Право на эшафот

Страшно представить, какие ещё тайны стали им доступны с моим жемчугом, забранным у Диего.

— И? — король лениво приподнял бровь.

— И не сняли меня с дилижанса.

— Нам было интересно, куда вы направляетесь.

Он протянул «нам» так, что казалось непонятным, имеет ли он в виду только себя, Его Величество Теодоро Блистательного, или ещё и с Бласкесом.

— Этот интерес можно было удовлетворить на стадии дилижанса, в который я села. Знаете, какую ужасную ночь я провела? Вы пробовали спать сидя?

— Как только я не пробовал спать, — хохотнул он.

Тут я вспомнила про Людовика за номером Четырнадцать, короля-солнце, кровать которого даже не предполагала иной позы, и спросила:

— Или вы так и спите постоянно, сидя?

— Я? — он непритворно удивился. — Зачем мне так спать?

— Вы король. Должны чем-то отличаться от простых смертных, — пожала я плечами.

— Идиотизмом? — уточнил он.

Захотелось сказать, что прозвище «Блистательный» на интеллект не намекает, но я вовремя вспомнила, что меня один раз уже почти казнили, поэтому смягчила ответ:

— Экстравагантными привычками, недоступными другим, Ваше Величество.

— Чувствуете, дон Густаво, какая любознательность? — обратился к своему спутнику Теодоро.

— Тяга к нестандартным исследованиям налицо, — согласился тот.

Но король уже отвернулся от него ко мне и вкрадчиво спросил:

— Эстефания, хотите узнать лично, как спит король?

Возможно, он посчитал своё предложение заманчивым, но для меня оно таковым не было.

— Мой исследовательский интерес настолько далеко не простирается. Мне было достаточно вашего удивления от вопроса, чтобы понять, что вы спите, как все остальные.

— А вдруг я удивился тому, что вы узнали тайну, доверенную только близким мне людям?

Голос был мягко-заигрывающим, но меня на экскурсию в королевскую спальню никакими пряниками не заманишь. Я приняла самый чопорный вид, на который оказалась способна, и заявила:

— Ваше Величество, при всём уважении, мы отвлеклись от того, ради чего вы тратите своё драгоценное время на столь незначительную персону, как я.

— Дон Густаво? — повернулся к нему король.

— Да, донья не сама ставила, — ответил тот. — Блок был поставлен близким родственником, таким близким, что я бы предположил сестру-близнеца. Знаете, вариант, когда тела отличаются только личностью внутри.

Он изобразил перед собой руками что-то странное, но Теодоро его понял и даже кивнул, в подтверждение этого.

— Сестры-близнеца у меня нет или я об этом не помню, — поторопилась я напомнить.

— Нет никакой сестры, — нетерпеливо бросил король, — иначе бы об этом все знали. У вас из родственников по линии Эрилейских только тётя, которая родственников супруги вашего батюшки на дух не переносит и к дому не подпускает. Да и не сильны они в магии. Загадка…

Он увлечённо засиял глазами, а я подумала, что сложить слова консультанта в правильный ответ не так уж и сложно, если подумать хорошенько, поёжилась от возможных последствий и с надеждой спросила:

— Но снять-то вы сможете, дон Густаво?

— Увы, Ваша Светлость, это не так просто.

— Дон Густаво, донья спросила, сможете ли вы снять, а не насколько это сложно, — нетерпеливо влез король, почему-то уверенный, что как только я получу доступ к своим тайнам, непременно с ним поделюсь и перестану быть загадкой.

— Сейчас нет, — ответил дон Густаво. — Разве что подцепить край блока?

— И что мне это даст?

— Если блок один, то воспоминания постепенно буду просачиваться, встраиваясь в пустые лакуны вашей памяти, — почти поэтично сказал он.

— Что значит «если блок один»? — недовольно уточнил Теодоро, опередив меня буквально на долю мгновения.

— Есть основания подозревать, что блоков несколько. Видите ли, Ваше Величество, человеческие мозги — очень сложная структура, лезть глубоко я опасаюсь, но…

И дальше он заговорил на совершенно непонятном для меня, но понятном для Теодоро языке, потому что король умудрился даже пару вопросов задать, ответом на которые были опять же непонятные мне тирады, а не снисходительная усмешка, какая бывает, когда спрашивают откровенную глупость.