7 причин сожалеть

Седьмая причина жить дальше. Льдом на прощание

Тьма

Говорить о любви той ночью было ещё слишком рано, но по-другому она бы продолжила себя накручивать. Я влюблён, я люблю, но кричать об этом, говорить об этом ещё не в состоянии.

Старенькая Марта смотрит на меня, делая в своём блокнотике какие-то записи. Я рассказываю ей всё, что понял сам за время её отсутствия, но её лицо особо ничего не выражает.

— Она выбросила Вашу хреновину... Просто разрезала на мелкие кусочки...

Сцепляю руки на груди, кайфуя в кресле-кушетке.

— А ещё Никита ей доверяет и...

Дед кашляет, отдаляясь от кресла рядом. Просит свою любимую Марту сделать нам чай и наконец говорит:

— Мне кажется, мальчик мой, что терапия пошла вам двоим на пользу..

— Терапия? Эй? Ты меня вообще слышал?

Тот смётся и чеканит рублём.

— Я о любви, и ты такой же упрямый, как и твой брат...

Усмехнулся, процедив:

— Мы соперничали всю мою сознательную жизнь, какой он мне к чёрту брат?

Тот пожимает плечами и выдаёт очевидное.

— Родной.

— Баатюшки, у тебя память отбило?

— Кровь ничего никогда не решала, мой милый... И то, что ты этого не понял за твои 31, не делает тебя лучше.

Правда же... мы не кровные, я не обязан ему, он не обязан мне. Но изводим мы друг друга до сих пор так, как не изводят заклеймённые той самой молекулой ДНК. Дед вздыхает, поняв лишь одно, что я ещё слишком глуп, чтобы понять очевидное — с братом не стоит ссориться... но я его, чёрт возьми, ревную, ненавидя за то, что в детстве со мной не доиграли в игрушки. Ха, вот это открытие на приёме у детского психолога с 40-калетним стажем.

— Марта? — Переспрашиваю, но, не дожидаясь ответа, встаю с места обетованного и иду в сторону двери, открываю ту небольшим скрипом, прикрываю дверь дедушкиного кабинета. Прохожу мимо папиного, не решаясь зайти туда. Спускаюсь вниз по скрипучим ступеням, пытаясь не сбуровить мамин любимый палас.

Замираю, расслышав смех... её смех... Звонкий и до огонёчков живой. Крадусь по коридору, приближаюсь на кухню. Заглядываю туда, любуясь открывшейся картиной.

Мама обнимает Свету, заглядывая той в глаза. Моя девочка хохочет, не переставая держаться за спинку стула, на котором Никитка уплетает торт, что принесла с собой эта прозорливая Нинель, невеста моего гениального брата, с которым отец с утра умотал на рыбалку, не взяв меня, блин.

— Эй...

Марта отрывается от заваривания одной кружки чая для деда. Унимает дрожь в руках и наконец говорит хоть что-то.

— Светочка, думаю, Вы благотворно влияете на мальчика...

и смотрит, главное, на меня.

На мальчика? Ха... Тогда уж на двоих.

Мой лучик обескуражен. И, кажется, я люблю веснушки на её лице больше, чем одиночество.

И кажется, все мои причины были одним большим шагом к её любви.

И кажется, что на свете хоть и "есть расстояние более немыслимое, чем между тобой и мной"*, но даже если это время, я всё равно знаю, что "во всех моих женщинах были твои черты, и это с ними меня мерило"*.

Улыбнулся... наконец перестав бояться быть кому-то опорой. Улыбнулся, поняв, что сын понял всё намного раньше меня.

____

* И. Бродский — "Дорогая, я вышел из дому сегодня вечером..."

** Д. Быков — "На самом деле, мне нравилась только ты. Мой идеал и моё мерило..."

____

Льдом на прощание

Артём и Светлана, горько, можете уже нацеловаться

Тёма держит за руку и просит не сорвать себе горло, а я ликую, как ненормальная свихнувшаяся от любви мамаша. Ликую и кричу Никиткино имя прямиком к пьедесталу его первой победы.

Наш подросший мальчик взбирается прямиком на своё заслуженное место, и я не знаю, как не разреветься прямо здесь и сейчас.

Сборы, отбор, все эти вечные тренировки, он звонит домой раз в неделю, оставаясь при этом моим любимым мальчишкой, хотя у самого уже скоро сердце фанатки заберут.

Уф, что-то я расчувствовалась. Артём протягивает платок, уже привыкнув к моим перепадам настроения.

Дожидается окончания вручения медалей, хлопает в ладоши, и прежде чем оставить меня, собираясь помочь Никите с цветами (хотя там и без него найдутся желающие), наклоняется и целует в щёку.

— Мало! — Кричу я, развернув его спину на 360 градусов.

Тот лихо улыбается и делает шаг навстречу...

Эх, и если бы не пнувшая в живот дочь, то я бы прямо тут засияла от счастья. А так приходится хвататься за бугорочек, прижимать свою мягкую точку в неудобное пластмассовое кресло, довольствуясь тем, что вижу отсюда.

Всё же, Никитка и правда уже похож на взрослого парня.

Чёрти что, как так? Верните мне моего 8-илетку, эй!

— Мам, блин, хватит на меня глазеть, ты всех пугаешь!

Ещё один кусок Тёминого характера влетел в мою сторону.

— Эй, Рашевский, ты не приборзел, нет?

Улыбается отцовской улыбкой и гордо преодолевает ряд за рядом. Наконец оказывается у меня, снимая свои чёрные коньки. Садится на корточки, не стирая с лица улыбку. А я что? А я барыня, ни за что не встану теперь.

— Соскучился, паучонок?

— Маам, ну, просил же, а...

Улыбнулась, потрепав того по папкиной шевелюре. Эх, и не удивлюсь, если ещё через пару лет этот красавец сведёт с ума какую-нибудь такую же наивную девчонку, как я. Лишь бы только она была чуточку понаглее и не тянула бы десятилетиями.

Не торопится вставать и пропускать Тёму ко мне. Тот в ответ закатил глаза да упал на соседнее кресло.

— Вы надолго здесь? Останетесь на выходные? Я мог бы отпроситься...

— Думаю, тебя никто не отпустит, но давай попробуем, да?

Кивает.

— А теперь покажи мне уже эту блестящую штучку. — Всё кошусь на золото аки сорока.

Снимает с шеи, на миг посмотрев на руки.

— Я в тебе не сомневалась, ты же знаешь об этом?

— Знаю. Только перестань так громко орать моё имя, ладно? Уже все ребята знают, кто ты такая...

— Ха, пусть завидуют, Никит. — Улыбнулась, положив руки на живот, переплетая пальцы с Тёминой ладонью.

Всё же... мальчик, мужчина и пока не родившаяся девочка — вот ради этого стоило что-то менять... давным-давно, настолько давно, что уже даже не вспомнить половины событий, только я по прежнему люблю и любима. И разве это не счастье?