Право на эшафот

— Для начала я хотела бы узнать ваше имя, моя замечательная помощница.

— Моё имя?

Похоже, просьба была из разряда неприличных, иначе с чего бы вдруг горгулья остолбенела. Причём остолбенела в полном смысле этого слова: отличить её от статуи сейчас было бы невозможно.

— Если я вас чем-то оскорбила, то это по незнанию. Мне кажется неудобным общаться с вами не по имени, пусть вы даже здесь одна.

— Что вы, донья, это большая честь для меня, — ожила горгулья. — Моё имя Альба, но Сиятельные господа редко утруждают себя запоминаниями имён чужих фамильяров.

Понятно, относятся к ним примерно как Диего сегодня к Альваресу: замечают, только когда говорят что-то полезное. А так Сиятельные вообще очень редко утруждают себя чем-то. Почему-то вспомнились Теодоро и Марсела в открытой коляске, едущие в храм за благословением. Мурицийский король даже не подумал утруждать себя вежливостью по отношению к навязанной невесте. Марсела вела себя куда достойнее.

— Кстати, Альба, вопрос с моим фамильяром всё так же открыт. Возможно, кто-то из ныне спящих хотел бы занять место при мне? Ибо мой фамильяр себя дискредитировал в моих глазах.

— Ой, донья, — тяжело поворочала головой горгулья. — Ваш фамилиар — он очень сильный. Да, вы под зельем, поэтому он почувствует вас только совсем близко. Но если вы решите его заменить, он поймёт, где вы, и непременно появится тут, чтобы сразиться с новым фамильяром. И исход битвы будет в пользу старого.

— Почему вы в этом так уверены? — удивилась я.

— Да потому, донья, что мне прекрасно видно: ваш фамильяр прошёл через очень нехороший ритуал. Не каждый род на такое пойдёт, да. — Мне показалось, по телу горгульи прошла волна отвращения. Но какая там волна по камню? — Силы при этом у фамильяра прибавляется, но ритуал нужно регулярно повторять. Нет, донья, не уверена, что у нас найдётся самоубийца.