7 причин сожалеть

Глупыми вопросами

Светик-семицветик

Сажусь за стол, оказываясь слишком близко. Артём вдруг встаёт и снова берет с печи массивный чайник с цветочным рисунком.

— Будешь?

Киваю. Второй стакан, но разве это важно...

Прохожусь ладонью по шее, пытаясь заглушить неловкость. Следом подкидывает дрова и садится на место.

— Что это за дом? — Обвожу пальцем кухоньку.

Улыбнулся, наливая заварку из кружки.

— Мы начали играть? Не хватает бутылочки.

— Артём...

— Ладно, тогда вопрос на вопрос. Согласна?

Посмотрел в глаза, всерьез ожидая ответа. Кивнула, забирая от него кружку.

— И?

— Это всё — заброшенный садовый кооператив. В начале девяностых сюда перестали доезжать электрички, сад быстро вымер.

Кивнула, слушая дальше.

— Это домик моего деда, он показал мне его ещё в нулевых, пытаясь привить мне любовь к природе.

Улыбнулась, тихо спросив.

— Удалось?

— Как видишь.

— Вы так часто тут... Почему не купить что-то другое? И у тебя вообще дом... Зачем все так усложнять?

— Это уже другой вопрос, Свет.

— И?

Ухмыльнулся.

— Сейчас моя очередь спрашивать.

Цокнула.

— Ну, Рашевский...

— Таковы правила. — Отстранился к стене, не сводя взгляд.

Отпила чай, не успев проглотить.

— Я тебе нравлюсь?

Чуть не подавилась. Прохрипела:

— Что за вопросы...

— Хочу понять, соврешь ты или нет.

— Настолько в себе уверен?

Кивнул.

— Так что?

Нахмурилась.

— Я не буду отвечать.

Вдруг отодвинулся и похлопал по коленям.

— Тогда иди сюда...

Пока вспоминала, как моргать, сверля его ноги взглядом, дополнил.

— Не отвечаешь сейчас, садишься на колени.

— А ты ничего не попутал?

Даже глазом не повел.

— Котова не умеет сдаваться?

— Рашевский... — Отодвинула кружку подальше.

— Мне ужесточить действие?

Процедила.

— Я не буду в это играть...

Выдохнула, закрыв на миг глаза.

— Чего ты боишься, Свет? Что надумала?

— Да ничего я не надумала...

Обдал снисходительностью.

— Так что, твой выбор?

Скрестила руки на груди, сощурившись. Это ж надо так влипнуть...

— Нравишься.

Присвистнул, дёрнув бровями, и проговорил походу самому себе.

— Прико-о-ольно, призналась... Не ожидал, не ожидал. И давно?

Промычала..

— Теперь моя очередь.

— А ты, оказывается, умная женщина.

— Рашевский, слушай...

— Да шучу я. — Взялся за кружку. — Ну, я жду...

Отпила глоток.

— Спрашивай.

Облокотилась о стол, почему-то улыбнувшись ему. Как я могу любить этого человека? И почему все мысли мои теряются, стоит ему только так улыбнуться, как сейчас? Почему... Он точно ждёт вопрос, растягивая момент струной. Отвела взгляд.

— Так почему именно этот дом?

Напряжение лопнуло его ухмылкой.

— А нет, я погорячился с выводами.

Закатила глаза.

— Что? Почему не купил ничего иного? Ты, может, удивишься, но я одиночка, Свет. Редкостный интроверт, каких ещё поискать надо.

— Ты?

Улыбнулся, поймав взгляд и тихонько пропев.

— А это уже другой вопрос, солнышко.

Сжала губы и заодно кулаки.

— Не фырчи. Так что, давно нравлюсь?

— А можно заменить вопрос?

Прищурился.

— Погоди, и не переставал?

— Рашевский... Так, интроверт, говоришь?

Прикусил губу, сдерживая улыбку. В глазах пляшут черти, уже даже не чертята, да и сам он наигранно спокоен. Так и хочется крикнуть "А не верю-ю-ю!" и юркнуть куда-нибудь мышкой.

Перебирает пальцами по столу.

— Хорошо, Котова, допустим.

Выдохнула. Продолжил.

— Точнее задавай вопрос.

— Ну, у тебя своё дело и...

— И я не могу избегать людей?

Кивнула.

— Так это совсем не про желания, верно? Я говорил, когда Рита забеременела Никитой, нам нужны были деньги. Это вынужденная мера, что принесла свои результаты. Но от общения с партнёрами я до сих пор не в восторге...

— В это охотно верю. Нели говорила, что ты тот ещё...

Улыбнулся.

— Кто?

Улыбнулась в ответ, только он принял это за чистую монету и снова похлопал по коленям.

— Это самое обособленное место, здесь всё иначе: не работает сеть, нет никакого ритма, мне не нужно думать, сорвутся ли заказы, в каком из филиалов не покроются нынче расходы, не нужно переживать, что до Никиты кто-то докопается, потому что он рядом. Километры пассивного одиночества, от которых я восстанавливаюсь.

Пытаюсь осмыслить.

— А дома?

— Ты разве не помнишь ту вечеринку?

— Но сейчас Нина у меня...

— Нет, Свет, это иное.

— Интересно...

Улыбнулся вновь.

— Ты встречалась с кем-то до своего Котова?

— Он вообще не мой...

— Рад слышать. И всё же?

— Может, спать пойдем?

Зря спросила.

— Обязательно. Так что... Пай-девочка без опыта?

— Послушай, не переходи границы.

— Я давно их перешёл.

Прекрасно... Допиваю чай, встаю, снова иду к раковине, слушая тишину ночи. Под окнами стрекочет сверчки, напоминая, что мы всё же далеко не одни здесь.

Удивительно, как за почти тридцать лет всё могло измениться, зарасти, поглотиться природой. А этот дом не так уж и плох. Видимо, он и правда за ним следит.

Ухожу к Никите, не встретив сопротивления. Нахожу его сына на единственном диване, спящим. Он тихонько поджал к себе ноги, спинав одеяло. Поправляю его, присев рядом.

Почему этот мальчик стал мне дорог?

Рассеиваю мысли, пытаясь не клевать носом. Где здесь лечь? И как Артём ночевал здесь раньше?

Слышу, как вода перестала капать. Следом погас единственно горящий светильник. Дом поглотился тьмой, и лишь слабый отсвет огня играет по полу на кухне.

Он появляется почти сразу. Просто достает с крючка тот самый рюкзак, что доверили мне, выуживает оттуда спальный мешок, быстро его расправив. Я отгоняю мысль, что спальник здесь все же один, и усиленно делаю вид, что не вижу в темноте его взгляда.

Могла бы и догадаться.

— Свет. — Прошептал, укутавшись.

— Нет.

— Глупо.

— Знаю.

— Ложись рядом.

— Я уже сказала.

— Ты глупышка, Котова.

— Сам не лучше.

Вдруг отвернулся, дополнив.

— Надумаешь выспаться, а не страдать ерундой, — приходи.

Да, конечно, ерунда... Да, конечно, выспаться.