меня отпало желание и перезванивать подруге, и спускаться к маме. Я уселась на кровати, и сверлила взглядом стену. Это же надо быть таким наглым! Я что говорю? А он что делает?! Сказала не лезть друг к другу, держаться подальше, а он ещё больше раздражает, намеренно сокращая расстояние между нами.

Пока я размышляла, томно настраивая контакт со стеной, дверь распахнулась, и… Царь Батюшка! Нет, конечно, не он, а Лаки Бой, собственной персоны. Глаза у меня окончательно вылезли из орбит и пустились в кругосветное путешествие по его телу. Я в ту минуту даже не думала, как наглядно это выглядело со стороны.

Ещё бы, стоит тут, обмотавши торс одним только полотенцем и нагло ухмыляется. Широкие плечи, что мне показалось, как три меня в ширину; до ужаса рельефный торс, что мне тут же почему-то захотелось потрогать, а в низу живота разлилось приятное тепло; крепкие руки в выпирающих венах; а самое интересное, что он выглядел совершенно по-свойски, стоя возле душевой в одном лишь полотенце. Как будто здесь ему и было место. Взъерошив мокрые волосы рукой, он откинул их назад, и я, кажется, совсем челюсть потеряла, как будто собралась кусать здоровенное яблоко.

— Почему у тебя в ванной пахнет, как в борделе? — презентабельно заткнув нос двумя пальцами, вырвал он меня из кругосветки по его рельефному телу и мышцам. Когда суть его слов дошла до меня, и я возмущенно подскочила, пытаясь что-то возразить, он продолжил. — Прекрати портить дом своими противными ароматизаторами для унитаза.

— Это японская сакура, недоумок! — закатила я глаза, упирая руки в боки.

— Теперь и я воняю этой дрянью, — обнюхав свою руку, заявил он.

— Хотя бы не выдаёшь теперь своего природного запаха злокачественного паразита… — пробурчала я себе под нос.

— Чего ты там мямлишь, Бэмби? — склонился ко мне сводный.

— Сам ты Бэмби, козёл однорогий!

— Я хотя бы ласково, по-сестрински… — театрально вздохнул он, разочарованно кивая головой. Глаза Джеймса смеялись. — …а мои-то прозвища уже на пальцах не сложишь!

— Могу повторить, посчитаешь, — прищурилась я. — И вообще, выметайся из моей комнаты!

— А мне у тебя понравилось… За исключением ароматизатора для унитаза.

— Японской сакуры! И плевать я хотела, где тебе нравится. Вываливайся, давай!

Он, обведя меня взглядом, подошёл так близко, что от его разгоряченного после душа тела, пришлось задержать дыхание. Недолго думая, Джеймс склонил голову и оценивающе прищурился. Чего разглядывает? Никогда девушек вблизи не видел? Хотя я, как раз таки была убеждена в обратном…

— Разве я тебе не нравлюсь? — шепнул он низким, томным голосом, и по телу пошли мурашки. — Признайся, я хорошенький, — повторил он вчерашние слова мамы о нём, и я очень надеялась, что не превратилась в огромный розовый помидор, который вот-вот лопнет, пытаясь восстановить в памяти, что сама говорила о нем в порыве чувств. — Всех же девчонок на плохих парней тянет, не так ли? — ещё одна реплика мамы. Он слышал всё, и даже больше. Почему-то, в тот момент, мне стало до жути неловко.

— Иди к черту, родной! — только и смогла выдавить я, не глядя ему в глаза, потому что голос сделал своё дело. Я вросла в землю.

Пока я считала секунды, когда он уже сдвинется с места, сдвинулся кое-кто другой. На пороге, как обычно, в хорошем расположении духа, появилась мама, видимо, придя пожелать доброго утра. Вот так ей доброе…

— Оливка, ты уже просну… — оборвалась она на половине фразы и уставилась в нашу сторону. Я тут же отскочила от Джеймса на приличное расстояние, а он, не упуская возможности, самодовольно улыбнулся.

— Доброе утро, Грейс! — как ни в чем не бывало, произнес он. Как будто бы не стоит сейчас возле дочери этой самой Грейс в одном полотенце, так близко, что… неважно что!

— Мам, это не то, что ты подумала! — тут же выкинула я, зная, как банально звучит это фраза.

— А что я подумала? — улыбаясь, склонила она голову набок. Я прекрасно знала эту мамину улыбку.

— Ничего не думай! Джеймс уже уходит. — отрезала я, чувствуя, как пылают мои щеки. — Уже! Уходит! — уничтожающе подняла я взгляд на сводного с голым торсом.

— Уже ухожу, сестрёнка! — подмигнул он мне на глазах у мамы, и я готова была провалиться сквозь землю.

Это утро я официально могла записать в красный календарь и подчеркнуть красным: «ПРОВАЛЕНО».