Дневник на итальянском

Глава 53

Sarah Connor — Just One Last Dance

Эрика

Никогда не понимала девушек, которые после измены и предательства бегут. Сбегают в другой город, в новую жизнь, подальше от боли и воспоминаний.

Теперь понимала.

Это казалось единственным спасением.

Мне было слишком больно оставаться. Видеть его каждый день, находиться под одной крышей, таить в себе миллион воспоминаний, и делать вид, будто ничего не было. Нас не было. Как будто мне это приснилось.

Не приснилось.

Ложь.

Всё, что было между нами, оказалось ложью. Каждое прикосновение, каждое слово о любви, каждый долгий взгляд. Всё было ложью. Самообманом. Я была уверена, когда человек любит — он не способен на предательство. И если бы Джеймс действительно любил меня, никогда бы не поступил так, убивая каждую живую часть меня. Как только я поняла, насколько он мне важен, насколько я его люблю, весь мир перевернулся. Я никогда бы не предала его, пусть весь мир встал бы против меня одной. А он отвернулся в тот момент, когда я сильнее нуждалась в нём. В нас.

Принять решение было слишком нелегко. Во мне происходила невероятная борьба. Слезы за последние дни стали моими лучшими друзьями и спутниками во всех ситуациях. Я стала до невозможного сентиментальной и ранимой. И если неделю, которую я пряталась у Эбби, поселившись у подруги со своими проблемами, получалось контролировать эмоции, то стоило увидеть Джеймса в смокинге, бабочкой и таким красивым, душа снова билась о лёгкие, разрываясь на части.

Как же сильно мне не хватало его…

По привычке, я звала его с утра, вспоминала перед сном, ненароком набирала номер, но вовремя отключалась.

Он вдохнул в меня жизнь, заставив дышать снова полной грудью, а после, снова отобрал этот воздух.

Мама знала все. И мне впервые хотелось что-то утаить от нее. Я вспоминала их счастливые лица, когда говорили нам о ребенке, думала о мамином здоровье, и как мой отъезд может отразиться на ней. Но жизнь ради других уже не твоя. Мне необходимо было выбраться из той паутины чувств и событий, в которую собственноручно загналась.

Как ни странно, мама даже не стала меня отговаривать. Просто выслушала, позволила поплакаться и как всегда, приняла всю боль на себя. Родители Эбби оказались очень хорошими людьми. Подруга просто заявила, что у меня проблемы, и я останусь у них, и мне даже думать не приходилось, чтобы эти люди, чужие и незнакомые мне, приняли в своем доме, как родную.

Наши мамы неплохо сдружились, и как говорится: «Если бы не счастье, так несчастье помогло».

— Ты уверена? — заходя в комнату в касающемся пола платье, в которое я вложила всю душу, коснулась моего плеча Эбби как раз в тот момент, когда я, обхватив себя руками, вглядывалась в отражение в зеркале. Уже битый час.

Платье, сшитое ночами, с любовью и чувством вдохновения. Тогда я ещё была счастлива. Безмерно. И мне хотелось быть красивой для Джеймса.

Эскизы мне больше рисовать не удавалось, все казалось не тем. Я изорвала блокнот, отложив карандаши в дальний угол. Больше не рисовала, больше не пыталась собрать портфолио. Лишь смотрела на прошлые эскизы и с грусть вспоминала то чувство, с которым рисовала их.

Дневник больше не был моей отдушиной. Скорее, проклятьем. Я только и делала, что открывала его, заливала страницы слезами, и закрывала обратно, написав от силы пару слов. И то, трясущейся рукой и в очередной истерике.

Следом за Эбигейл, ко мне подошла Джулия, молча, без слов, и просто крепко обняла. За минувшие дни, эта девушка стала мне ближе. Не отходила вместе с Эбби ни на минуту, несмотря на семейные проблемы и разногласия с родителями.

Сейчас, она стояла в милом нежном платье, которое облегало верх, отрывая плечи и глубокий вырез декольте. Макияж, придававший ей ещё несколько лет сверху и идеально выпрямленные волосы.

— Устала прятаться, — прошептала я, глядя в отображении зеркала на подруг. — И бежать устала. Но это единственный выход.

— Ты можешь остаться у нас, — настаивала Эбби. — Ты ведь знаешь, что можешь.

— Спасибо тебе, — и обернувшись к подругам, я прижалась между ними так крепко, насколько это было возможным, до боли прикусывая щеку изнутри, чтобы не расплакаться. — Спасибо вам. За всё.

Я мечтала о красивом выпускном, бальном платье и слезах радости и гордости. Мечтала, что закончу школу со своими друзьями, в полном городе. А потом, всё изменилось, и я перестала мечтать до момента, пока не обрела тех людей, с которыми не то чтобы выпускной, с которыми хотела разделить жизнь.

Мы с Джулией настаивали вызвать машину, но отчаянная душа Эбби настояла на том, что поведет она. И в тот момент, когда подруга гневно ругала все, на чем свет стоит, что дверь машины защемила подол ее платья, а каблуки совсем не её обувь, мне впервые удалось улыбнуться.

Все время, пока машина быстро скользила по пустым улицам, я нервно сжимала ладони, чувствуя тревогу. Мы должны были встретиться. Я снова увижу его родные глаза, тот потерянный и виноватый взгляд, любимые черты лица, на которые теперь стало больно смотреть, и услышу голос. Низкий. Бархатный. Будоражащий всё тело.

Перед тем, как войти в помещение, я долго набирала в легкие воздух, чтобы его хватило на нашу встречу. Казалось, если я увижу его снова, всё изменится. Была уверена, что услышу своё имя, произнесенное им, почувствую прикосновение во время танца, и останусь.

Однако все случилось так быстро, что я не успела понять. Наши долгие взгляды, попытка сказать хоть пару слов, моя речь, в ходе которой я дрожала, как осиновый лист, наш мгновенный поцелуй, который казалось, длился всю вечность, и его широкая спина, в следу которой я смотрела, обжигая лицо слезами.

Я все ещё помнила вкус его губ, соленые слезы, вперемешку с нашим поцелуем, тяжелое дыхание и взгляд, говорящий о том, как тяжело нам будет друг без друга. Но и вместе никак.

Поверить в нас — стало моей ошибкой. Когда любишь, останешься даже в самые тяжелые дни. В любви, как на войне — вы боритесь не друг с другом, а против всего мира за вашу любовь. Поддерживаешь, борешься, веришь. Видимо, я слишком верила ему и в него. Слишком рано поверила в нас.

После того вечера, когда он оставил меня саму, я забыла, что чувствовала прежде. Все обрушилось с новой силой, и решение было принято окончательно.

Как бы тяжело и больно мне не было оставлять в этом городе людей, ставших мне родными, уже на следующий день мама с Кристианом, Эбби и Джулией провожали меня.

Я не любила долгие прощания. И мы ведь не прощались, правда?

— Ненавижу этот город без тебя, — прижимаясь ко мне, и положив голову мне на плечо, роняла Эбигейл слезы на мою кофту, которая тот час же намокала. Явпервыевидела, какподругаплачет. Эта девушка была чертовски сильна для слёз. — И не надейся, я прилечу к тебе первым же рейсом, как смогу.

— Не затягивай с этом, — прошептала я, почти умоляя.

Нехотя отстранившись, Эбби отвернулась, чтобы не показывать слез. Зато мама, всё с той же улыбкой и горящими глазами, не стеснялась эмоций. Кристиан приобнимал её за плечо, успокаивая, и я смотрела на них с любовью. Мне не страшно было оставлять маму. Кристиан лучший муж, которого она могла встретить. Ионпозаботитьсяонеё. Онейималыше.

— Спасибо, Эрика! Я вовремя тебя встретила. — улыбалась Джулия своей невинной, нежной, словно ангел, улыбкой. — Ты многое заставила меня понять и переосмыслить. Родители теперь следят за каждым моим шагом, но я научилась жить для себя. Мне будет тебя не хватать.

— Как я могу научить чему-то, когда сама натворила безумств? — грустно улыбнулась я. — не повторяй моих ошибок. Язнаюпровас. Этоислепойпоймёт. Простонайдивозможностьпоговорить. Поканесталопоздно. В нашем возрасте импульсивность и безрассудство — нормально, но это не оправдание. Пару слов могут избежать самого худшего.

— Прекрати читать ей нравоучения! — прильнула ко мне мама, всё ещё стараясь не показать за улыбкой той боли, что скрывалась в ней.

Всё время, проведенное в аэропорту, у стойки регистрации, в зале ожидания, я выглядывала в толпе его. Это не поддавалось логическому мышлению, но какая-то часть меня, сидевшая глубоко внутри без права голоса, хотела хотя бы на минуту снова увидеть его. Просто чтобы он пришёл.

Наш последний поцелуй, со вкусом слез и горечи, но до безумства желанный, остался в памяти навсегда. КакиДжеймс. Яоставлялаего, ноненашивоспоминания. Не те счастливые моменты, которые мы прожили.

Когда-нибудь, мы научимся говорить друг с другом. Решатьпроблемы, простопоговорив. Выслушав и поверив. По-взрослому, не поддаваясь давящим на сердце эмоциям, и пылающим чувствам. Мы просто будем находить время для разговора, даже когда его не будет.

Но это уже будет с другими, чужими нам людьми.

Самолёт набирал скорость, рассекая своими крыльями ровного тона небо, и оставляя за собой шершавые полосы. В моих наушниках играла Сара Коннор. Она пела о том самом единственном танце. В салоне авиалайнера громко переговаривались. кто-то, улыбался. Так ярко и по-настоящему, потому что сидел рядом с любимым человеком. А кто-то захлебывался в слезах, оставляя часть себя на земле, взлетая высоко в небо.

Вместе с Джеймсом я оставила часть своей души. Оставила себя. Потому что только рядом с этим парнем могла дышать полной грудью, оставаться в настоящем и не заглядывать в будущее. А стоило самолёту ворваться в ночную гладь, как связь, невидимая красная нить между нами оборвалась. И вместе с ней я снова погрязла в прошлом, задумываясь о будущем, но отказываясь принимать настоящее.

Не судите любовь лишь по нашей истории. Она способна не только разбить сердце.

Любовь способна вдохнуть в тебя жизнь, подарить крылья и заставить дышать. Любовь может стать твоим воздухом.