Тайная беременность. Девочка Громова

Глава 27

Громов

Ладони превращаются в кулаки, стоит зайти в свою квартиру. Сдерживался, молча закипая в машине и проклиная ту секунду, когда решил вывести эту дикарку в свет. Это была самая моя огромная и глупая ошибка.

Расхлёбывать то дерьмо, что посыплется после этого вечера – сама будет.

Соберись, Громов. Только не убей её, не сломай шею.

Просто поговори, спроси, какого хуя происходит. В голове фарш, настоящий хаос. На языке крутится дохрена ругательств. Искрометные, обычные. На любой вкус, твою мать!

– Ты хоть день можешь прожить без выкрутасов?

Не поворачиваюсь к ней. Даже видеть её не могу. Боюсь, что взгляну – и выброшу её в окно.

Вот нахрена она пошла в тот туалет?

Со стороны не знаешь, что и думать.

Болтала с пацаном, смеялась. Вела себя прилично. Я даже удивился. В ахере был! У Ярославы есть хорошая сторона! Пропустил мимо то, что она выпила три стакана шампанского. Ничего, там люди похлеще бухают.

А потом пошла в туалет. Он за ней.

Потрахаться решили? Я думал так на тот момент. Пошёл за ними. Целую минуту стоял возле женского туалета и думал, как бы не набить этой суке морду. Я про Игоря. А потом мельком услышал её голос. Не разобрал, что она сказала, но до меня донеслись агрессивные нотки.

Забежал внутрь, увидел их. У стены. Она цеплялась за его плечи, что-то мямлила. А он целовал её шею, шарил ладонями по бёдрам.

В бешенство пришёл. Разбираться не стал, сама она трахаться пошла или как.

Бил слабо, боясь убить. Знал, что это увидят через минуту. Попадёт потом в интернет. Но так похуй было. Только потом увидел, как её колошматит. Как плачет.

Смиловался.

А теперь она выдаёт мне:

– Он мне что-то подлил в стакан.

Всё же смотрю на неё, немного успокоившись.

– Опять? – усмехаюсь, ни капли не веря. И в следующий миг весь хороший тон пропадает: – Хватит врать, Ярослава. Я ложь ненавижу.

Не верю нихрена.

Пытается себя так оправдать? Хотела поебаться, а потом поняла, что ошибку делает? Когда меня увидела? И испугалась?

– Это правда, – оказывается возле меня, двигаясь мелкими шажками. Поднимает затуманенный похотью взгляд карих глаз. До этого я не видел их – Яра постоянно опускала их в пол.

И здесь явно что-то не так, раз она обнимает меня за шею. Ладони рефлекторно оказываются на её талии. Чтобы остановить невменяемую девчонку.

Прижимается, ластится.

Это не Яра.

Не обычная драная кошка с коготками, готовая вцепиться в твоё лицо.

– Говнюки окружают меня везде. И я повелась. Снова. Это всё из-за тебя, Громов.

– Из-за меня?

– Из-за тебя. Ты сказал мне быть нормальной. Я была нормальной. А что теперь? Я снова под препаратами. И дико хочу утолить голод. Убрать жжение внизу живота и между ног. С тобой.

Блять.

Она серьёзно?

– Ты что несёшь, соплячка? – гаркаю на неё. Это опять её игра? Поиздеваться решила?

Тогда почему она встаёт на носочки, тянется ко мне и дотрагивается до моих губ?

И все мысли вылетают за секунду.

Я не слышу, что она говорит.

В голове, в груди сигналит грёбаная тревога. Извещает об опасности.

Не зря.

Ярослава подаётся снова, но в этот раз серьёзно. Целует по-настоящему, без всяких игр. В ход идёт проворный язычок, который не раз говорил мне всякие колкости.

Не она это. С ней точно что-то не так.

И я начинаю верить, что эта девчонка, наивно видящая во всех всё хорошее, снова повелась на это. Выпила дрянь из чужих рук.

И теперь, как мартовская кошка, ластится ко мне, хочет одного. Потрахаться. Унять жжение.

Я видел уже подобное. Люба однажды решила поэкспериментировать. Вела себя распутно. Елозила на простынях и рассказывала, что чувствует. В красках. Ласкала себя, изнывала от нетерпения и плакала от того, что хочет почувствовать в себе мой член.

Яра сейчас такая же. Только слишком скромная версия.

И мне надо её остановить. Отвести в ванную комнату. Врубить холодный душ, чтобы пришла в себя. Но пьянею от дерзкого поцелуя. От её ладоней у себя на шее. От этого горячего тела, головокружительного аромата.

Пригвождаю её к стене. Пальцы сами задирают проклятое платье.

Сука, завела меня одним поцелуем. Одним прикосновением. И дальше дурит голову, потому что я не понимаю, что творю. Снимаю с неё платье, лишь на секунду разрывая поцелуй.

Стягиваю ткань через голову, выкидывая шмотки на пол. И, не изучая красивого тела, снова вгрызаюсь в её аккуратный рот, который мечтаю увидеть на своём члене. Каждый раз, когда она их, сука, облизывает.

И не знаю, как отделаться от этой мысли.

Чёрт, Громов, ты-то взрослый мужик! Ведёшься на малолетку! Надо быть умнее, серьёзнее, всё это прекратить!

Но вместо этого ты сжимаешь мягкую ягодицу в своих пальцах и дуреешь ещё сильнее. Подхватываешь на руки и, пока насилуешь этот дерзкий, неуверенный рот, несёшь в первую попавшуюся спальню.

Бросаешь её на кровать, невольно осматривая с головы до ног.

Зря.

Член полыхает ещё сильнее.

Грудь у неё идеальная. С большими сосками, округлая, упругая. Так и хочется схватиться, сжать в руках.

Талия тонкая, животик плоский…

Сглатываю, когда замечаю гладкий треугольник между ног. Даже там идеальная. Что за хрень? В ней есть хоть один изъян, кроме характера?

Молчит, смотря на меня через пелену.

Рефлекторно расстёгиваю пуговицы на рубашке.

– Сколько у тебя было мужиков?

Понятия не имею, зачем мне эта информация. Просто. Хочу узнать распутство своей подопечной.

Может, удержит меня, не даст перейти проклятую грань, которую я уже перешел, продолжая осматривать шикарное тело.

Знала бы она, как я сейчас пытаюсь не наломать дров…

– У меня… – с придыханием отвечает, вновь облизывая губу. Смотрю на её рот и ловлю каждое слово. Как зомбированный. – Ещё никого не было.

Чуть не давлюсь воздухом.

Что за хуйня?

Смотрю на неё как на идиотку.

Нет, серьёзно?!

Она же…

Да не проститутка она, Громов. Хватит. Ты видел её фотографии. Девочка-милашка. Натуральная целка. Но мало ли, вдруг за сорок дней перетрахалась с половиной города?

Нет, Яра не такая.

И хорошо, что она это говорит.

Иначе в тумане просто сдёрнул бы с себя штаны, вошёл в неё и дал ей то, чего она так хочет.

Сука, меня ведёт от неё как пацана. Я себя держать в руках должен. И делаю это.

Прости, дурная, но сегодня я тебя не трахну.

Жутко хочу. До ломоты в пальцах. Но если сделаю это, тогда, когда вернётся нормальная Яра, это будет ошибкой.

Я – её опекун. Она – запутавшаяся девчонка.

Вряд ли она хочет, чтобы я стал её первым мужчиной.

Да и потом… Как мне на неё смотреть? Я только и буду видеть в ней сексуальный объект.

Просыпаюсь от хорошего сна. Сегодня ничего не будет. По крайней мере – для меня. А вот ей стоит преподать хороший урок. Чтобы на всю жизнь запомнила.

Хватаю девчонку за запястье, дёргаю на себя, поднимая её с постели.

Под шумный выдох разворачиваю ее к себе спиной. Сажусь на кровать, опускаю её за собой. Так, что она ложится животом на мои ноги. Выпячивает попку, отчего чуть не вою.

Я её убью, когда она придёт в нормальное состояние.

Не смотрю на неё. Сорваться мне – легко.

Сам её хочу. И помочь. И трахнуть.

Сделаю только то, что она хочет. То, что у нас было. И мне нихрена не стыдно. Остановиться не могу. Ведёт меня от неё, как кота от валерьянки. И если я упущу эту возможность поиздеваться над ней и перевоспитать – буду жалеть.

Поэтому усмехаюсь. Бью ладонью по её заднице, отчего она вздрагивает.

Да черт!

Отвожу взгляд на ночник. На тупой ночник.

А сам раздвигаю её ноги. Веду пальцами по мокрым складкам. И не замечаю, как легко вхожу в неё, охреневая от того, какая она мокрая. Больше, чем в первый раз.

Блять, Громов, просто отведи её в ванную. Вруби холодный душ. Помучается немного и перестанет.

Не могу. Тупо не могу заставить себя это сделать. Делаю первые толчки, разрабатывая узкий вход. Иногда останавливаюсь, слыша её мычание. Перехожу на клитор, постоянно раздвигая бёдра, которые она сводит вместе.

Слегка массируя клитор, сжимаю крепко зубы.

«А ты что думал, легко будет?» – говорю сам себе.

Возвращаюсь обратно к входу, снова врываясь в неё пальцем. Хватает одного, чтобы заставить её мучиться. Ёрзать на моей ноге, стонать и выгибаться.

Как же ты потом будешь краснеть, Яра…

Моя маленькая месть за то, что ты творила все эти дни.

Стыдно мне? Может, немного. Но жизнь научит от чужаков напитки не брать. Уроком будет. Задумается в следующий раз. И вспомнит, что в этот момент её буду трахать я. Пальцем.

– Я-я бо-ольше не могу, – от её голоса в штанах всё сводит.

Делаю последние завершающие толчки, продолжая рассматривать ночник. Великолепный! Не зря купил!

Два удара, и стенки её лона сжимаются, захватывая мой палец в тиски. Протяжный стон залетает глубоко в уши, проходит по всем уголкам моего тела и ударяет точно в пах.

Я ещё удивлен, как ей плевать, что она на нём лежит. Он такой каменный, что его хер не заметишь – сломаешь.

А Яре плевать. Обмякла у меня на коленях, не шевелясь.

– И как, лучше? – усмехаюсь, всё же опуская взгляд на светлую тонкую спинку. Выхожу из неё, веду мокрым пальцем вверх по ягодице, рассматривая родимое пятно у нее на попе. Обвожу его подушечкой, дотрагиваясь до мягкой булки, и направляюсь всё выше, наслаждаясь бархатистой кожей.

– Лучше… – тяжело дышит. – Но… Всё ещё… Горит…

Ясно.

Без члена хрен эту ситуацию разрулишь.

Преподав ей урок, довольный встаю, тяну за собой. Хватит с неё. Завтра гляну на её краснеющую мордашку. Поиздеваюсь. Скажу, какая она дурная. Или промолчу.

А пока тащу её в ванную. И всё же делаю то, что задумал – врубаю холодную воду, затаскивая в душевую кабину.

А она вырывается, пытается выбраться. А мне самому приходится подставляться!

Бодрит, чёрт!

Бью её холодной водой по разгорячённому телу. И с каждой минутой, что начинают стучать её зубы, а кожа – покрываться мурашками, приходит потихоньку в себя.

– Идиот, – выпаливает, промокшая до нитки.

Милая сейчас такая. Губы синие, волосы висят сосульками.

Зато какая покладистая!

– Как тебя зовут? – вдруг выдает дрожащими губами. Обхватив себя руками, прикрывает грудь. Стараюсь не смотреть вниз, на ее тело.

– Эмин, – насмешливо отвечаю, понимая, что все эти дни она не знала, с кем живет.

– Буду знать.

Больше ни слова не говорит.

Несколько минут под холодным душем, и вырубаю воду. Заматываю её в полотенце, не рассматривая. И веду до её комнаты, закрывая за ней дверь. Но перед этим… не могу удержаться, посматривая на котёнка, завернутого в полотенце.

– Завтра поговорим.