7 причин сожалеть

Просьбой любить его ночью

Свети мне и люби меня

Мужчины оставили, уйдя вперед к машине. Я же замерла возле входной группы и все же решилась ответить.

— Да, пап. — Проверяю время, отсчитывая, сколько сейчас на том конце мира.

— Светлан... — Улыбнулась, как же давно я не слышала этот голос. — Как твои дела?

— Все хорошо. Как твои?

Мы не были особенно близки, он всегда тянулся к Нели, задевая меня своей любовью лишь по периферии.

— Ого, "хорошо"? Впервые от тебя это слышу.

Задумалась.

— Разве?

— Да, Светлан, все десять лет было просто "нормально".

Хмыкнула, посмотрев на авто впереди.

— Я не обращала на это внимания. Так как ты?

Кажется, его голос все же изменился. Стал более... участливым? Хотя, может это мне лишь показалось. Но все равно непривычно.

— Я решил вернуться обратно.

Телефон чуть не выпал...

— Что?

— Временно, но...

И почему-то помимо радости проштопала душу игла, вышив высказанное:

— Захотел семью? Только мы же выросли уже...

Тот долго молчит, но все же решается ответить.

— Нели обрадовалась. Говорит, что даже познакомит меня...

— Я не сомневаюсь. — Зажмурилась на пару мгновений. — Ладно. Когда встретить?

— Светлан...

— Пап, правда...

— В следующую субботу. У тебя Тимофей...

Хохотнула, поняв суть звонка. И пусть я предвзята, но правду он имеет право знать.

— Пап, мы разводимся. Почти развелись. — И опережая восклицание мнимого участия. — У меня другой мужчина. Я его люблю вроде. Надеюсь, ты рад. И... Я спрошу, встретит ли тебя он. А теперь прости, мне нужно ехать. Хорошо?

Выдавливает:

— Хорошо.

— Отлично. Пока.

Только прежде, чем нажимаю отбой, успеваю сказать:

— Я тоже буду рада, если ты и правда прилетишь.

Всё... Унимаю дрожь, подумав, что стала слишком эмоциональна. Дохожу до машины, сажусь внутрь и киваю на вопрос, можем ли ехать.

Следом следует "Все хорошо?", на что реагирую также. Все хорошо... правда же.

.... Даже не помню, как промелькнула дорога к их дому. Не помню, как сняла обувь, очнувшись только от голоса Артёма.

— Я придумал нам дело на вечер.

Мой мужчина уже успел снять костюм, сменив тот на спортивные штаны вместе с футболкой. И видит Бог, мысли мои грешны.

— О, она заулыбалась, пап! — Кричит Никита, возвращаясь с пакетом чипсов из кухни.

Чипсов?

— Эй, пойдёмте готовить, что вы опять жрете?

Оба тяжело вздыхают. Артем так вообще умудрился стянуть из пачки горсть чипсинок, видимо посчитав, что я ничего не вижу.

— На тебе картошка, Рашевский.

Смеется.

— Это она тебе, Никитос. — Но хоть скрывается в верном направлении кухни, утянув за собой нас всех.

И ничего кроме картофельной запеканки придумать не смогла, заставив этих двоих вычистить вагон и маленькую тележку. Даже научила Никиту готовить пюре, но судя по реакции вечно сующего во все процессы нос Артёма, не только его сына.

И теперь этот обалдуй стоит передо мной, опять норовя поцеловать. Ладно хоть его сын ушел за веником, собираясь здесь все подмести после их всеобщего "я не могу тонко чистить, ай!"

— Тебе не понравилось в офисе?

— С чего ты взял? — Провожу пальчиками по линиям его лица, на что тот хоть немного сдается, расслабляясь и закрывая глаза.

— Я про поцелуи. — Подставляет щеку.

— Укусы?

— Именно. — Вторую. — Если нет...

— Было круто. — Выдохнула, очерчивая линию его губ и тут же оказалась в западне. Приоткрыл рот, нежно прикусив указательный, и тут же отпустил, прошептав:

— И сейчас?

Что говорить? Будто пульс мой бьющийся не чувствует сквозь ткань его футболок.

— Артём...

Никита вовремя возвращается, к счастью, на этот раз ничего не заметив.

— Свет, ты смотрела духовку?

— Да, еще десять минут.

Артем вмешивается.

— А теперь воплощаем мой гениальный план...

Зачем-то берет совершенно пустую тетрадь кулинарных рецептов, что, отказывается, лежала в одном из шкафов. Выбирает оттуда три листа. Находит каким-то чудом здесь одну ручку и два карандаша, нагло приказывает сесть и выслушать его.

— Меня бесит, что вы без меня сделали ту волшебную фигню.

Действительно, в кого еще мог пойти Никита? Даже образность речи одна и та же. Ладно, хоть стихами не говорит еще.

— Поэтому... Марта давала задание на её отъезд.

Никита завозмущался, надувшись. Но Тёма будто и не заметил.

— Мы выполним его все вместе.

— Что за задание? — Улыбнулась, решив поддержать.

— "Письмо страху", Свет.

Ну... и инициатива бывает наказуема, да? Еще письмо теперь писать... страху.

Только время катится, строки пишутся, мужчины скребут по сусекам мыслей, обсуждая Никитино письмо, но все же старательно пишут.

Окей... страх, так страх.

Первым зачитываем Никитино письмо, пока я накладываю всем наше кулинарное творение.

"Привет, страх. Меня зовут Никита, и мне 8 лет. Папа сказал написать, хотя я терпеть не могу Марту с её штуками...

Замираю. Марта? Артем уточняет, что это психолог и кажется жена Никитиного прадедушки... А я и не знала особо ничего об их родственниках.

Я устал тебя боят-ться. А еще мне нравит(зачеркнутый мягкий знак)ся, когда со мной общают(снова мягкий)ся другие... И не думают, что я дурак.

Села за стол, вслушиваясь дальше.

Я сегодня говорил с девочкой. Это было страшно. Света сказала, что когда страшно — это нормально. Папа почему-то так не говорил.

И Артем же не попытался исправить и выставить себя иным... Но в этом весь он, в принципе. Он ёжик, только иглы его состоят в основном из вывернутой наружу правды.

А еще я хочу, чтобы ты ушел. Папа разрешил тебя порвать. Пока. Бо(ль)ше не приходи и не отвечай мне."

Делаю вид, что пробую картошку, стирая слезы.

— Круто. — Заключает Артем, принимаясь читать вслух свое письмо.

"Ты мой страх. Открываться тебе — одновременно страшно, но жутко интересно. Ты не пугаешься меня самого и можешь даже дерзить...

Дерзить? Никита рвет письмо и раскрывает салютом по только что выметенной им же кухне. Следом принимается за еду, начиная наконец улыбаться.

А еще я просто захотел тебя увидеть тогда, словно ты маяк из дальнего прошлого.

Встретилась с ним взглядом, больше не сумев отвернуться.

Я не знаю, как долго ты будешь меня держать, и это письмо все же тоже порву. Пока, лучик, целую."

Ждет, когда возьму свой листок, надрывая свои строки. Никита уже просит добавки, а я все не решаюсь начать.

Наконец сдаюсь Тёминому взгляду.

— У меня коротко...

"Я впервые боюсь потерять кого-то. Но это хороший страх. Потому все в порядке, даже если это произойдет."

— Какая ты многословная... — Шепчет и принимается наконец за свою уже остывшую порцию.

Вечер медленно заканчивается, Артем даже умудрился заснуть на диване, оставив нас досматривать "В поисках Дори".

Наконец титры. Никита уходит умываться, оставляя меня в раздумьях, что же делать дальше? Будить его отца? Где спать самой? Так странно это... впервые оставаться здесь у него.

Дверь ванной хлопнула. Следом прошел Никитка, пожелав спокойной ночи, но почти тут же замерев, будто чего-то не сказав.

— Что, солнце мое? — Встаю с дивана.

— Я... Я хотел... комнату показать... можно?

И правда, не видела же.

— Конечно!

Кивает и мчит дальше, позволяя пойти за собой и даже войти к нему.

Только то, что бросается в глаза помимо огромной плазмы и горы раритетных дисков, помимо отсутствия машинок и помимо строгих синих цветов, — это самый странный, который я когда-либо видела, страшный ловец снов, больше похожий на паутину ужаса, а не на нечто прекрасное.

— Что это?

Никита морщится, отмахиваясь.

— Подарок Марты. Она говорит, что я обязан себя заставить...

Моргнула. К черту...

— Тебе это нравится?

— Ну... как бы я должен, но нет...

— Артем в курсе?

— Он сюда почти не заходит.

— А... подожди... тогда... на вечеринке Нина сказала, что ты с каким-то другом здесь в комнате, да?

Вспоминает.

— Ну, там парень какой-то попросил джойстик, я его особо не помню.

Прекрасно... снова смотрю на это чудище над кроватью, пока Никита спокойно ложится в постель.

— Хочешь, я сдеру это — И пока загорается, спрашиваю. — и отдам Марте обратно? Вы к ней поедете когда-нибудь?

— На следующей неделе... — Улыбнулся. — У меня завтра тренировка, а они вроде из Ирландии будут лететь.

Вот и хорошо. Вот и посмотрим... только это чучело я все же уберу.

— Свет... — Шепчет, попросив сесть рядом. — Можешь мне опять рассказать сказку?

— Сказку?

— Если нет, ладно... — Отворачивается к стене, вздохнув.

— Погоди... — Начинаю соображать. — Сказку? Про черепашку?

Обернулся, улыбнувшись и кивнув.

— Я спрошу, ладно?

Снова кивнул.

— Ты тогда с самого начала её слышал?

— Почти... Но я плохо помню.

Поразительно.

... Когда возвращаюсь в зал, Артёма уже след простыл. И Что? Ушел спать, забыв обо мне?

— Убаюкала, сказочница? — Его голос где-то над головой.

Поворачиваюсь к лестнице... а он улыбается и манит меня к себе.

— Тём, где мне спать? — Опять поднимаюсь по ступеням. Теперь уже за ним.

"За тобой бегу на край света босая"

На мне же и правда нет обуви. Следую за ним на террасу, но стоит только двери закрыться, Тёма берет за руку и ведет к кожаному креслу, усаживая в него через миг. Откуда-то находит огромный плед, укутывая меня с ног до головы, и просто садится на доски рядом.

— Ты застынешь.

Вместо ответа показал на звездное небо.

— Ты заболеешь, дурак.

На "дурака" оборачивается и привстает, вдруг оказавшись прямо передо мной.

— Я хотел спросить про отца и попросить кое-что...

— Что?

— Сначала первое.

— Ммм... — Моя рука опять потянулись к его лицу. — Родители давно развелись, папа лет десять здесь не был, а теперь жаждет вернуться.

— Ты против?

— Нет... Он просил встретить его на машине.

— Когда?

— В субботу. Но это... решу потом .

— Если забуду, напомни, съездим.

Удивилась, правда.

— Честно?

Ладонь замерла на впадинке ниже его кадыка, и от каждого своего движения, я хочу впервые забыть, что в сексе по сути нет ничего особенного. Хочется поверить, что вместе с учащенным биением сердца бывает какая-то химия. Мамочки, даже стыдно об этом думать.

Он все спрашивает про родителей, говорит, что все же познакомится с мамой нормально. А я смеюсь в ответ, желая верить каждой его улыбке.

— Свет, я попросить хотел...

— Ой... — перебиваю. — Тем, можно Никитке в среду в главный зоопарк съездить на школьном автобусе?

И пока молчит, пытаюсь заверить, что не спущу с него глаз.

— Хорошо, Свет.

Так просто соглашается, мамочки...

— Спасибо. — Тянусь чмокнуть в щеку, но тот лишь позволяет сцепить на шее руки.

— Подожди... — Выдыхает. И сквозь ледяную кожу я точно чувствую как бьет его пульс. Немного отделяюсь, укутывая нас в пледе. И не сразу осознаю, что он только что попросил...

Замерла. Повторяет.

— Можешь сказать, что любишь меня?

Стоит ли сейчас отшучиваться, врать об обратном или лучше просто взять и признать очевидное?

— Люблю...

Ему этого достаточно, ибо в следующую минуту он уже ныряет ко мне, прижимаясь крепче и целуя шею легким касанием. Хочется не дышать, но легкие разрываются от нехватки кислорода, заставляя глотать воздух от простых поцелуев... нет, не так, от его поцелуев.