Дневник на итальянском

Глава 38

GeorgeMichael — CarelessWhisper

Эрика

— У меня был старший брат. — дрожащим голосом вырвалось а меня. — За год до моего рождения, родная сестра мамы умерла от рака. Говорят же, на смену одному приходит другой… — грустно улыбнувшись, я набрала воздуха. — У тети был сын. Она растила его сама, без мужа. Когда мама твердо была настроена брать опеку мальчика на себя, объявился папаша. Постановление суда было на его стороне, но мама боролась за право видеться с племянником. Мама говорила, что в жизни не встречала ужаснее характера, чем его. А через год, у этих двух родилась я… В отличие от тети, мама с папой полюбили друг друга. Ноа был мне настоящим братом, а маму считал действительно родной. Никто даже не подозревал в его обществе, что он не родной ей сын. Мама никогда нас не разделяла, всегда давала любви поровну. Все те месяца после пропажи отца без вести, Ноа заменял нам его. Иногда я понятия не имею, как он сумел все это выдержать, по-моему, он был сломлен больше нас всех. И взвалил себе на плечи непосильную ношу. — я выдохнула, взяв небольшой перерыв. Джеймс безотрывно смотрел на меня.

— В тот день, мы ехали на соревнования Ноа по кикбоксингу… — после этих слов, я перевела взгляд на парня, и он застыл. Джеймс понял, о чем я думала. Он понял, почему так отстраненно пыталась вести себя с ним изначально. Он напоминал мне Ноа. Его характер, привычки, занятия, улыбку… — Тогда я так хотела сидеть на переднем сиденье возле мамы, что даже устроила целую истерику. Он всегда уступал мне место, но… в тот день, как будто знал, что нас ждет. Ноа как будто чувствовал. — по лицу уже катились горячие слезы. В грудях что-то щемило, и я выравнивала дыхание. — В аварии он взял весь удар на себя. От правой стороны автомобиля ничего не осталось. В момент столкновения, Ноа выпихнул меня из-за своей спины на другую сторону. Его даже не успели довезти до больницы. Скончался на месте.

Теперь, тело судорожно трясло, а плечи дрожали. Кажется, со стороны это сходило на приступ. Увидев это, Джеймс быстро схватил меня и, прижав к себе, уткнул к себе в грудь, поглаживая по волосам.

— Мама тогда только руку сломала, а я вообще не пострадала! Смотрела на происходящее и ничего не понимала! — пока тело трясло, я залила слезами всю футболку парня. — Он умер вместо меня… Он ушёл очень рано! Это несправедливо!

— Твой страх ездить спереди, — всё ещё прижимая меня к себе, и гладя по волосам, медленно произнёс Джеймс, словно в подтверждение самому себе.

Я шмыгнула носом, чувствуя опустошение. И в то же время освобождение. От собственных тайн, собственного груза, который я оплакивала на протяжении нескольких лет после ухода брата. Я освободилась. И не сомневалась, что Джеймс именно тот, кому я могу это рассказать. Рядом с этим парнем я чувствовала себя хрупкой, нежной и защищенной. Понятия не имею, откуда возникало такое чувство, но мне впервые в жизни захотелось быть слабой девушкой, которая всегда уверена в том, кто рядом с ней. И я была уверенна. Эта чертова уверенность в парне, в моих чувствах к нему и необходимости быть рядом зарождалась так внезапно, что я не успевала наблюдать, как она развивается.

— Уверен, сейчас бы друзья твоего брата завидовали ему, — Джеймс заставил меня поднять голову, нежно гладя по щеке. — Я бы тоже гордился, если бы у меня была такая сестра. Но я не смог стать тебе братом. Это изначально было обречено на провал. Как только ты установила мне чертовы правила с таким непобедимым видом, что хотелось тебя придушить.

— Выходит, нам вовсе не обязательно было держаться на расстоянии… — я снова шмыгнула носом, впервые почувствовав свободу внутри, и улыбнувшись.

Знаете, как это бывает? Когда всё внутри от одного лишь его взгляда замирает. Когда дыхания не хватает при его близости, а сердце бьётся быстрее. Бабочки в животе так высоко взлетают, что щекочут лёгкие. Ты чувствуешь, что всё именно так, как должно быть, и пусть это будет чертовски неправильно. Пускай весь мир и обстоятельства будут настроены против вас, цунами затопит родной город, а он разобьёт вам сердце в тысячный раз. Проблемы будут не измерительно высокими, сил не будет хватать ни на что, а он будет рядом. И лишь одна улыбка, один пронзительный взгляд и обнадёживающее: «иди ко мне», заставят идти дальше.

Именно это я чувствовала, прижимаясь к груди Джеймса, на которой была так привычно тепло и уютно, словно мы знакомы целую вечность. Словно он не говорил всех тех гадостей, которые вонзали кол в душу. Не поступал со мной так, словно я бесчувственная игрушка. Как будто не играл, не заставлял бояться его, терпеть перепады настроения и становится уязвимой. Он властный, самодовольный и наглый засранец. Он не умеет контролировать свои эмоции и вовремя останавливаться. Джеймс слишком заигрался, но и я зашла далеко. Обратного пути не было, я действительно увидела в этом парне то, чего не видят, порой, остальные. То, что он скрывает за маской плохого парня, жестоких игр с окружающими и властными замашками.

Я больше не боялась своих чувств к сводному. Я боялась себя и того, какие последствия могут быть от моей влюблённости.

От моей влюблённости…

— Эрика, — его тяжелый голос заставил меня дрогнуть. Нежное касание ладони Джеймса. Надежный пронзительный взгляд, который обещал…просто быть рядом. — Посмотри на меня.

Всего два слова. Не приказ. Из его уст в этот раз это звучало, как просьба.

— Не надо, — прошептала я. Всё происходило слишком быстро и фантастически хорошо, чтобы быть реальностью. — Пусть всё будет так, как есть. Давай просто наслаждаться моментом. Для меня это действительно важно.

Не передать словами, как сильно я дорожила тем моментом. Как слабо верила в происходящее. И с каким страхом я провожала тот вечер, боясь, что на утро всё снова изменится.

Что происходило между нами? Считался ли невинный поцелуй началом чем-то большего? Или для Джеймса это лишь мимолетное влечение, новая игра или продолжение старой?

Как будто в своё подтверждение, после долгого внимательно изучающего моё лицо взгляда, Джеймс, привычно ухмыльнувшись, накрыл мои губы поцелуем. Нежно, не спеша и жадно. В тот момент, он словно утвердил бронь. Показал, что только он вправе касаться моих губ. Оставлял поцелуи на щеках, шее, спускаясь к ключицам и вновь овладевая губами, Джеймс сводил меня с ума. Передавая поцелуем то, что не мог сказать, он убеждал меня в безопасности. Рядом ним я чувствовала её.

Придя в дом отчима, я никогда не думала, что сводный враг станет повод моей улыбки. Только долго ли это будет продолжаться…?

Джеймс

Я помнил то утро, когда она проснулась у меня на руке в несусветную рань. Её хитрый взгляд, смущенную скрытную улыбку. Нежную кожу, которой я чертовски хотел касаться. Мягкие, припухлые с утра, губы, растянутые в подозрительной ухмылке. Я помнил долго то чувство, с которым проснулся тем утром. Когда Эрика была рядом, и для этого не нужно было находить способы привязать её к себе.

— Ты сумасшедшая. — простонал я, отказываясь открывать глаза. — Спи!

— Ты проспишь всё на свете! — запротестовала она, и в её голосе было отчетливо слышно, что соглашаться со мной она не собирается.

— С тобой, можно проспать и дольше.

Открыть глаза всё таки пришлось, когда Эрика, вредная до невозможности, выпутавшись из одеяла, выскочила из моей кровати, пересекая босыми ногами комнату, и обернувшись лишь у выхода, бросив весело на ходу:

— Ты знал, что с тобой невозможно спать?

— Это ещё почему? — возмутился деланно я, поднявшись на локтях.

Эрика, прислонившись к дверному косяку, мило выглядывала на меня, прикусив нижнюю губу. Я не мог оторвать взгляд от её стройных ножек и круглых бёдер, выглядывающих из-под длинной футболки.

— Ты храпишь, как медведь! — наконец выдала она, и ямочки на её щеках подействовали на меня эффективнее, чем круглые бедра.

— Другие девчонки на это не жаловались, — пожал я плечами и, заметив, как сузился её взгляд, понял, что сказанул лишнего. — Ну не-е-ет!

Она уже зло затопала ногами, уходя к себе в комнату. Её злость и недовольство были такими милыми, что хотелось крикнуть вслед, как смешно она гневается. Эрика бы стала орать, размахивать руками и выставлять меня за дверь, а я просто по-собственнически завладел её губами, не оставив выбора. Именно так я и сделал в тот момент, переборов желание остаться на кровати.

— Я в душ! — обернулась резко она, когда я переступил порог её комнаты, врезавшись мне в грудь.

— Если это должно было прозвучать, как угроза, то я очень даже не против продолжить нарываться.

— На твоём языке, это должно было прозвучать, как: проваливай!

— Ага, — продолжал я дразнить её. — Сразу после этого.

И её губы, пухлые и приоткрытые, податливо подались навстречу моим. Руки, которые прежде сопротивлялись, обвили мою шею руками, а хрупкая фигура приникла ко мне. Мне становилось мало невинных поцелуев. С любой другой, я бы даже не ступил на эту дорогу, но с Эрикой всё было иначе. Она была единственной, кого мне хотелось целовать. Кому я позволял себя целовать. Так долго. Так нежно и невинно. Я чертовски сходил с ума по этой девушки и больше не хотел отрицать.

В какой-то момент я просто вырос. Перерос тот возраст, когда главной целью было затащить в постель симпатичную куклу на спор с пацанами, а то идве. Или может быть, не появись в моей жизни Эрики, это продолжало бы быть смыслом моей жизни. Рядом с ней я просто хотел чертовой нежности. Стабильности и спокойствия. Наверное то, что называют отношениями с любимым человеком.

Эрика пахла нежностью и уютом. Она была настоящей загадкой.

Я не понимал, что происходило между нами. Не понимал собственных поступков и её действий. Мы оба совершали то, чего не стоило, творили глупости, как подростки, и оба попали в собственную ловушку, переросшую из ревности, обид и недомолвок в что-то сильное и пробуждающее внутри жизни.

Её улыбка в то утра надолго впечаталась в мою память. Именно такой искренней, смущенной, настоящей. Самой желанной. Чертовым желанием жить.