Право на эшафот

— Возможно, всё скоро изменится. В Теофрении взяли курс на возвращение Сиятельных.

На половинном уровне зафиксироваться оказалось намного легче: горело шесть ярких колец и одно половинчатое, которое то разгоралось, то бледнело. Горгулья сказала, что в моём возрасте это частое явление и говорит о росте и что при таких данных у несиятельного мага к концу обучения может быть семь и даже восемь кругов. То есть преподавателям я покажусь очень перспективной ученицей, и, скорее всего, это привлечёт ненужное внимание. Но вариантов Двуединый мне не отсыпал: ни на трёх, ни на четырёх, ни даже на пяти кольцах зафиксироваться не удавалось. Заклинание срывалось и показывало полную иллюминацию.

Добившись стабильного результата, я прекратила ставшие ненужными упражнения и остаток энергии слила в кристалл. Сделала я это зря, потому что накатила ужасная слабость. Сейчас все мысли были не о том, чтобы посидеть в здешней библиотеке, а о том, как добраться до постели и не умереть по дороге.

— Донья, как же вы так? — распереживалась горгулья. — Ведь любому, самому неопытному, магу известно, что сливать энергию в ноль нельзя. Вам бы поесть сейчас и спать.

С едой в этом корпусе были проблемы, а вот с жильём — нет, потому что имелось порядка десяти жилых комнат для тех Сиятельных, которые жили не в городе. Таких было очень мало, поэтому номера пустовали не только сейчас, но и раньше. Горгулья предложила устроить на ночь в одном из них, но хоть голову заливал вязкий туман, остатки здравого смысла из неё не выветрились. Как я объясню завтра Ракель своё исчезновение? Пришлось собрать остатки сил, спуститься на первый этаж и на полусогнутых ногах выйти через ближайшую стену, поскольку горгулья сказала, что меня пропустит любая.

Стоило продраться через кусты, как я сразу же наткнулась на Ракель, едва при этом не свалившись на землю.

— Двуединый! — ахнула она. — Что с тобой? Ты бледная, как привидение. Тебя же предупреждали, что к этому корпусу нельзя приближаться?

— Первый раз слышу, — мрачно ответила я. — Когда убегала от Альвареса, показалось хорошей идеей спрятаться тут в кустах. Я не знаю, сколько я просидела, но такое чувство, что из меня выкачали все силы.

— Гадкое место. Всё зло от Сиятельных, — согласилась Ракель, подставляя плечо, чтобы помочь мне идти. — Всё, что им принадлежало, несёт зло и должно быть уничтожено.

— Не рассказывай никому, что я сюда влипла. — Я состроила жалобную физиономию, хотя, скорее всего, в этом необходимости и не было: я и без того выглядела жалко. — Альварес ни за что не вспомнит, что меня не проинструктировал, зато сразу вспомнит, что меня можно наказать.

— Давай на него жалобу ректору отправим? — неожиданно предложила Ракель. — Это не Эрнандес с высокопоставленным папочкой, на него найдут управу.

— А ты пыталась жаловаться на Эрнандес ректору?

— Ему нет, только комендантше, — неохотно признала Ракель. — Сеньора Дуарте посоветовала искать с соседкой точки соприкосновения или платить за переселение в другую комнату. И намекнула, что отец Эрнандес слишком высокопоставленная персона, поэтому моя жалоба, если ей дать ход, обернётся против меня. Отчислили бы без возврата уплаченных за обучение денег, как она сказала.

Наверняка соврала, в надежде получить взятку. Дойди до ректора жалоба на Эрнандес, быстро привела бы ту в чувство. Но не в моём положении привлекать внимание к себе и к Сиятельному корпусу.

— Давай не будем жаловаться? — предложила я. — Нехорошо начинать учёбу с жалоб на преподавателей.

На улице мне стало чуть полегче, ноги больше не подгибались, а туман в голове потихоньку рассеивался. Уверена: до своей кровати я дойду без посторонней помощи. Ещё бы поесть чего-нибудь…