Как по книге

Глава 13

— ЭТО САМОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ время года! — пропел Ларри.

— Что, Рождество? — спросила я.

— Нет! Время выставления оценок!

Ларри был единственным человеком, которого я знала, кто действительно с нетерпением ждал, чтобы выставить студенческие оценки. Он был одним из самых популярных профессоров в кампусе, со своим собственным фан-клубом на Фейсбуке и рядом наград за преподавание в департаменте и колледже. Даже отзывы на RateMyProfessors.com были чрезмерно восторженными. «Профессор Эттингер — действительно лучший профессор, который у меня был в Фэрфаксе», — гласил типичный отзыв. «Он жесткий, но ты многому научишься. Я его слушал». Одним из любимых занятий Ларри было просматривать отзывы и подсчитывать рейтинг своей крутизны в перчиках чили.

— Тебе не кажется, что ты, как ресторан на Йелпе? — как-то спросила я его.

— О, да, это замечательно! По-видимому, мои студенты считают меня «абсолютно огненным перцем».

— Терпеть не могу это выставление оценок, — посетовала я, доставая из почтового ящика своего отдела пакет с заданиями. — Я никогда не запоминаю хорошие, только плохие. Как в тот раз, когда кто-то написал: «Если бы у меня был только час жизни, я бы провел его в этом классе, потому что это было похоже на ВЕЧНОСТЬ».

— О, у всех время от времени срывает крышу. Ты просто посмейся над этим. Храню в памяти любимые перлы.

— Какие, например?

— Как в тот раз, когда кто-то назвал меня «пылающим куском лоха с паршивым чувством юмера».

— Обалдеть. — Засмеялась я. — Ты победил. Меня определенно никогда так не называли.

Я подошла к ксероксу, чтобы снять копии для предстоящего выпускного экзамена, положила оригинал на стекло и нажала старт. Ничего не произошло. Я снова нажала на кнопку. По-прежнему ничего.

— Черт возьми, — возмутилась я.

— Бумага застряла? — спросил Ларри.

— Какой-то идиот бросил все как есть и сбежал.

— О, позволь мне догадаться, кто это был…

Отперев несколько рычагов и открыв заслонку, я достала несколько листов бумаги. Часть листа была все еще разборчива:

Доктор Стивен Калпеппер

Англ. 431: средневековая мораль играет

Глоссарий литературы

— Это был Стив, — констатировала я.

— Ну, конечно. — Рассмеялся Ларри. — Тебе даже смотреть долго не пришлось?

— Как можно читать по-англосаксонски и при этом не знать, как убрать замятие бумаги? Или хотя бы оставить записку с извинениями?

— О, ты же знаешь Стива, он думает, что его копии просто волшебным образом исчезают в недрах машины. Как средневековое колдовство!

Стив был в своем кабинете и устанавливал миниатюрный рождественский вертеп, когда я заскочила, чтобы сообщить новости о моем контракте.

— Боже мой, Боже мой! Поздравляю, Энн, — сказал Стив, поправляя кормушку для животных. — Как раз в самый последний момент! Честно говоря, я уже начал немного нервничать за Вас. Так, когда же выйдет книга?

— Примерно через год, если все пойдет гладко.

— Надеюсь, у Вас будет возможность немного отпраздновать на каникулах. Вы куда-нибудь собираетесь?

— Нет, я буду здесь. Работаю над дополнениями к книге. — Рик предлагал мне присоединиться к нему в поселении для писателей в Коста-Рике, но я отказалась. Во-первых, билет на самолет стоил бы около тысячи долларов. Во-вторых, Лорен собиралась навестить родственников мужа на праздниках, а это означало, что я буду праздновать вместе с отцом.

— И когда же эти поправки должны быть внесены? — спросил Стив.

— В начале февраля.

— Ну что ж, тогда лучше взяться за дело, — сказал Стив, ставя диск со средневековыми рождественскими гимнами и начиная напевать. — Как только мы вернемся с каникул, я свяжусь с отделом кадров по поводу продления трудового договора. А пока мне понадобится копия Вашего контракта на книгу и, в конце февраля, подтверждающие бумаги, что вся переработанная рукопись была представлена.

Увидев, как я вздрогнула (чего еще он хотел? Это же мое первое литературное дитя) Стив слегка пожал плечами.

— Писатели постоянно нарушают свои контракты. Вы не поверите — я знаю одного парня, которому удалось стать штатным профессором благодаря книге, которая так и не вышла в свет. — Он покачал головой. — Мы хотим убедиться, что все согласованно, прежде чем мы продолжим.

— О, благодарю за информацию. — Уже повернувшись, чтобы уйти, я добавила: — Я нашла несколько Ваших раздаточных материалов, застрявших в ксероксе. Я оставила их в Вашем почтовом ящике.

— А, спасибо, — сказал Стив, посмеиваясь. — Должно быть, их там оставили какие-то маленькие эльфы. * * *

КАМПУС ПОЛНОСТЬЮ ОПУСТЕЛ на зимние каникулы. Общежития и библиотека закрылись, и даже все фирмы на главной улице закрыли свои двери на двухнедельный отпуск. Рик уехал в Коста-Рику, а Ларри направлялся в Париж. Он решился в последнюю минуту, чтобы отвлечься от своих переживаний с Джеком.

Я пошла на рождественскую вечеринку в дом престарелых, привезла отцу новые носки и две коробки шоколадных конфет «Си» — одну для него, а другую для его тайного Санты. Все было украшено мишурой и большой искусственной рождественской елкой, увешанной пластиковыми украшениями под золото и леденцами. Все сотрудники были одеты в шапки Санта-Клауса, а некоторые обитатели были одеты в рождественские свитера и оленьи рога. Отец сидел в кресле, одетый в халат. Его перебинтованная нога покоилась на стуле. Рядом с ним стояла медсестра, одетая в праздничную форму, и поправляла его одежду.

— Что случилось? — воскликнула я, подбегая к отцу.

— О, ничего страшного, — ответила папа, нисколько не обращая внимания на мое беспокойство. — Какой-то идиот толкнул меня.

— Ну, мистер Кори, вы же знаете, что это неправда, — сказала помощница, бросив на него ошеломленный взгляд. — Вы споткнулись и повредили голень.

— Ладно, хорошо. Но моя история звучит лучше. — Папа подмигнул ей, и она демонстративно закатила глаза.

— Ваш отец всегда был таким возмутителем спокойствия? — спросила она с улыбкой. — На самом деле, он шел в комнату отдыха и потерял равновесие. Он стукнулся ногой об один из боковых столиков. Доктор уже все проверил. Перелома нет — просто ушиб.

— Почему это произошло? Ему что, ходунки нужны? — спросила я.

— Мы следим за динамикой, ему может понадобиться трость для дополнительной устойчивости.

— Мне не нужна трость! — взревел мой отец. — Единственное, что пострадало, — это мое самолюбие!

Я шикнула на отца и протянула ему бумажный стаканчик с пуншем. Он откинулся на спинку стула. В течение следующего часа он принимал посетителей. Пожилые дамы шли потоком, чтобы узнать, как он поживает, и выразить свои соболезнования.

— Вы дочь Джерри?» — спрашивали они меня. — Ты одна или у тебя есть дети? Джерри такой милый. Он такой шутник.

— Ого, папа, ты действительно популярен, — прошептала я.

— Во всем этом учреждении всего четыре мужика, и у одного только что случился сердечный приступ, — невозмутимо ответил отец. — Все шансы на моей стороне.

Я не могла в это поверить. Насколько мне было известно, после смерти матери отец ни с кем не встречался. Мне было четыре года, когда она умерла от рака яичников, и у меня остались лишь смутные воспоминания о ней — ее лосьон с ароматом розы, мягкие руки. Они были единственной константой на фоне постоянных изменений. В то время мы часто переезжали, оставаясь на одном месте до тех пор, пока отец ремонтировал дом, чтобы затем сдать его в аренду. После этого мы переезжали, и все повторялось. Я так и не научилась запоминать свой домашний адрес, потому что через полгода он неизбежно менялся.

После смерти матери отец сделал нам одну уступку. Он больше не заставлял нас переезжать. Он купил скромный домик в хорошем районе и позволил нам на этот раз повесить картины на стены. Он всегда работал, и мы с Лорен вскоре научились сами заботиться о себе: содержать дом в чистоте, ходить за продуктами, готовить себе еду. Наша мама отошла на задний план, и Лорен заняла ее место в доме.

Теперь, освобожденный от ответственности, мой отец казался легче и счастливее, чем я когда-либо видела. Он даже шутил и время от времени улыбался. Он представил меня седовласой женщине по имени Джорджия, затем рыжеволосой по имени Хелен. Каждая из них боролась за внимание моего отца.

Хелен вдруг воскликнула:

— Это ребенок?

В комнату только что вошла молодая женщина с младенцем на руках. Вокруг поднялась волна возбуждения.

— Кто-то сказал «МАЛЫШ?» Я хочу посмотреть!

Молодая мать выглядела испуганной, когда ее окружила кучка обезумевших старых леди. Я никогда не видела ничего подобного. Даже дамы, дремавшие в своих инвалидных колясках, вдруг оживились и начали подкатываться ближе.

— Это твой ребенок? — спросила одна из них, протягивая свои хрупкие руки. — Можно мне подержать его? — Ребенок заплакал, и мать попыталась его утихомирить.

Я смотрела на происходящее с большим интересом. Повернувшись к отцу, я спросила:

— Они всегда такие?

Отец пожал плечами.

— Кто знает? — сказал он. — Даже я не могу конкурировать с ребенком.

Я усмехнулась шутке отца. На секунду я подумала, не рассказать ли ему о моем контракте на книгу, но потом передумала. Контракт для него ничего не значит. Он хотел бы увидеть настоящую книгу, что-то, что он мог бы держать и трогать. С его точки зрения, ничего из того, что я когда-либо делала, не получалось. Я вспомнила, как он не одобрил Адама и насмехался над моими карьерными устремлениями, и была уверена, что он воспримет этот контракт как еще одну мою глупую затею, которая обречена на провал.

Лучше подождать, пока книга выйдет, чтобы поделиться новостями. Между этим моментом и публикацией книги могло произойти все что угодно, и я не хотела без нужды раздражать его. Закинув ногу на табуретку, он выглядел более уязвимым, чем обычно, поглощенный своим огромным креслом.

Я встала.

— Хочешь еще пунша, папа? * * *

В ТОТ ВЕЧЕР я пошла домой пешком, пообещав отцу навестить его еще раз на Рождество. Небо потемнело, и я ощутила сладковатый запах дымящегося камина. Я свернула в свой тупик и подошла к своей квартире. Неожиданно я увидела фонтан из опавших листьев, а затем послышался шквал лая, доносящийся с переднего двора соседнего дома. Пара белок метнулась вверх по дереву, преследуемая черно-белой собакой с пятнистой мордой и светлыми глазами. Белки возбужденно щебетали наверху, посылая вниз ливень листьев, в то время как собака кружила внизу, цепляясь лапами за ствол.

Это Чарли?

Собака подбежала ко мне, обнюхивая мои лодыжки и подскакивая для поцелуев. Я наклонилась и ухитрилась ухватить его за ошейник. На маленькой синей бирке я прочла:

ЧАРЛИ

АДАМ МАРТИНЕС

УЭЛЛСЛИ — РОУД, 76

ФЭРФАКС, КАЛИФОРНИЯ

Я огляделась, но улица была пуста. Чарли, должно быть, выскользнул из дома и заблудился.

— Пошли, Чарли, — сказала я. — Давай я отведу тебя домой.

Чарли последовал за мной без особых уговоров, время от времени останавливаясь, чтобы обнюхать чью-нибудь лужайку или навострить уши, когда мимо пролетала птица. Когда мы приблизились к особняку президента, он бросился бежать, вскочил на ступеньки и побежал к входной двери, где начал лаять, чтобы его впустили.