Обаяние Джулиана Лефрея

Глава двадцать третья

Джулиан

Я снял пиджак от смокинга с вешалки и просунул руку в рукав. Распрямил лацканы на пиджаке, чтобы они прижимались к груди, а затем вытянул руку, чтобы вытащить запонки из небольшой кожаной коробочки. Мой отец передал их мне на четырнадцатый день рождения, и на каждой была выгравирована курсивом буква «Л». Пристегнув их, я посмотрел на свое отражение в зеркале. Мой черный галстук свободно висел на шее, оставалось только завязать «бабочку». Волосы все еще торчали во все стороны после душа. Мне нужно было уложить их, прежде чем отправиться на благотворительный вечер моей матери, но я тянул время, собираясь не спеша.

По правде сказать, я не хотел туда идти, особенно после того, как мама навязала мне пару. Сначала я хотел отказаться от мероприятия, но затем поговорил с Лореной, и она заложила первое зерно вины в моей голове.

Месяцами я не видел свою мать и не говорил с ней. Я вернулся в город, даже не сообщив ей, и теперь, несмотря на то что она знала, что я здесь, я не позаботился о том, чтобы увидеться с ней. С мамой было сложно, но я не мог хорошо себя чувствовать, зная, что мог бы стараться усерднее.

Поэтому я наклонился вперед, и завязал галстук-бабочку, решив, что мог уделить пару минут ее мероприятию по сбору средств.

От меня не убудет.

К тому времени как мне нужно было покидать отель, мое настроение не особо улучшилось. Я был раздражен, что весь вечер мне придется любезничать с гостями мероприятия, на которых мне было плевать, зная, что Джозефины не будет рядом.

Если бы у меня был выбор, я бы привел ее в качестве своей пары на вечер, но это не было хорошей идеей. Я просто разозлю свою мать, и тем более, я задолжал Джозефине немного личного пространства.

В круговороте последних недель из незнакомцев мы стали коллегами, затем друзьями и затем я слишком сильно надавил, и все испортил.

Случившееся на яхте Дина стало результатом каждой подавленной мною мысли за последние недели: каждый раз, когда я ловил себя на том, что наблюдаю за Джо во время работы; каждый раз, когда я думал, как она будет выглядеть на моей кровати.

Поцеловать ее на яхте будучи пьяным было эгоистичным поступком. Для нее это выглядело так, будто я играл с ней, как будто все это было игрой. Я не целовал ее ради развлечения. Я целовал ее, потому что чертовски сильно этого хотел, и сейчас мне придется рассмотреть реальные последствия влюбленности в свою сотрудницу.

Я зашнуровывал туфли, когда пытался решить, как лучше справиться с ситуацией с Джозефиной. Мой телефон завибрировал на столе, но я не удосужился проверить его, когда вышел за дверь несколько минут спустя.

Я вызвал лифт и провел пальцем по экрану, удивленный сообщением от Джо.

Джозефина: Забыла тебе сказать, что заказала цветы для Присциллы.

Я ощетинился от этой мысли.

Какого хрена она это сделала?

Джулиан: Ты не должна была этого делать.

Лифт прибыл, и двери открылись, когда мой телефон снова завибрировал в руке.

Джозефина: Твоя мама попросила об этом... Я не хотела попасть в неприятности.

Я нажал на кнопку первого этажа, удивленный, что она не сломалась от силы моего нажатия. У меня бы никогда не хватило смелости попросить Джозефину помочь мне приготовиться к свиданию с другой девушкой. Тем не менее, она купила гребаные цветы. Я сжал руку в кулак, пытаясь подавить гнев на свою маму и ее потребность каждый раз выходить за границы своих возможностей. Я смотрел на панель лифта, пытаясь решить, как все объяснить Джозефине, снова не поставив ее в неловкое положение.

Джулиан: Мне бы хотелось, чтобы это ты пошла со мной.

Боже, придурок. Конечно, ведь все начальники отправляют подобные сообщения своим подчиненным.

Я знал, что был неправ, и тем не менее не мог избавиться от мысли быть с Джо, быть с ней по-настоящему. Я бы отдал что угодно, чтобы идти с ней под руку на этот благотворительный вечер. Вместо этого я пойду с Присциллой.

Мне не стоило идти на поводу у мамы.

Я вырос в тех же кругах, что и Присцилла. Мы немного встречались на первом курсе колледжа, и я понял за одну неделю, насколько она поверхностна. Лак для волос, макияж и парфюм — все, что ее интересовало. Не было ничего, что притягивало меня к ней, что помогло бы мне приблизиться к ней и слушать, просто, чтобы убедиться, что слышу каждое ее слово.

Джозефина: Очевидно.

Я улыбнулся.

Джулиан: Доказать это?

Джозефина: Джулиан. ПРЕКРАТИ. Каждый раз, когда ты будешь со мной флиртовать, я буду заставлять тебя бросать пять долларов в банку.

Джулиан: У меня есть деньги, чтобы их потратить.

Джозефина: Ты прав. Давай отменим идею с банкой. Может, электрошоковый ошейник будет более эффективным?

Я вздрогнул от этой мысли.

Джулиан: Понял.

Джулиан: Есть планы на сегодняшний вечер?

Я представил ее в баре, сидящую в одиночке, пока она играет с салфеткой и ждет, что к ней присоединится мужчина. И он придет. Потребуются считанные минуты, прежде чем какой-нибудь придурок украдет ее время на весь вечер. Я уставился на свой телефон, пока она печатала, надеясь, что она ответит что-то скучное, что включает в себя пижаму.

Джозефина: Не-а. Все мои оргии потерпели неудачу.

Я рассмеялся, и покачал головой.

Джулиан: Их было много?

Джозефина: Забронировала их с восьми утра до восьми вечера.

Джулиан: Как можно приготовиться к двенадцатичасовому параду оргий?

Джозефина: Трехдневная очистка соком... Может, немного углеводов накануне. Как обычно.

Я громко рассмеялся в холле отеля, даже не утруждаясь посмотреть, где шел, когда продолжал печатать.

Джулиан: Разве очистка соком и употребление углеводов не противодействуют друг другу?

Джозефина: Ты опоздаешь на свое мероприятие. Поговорим позже.

Моя улыбка исчезла, когда палец завис над клавиатурой. Я знал, что Джозефина не поймет моих рассуждений по поводу похода на благотворительный вечер. Она не знает мою мать и не понимает наших отношений. У меня не было времени все ей объяснить, но я знал, что под всеми этими шутками, единственным доступным способом, она дает мне знать, что расстроена.

Мне нужно найти способ доказать ей, что это мероприятие для меня строго деловое.

Я не обратил внимание, когда мой водитель направился в сторону апартаментов Присциллы. Не обратил внимание, когда она заняла место рядом со мной на заднем сиденье, и я бросил ей тихое приветствие. Я не обратил внимание, когда мы прошли ступеньки и повороты; на вспышки камер перед своим лицом, как чрезмерное количество светлячков.

Если бы кто-то после мероприятия спросил в чем была одета Присцилла или какая у нее была прическа, я бы не смог ответить. Зеленое? Темно-синее? Что-то темное. Кто знает.

Я проходил мимо гостей и отвечал на вопросы, когда они были направлены в мою сторону, и продолжал искать свою мать, чтобы она увидела, что я сделал, как она просила, и посетил ее благотворительный вечер.

Я держал одну руку в кармане, сжимая ее вокруг телефона, молясь, чтобы он завибрировал входящим сообщением от Джо.

Через два часа мне стало скучно, и я весь издергался. Я снова отправился искать свою мать. По дороге махал и кивал всем знакомым, и наконец нашел маму в передней части помещения, рядом со сценой и с микрофоном в руках.

Она была одета в золотистое платье с гигантским бантом, расположенным на бедре. Каштановые волосы были стянуты в тугой узел на затылке, а кожа была покрыта искусственным, темным загаром. Я знал, что он был искусственным, потому что мы с сестрой получили смуглую кожу от отца, а мама всегда была бледной. Когда мы ездили отдыхать, Лорена, отец и я сильно загорали уже в первый день. Мама все это время сидела под зонтиком, нанося на кожу крем с защитой SPF 90.

Она готовилась пойти на сцену, но заметила меня.

— Джулиан! — проворковала она, скользя по мне взглядом. — Я собиралась сказать быстрый приветственный тост.

Я наклонился, и она расцеловала мои щеки, не коснувшись их губами. Не могу припомнить последний раз, когда она обнимала меня по-настоящему.

— Привет, мам. На самом деле мне нужно уходить, но я рад, что повидал тебя. Все выглядит великолепно.

А вот и комплимент. Лорена не будет на меня злиться. Я посетил мероприятие. Не было закона, который гласил, что я должен был остаться и помочь убраться в два часа ночи.

Лицо мамы едва поникло — ботокс гарантировал, что большая часть мышц ее лица не двигалась больше, чем на пол сантиметра.

— Уже?

Она дотянулась до моей руки, и потянула меня к краю сцены, подальше от зоны слышимости своих друзей, с которыми она общалась, когда я только пришел.

— Нет, нет, Джулиан. Ты останешься на время моего тоста, и затем я представлю тебя нескольким знакомым.

Я думал о том, чтобы вытащить бумажник, чтобы убедиться, что мне, черт побери, тридцать один год, и я в состоянии принять самостоятельные решения.

Я покачал головой.

— Вечер по сбору средств великолепный, так же как и ты. Передай привет от меня своим друзьям.

— Что насчет Присциллы? — спросила она, поджав губы в раздражении. — Будет очень грубо с твоей стороны вот так покинуть свою пару. Возможно, поэтому ты все еще холост в своем возрасте.

Да. Возможно, мама.

Я засунул руки в карманы.

— Она может вызвать машину, когда захочет уйти. Здесь у нее много друзей и многих из них не нужно принуждать играть в свидания. Думаю, она отлично справится.

— Не могу поверить, что ты поступаешь так со мной, — ее голос дрогнул. — После всего, через что я прошла из-за твоей сестры за прошлый год. Ты даже не можешь посетить один благотворительный вечер и осчастливить свою мать? Я слишком много прошу?

Я вздрогнул, и уставился на нее, сбитый с толку, что она могла нести подобную херню и еще верить в это.

— Через что ты прошла из-за Лорены? — спросил я, нотки злости слышались в моем голосе.

Ее взгляд нервно переместился на ее друзей, но я не остановился.

— Как часто ты навещала Лорену в реабилитационной клинике? Сколько твоих друзей знает, что она лечится от наркотической зависимости и что она не на европейских каникулах?

Она сделала вдох и вздернула подбородок, как будто находилась в присутствии кого-то, кто едва стоил ее внимания.

— Не твое дело, как я предпочитаю поддерживать отношения со своей дочерью. Ты и понятия не имеешь, что я делаю, чтобы сохранить семью.

Я засунул руки в карманы и пожал плечами.

— Ну, если тебя заботит, она очень хорошо справляется с лечением, и ее выпустят через пару недель. Может, ты сможешь записать ее в свое расписание, — сказал я, сканируя взглядом ближайший выход.

Мне нужно нахрен убраться из этого сумасшедшего дома.

— Куда ты собираешься? Что может быть важнее этого мероприятия? — спросила она недоверчиво, когда я начал протискиваться сквозь толпу.

Не что, а кто.