Нелюбовь

13.2.

НИКИТА

– Боже мой…

– Что? – Я поддерживаю Полину за руку, помогаю подняться ей на платформу, в основании которой закреплена основная конструкция аттракциона.

Колесо медленно движется, поэтому нам нужно, не зевая, занять свои места в креслах. Мы пропускаем Кощеева с Аленой вперед, и я наблюдаю, как он помогает ей сесть удобнее, и сам садится рядом. Теперь нам с Полиной нужно быстро разместиться на следующем кресле, которое станет для меня идеальной наблюдательной позицией.

– Ужас. Почему оно так скрипит? Тебе не страшно? – Взволнованно бормочет Полина.

Нужно поскорее усадить ее, иначе кресло поднимется вверх.

– Это же чертово колесо. – Глупо улыбаюсь я. – Оно всегда скрипело!

– Вот именно. И ему уже, наверное, не меньше ста лет! – Взмахивает руками Полина и чуть не задевает меня мороженым.

– Нет, гораздо меньше.

– Отец всегда говорит, что эта развалюха однажды грохнется! Она старше него самого, и ее, наверное, ни разу не ремонтировали!

– Не грохнется. – Хмурюсь я, подтягивая ее за руку к месту посадки. – Не в этот раз. Обещаю.

Сзади напирает толпа желающих прокатиться, поэтому надо бы уже занять места, но Полина словно витает в облаках и никуда не торопится.

– Давай сядем скорее, а то ничего не будет видно. – Глядя на затылки Стаса и Алены, поторапливаю ее я.

– Никита, какой же ты забавный, это чертово колесо, с него будет видно все – весь город!

– Вот, тем более. – Радостно восклицаю я, подталкивая ее к проезжающему мимо нас сиденью.

– Ну, ладно. – Морщит носик Полина. – И как это лучше…

Не дав девушке времени на сомнения, я почти запихиваю ее в злосчастное кресло. Сам падаю на соседнее сиденье и опускаю вниз страхующий металлический ограничитель. Шумно выдохнув, я ударяю себя по коленям: «Успел!»

– Ой, оно движется. – Оглядывается по сторонам Полина. – Движется…

Мы медленно поднимаемся над платформой.

– Ага. – Говорю я.

Нужно сосредоточиться на этой девушке, а не пялиться все время в спины тех, кто на соседнем кресле. Мне приходится буквально приказывать себе делать это.

– А почему мы так раскачиваемся? – Пищит моя спутница.

– Ты что, не каталась раньше на колесе обозрения? – С удивлением догадываюсь я.

Полина судорожно пристегивает ремни:

– Никогда!

– Почему?

– Потому, что меня укачивает… – Обреченно произносит она.

– Тогда зачем согласилась? – Спрашиваю я, видя, как бледнеет ее лицо.

– Думала, получатся хорошие фоточки. – Продолжает дергать ремень Полина. – Сейчас как раз весь город в огнях, а еще ни у кого не видела вечерних фото с колеса оборзения!

– Обозрения. – Поправляю я.

– Я так и сказала.

– Давай, подержу мороженое.

Она отдает мне шоколадный рожок, пристегивается и лезет в сумочку. Зачем, долго гадать не приходится: через секунду девушка достает оттуда мобильник.

– Щелкнешь меня?

– Давай. – Деваться мне некуда.

С мороженым в одной руке и телефоном в другой я пытаюсь отклониться так, чтобы в кадр попал и красивый вид на город.

– Подожди! – Полина быстро подкрашивает помадой губы и натягивает на лицо улыбку. – Нет, подожди. – Расправляет плечи, откидывает волосы от лица. – Вот так. Давай. Только побыстрее, я не смогу долго так сидеть.

Но, несмотря на просьбы поторопиться, она тут же меняет позы, выражения лица и взмахивает руками – то так, то эдак: делая то беззаботный, то отвязный вид. Наконец, когда я уже устаю бесчисленное количество раз нажимать на кнопку, приходит очередь «ангельского личика»: Полина надувает губки и застывает с выпученными глазами.

– Супер. – Говорю я, уже не глядя на экран.

Где-то там впереди в сумерках мелькают светлые локоны Алены – они интересуют меня гораздо больше.

– Я хорошо получилась?

– Идеально! – Заверяю я Полину, спеша вернуть телефон.

– Погоди, еще селфи. – Суетится она. – С тобой!

И придвигается ко мне настолько близко, насколько ей позволяют это сделать ремни безопасности.

– Улыбочку!

Я смотрю на свое лицо в кадре. Вид у меня такой, будто я хороню любимого хомячка. Но нужно изобразить восторг: мы ведь на романтическом свидании, притом, уже достаточно высоко над землей. И самое главное, о чем я напоминаю себе в тот момент, когда пытаюсь сделать так, чтобы моя фальшивая улыбка не походила на оскал: «Эта девушка тебе нравилась, ты еще недавно буквально с ума сходил по ней».

Ведь так и было? Да?

Сейчас эти эмоции кажутся какими-то выдуманными, ненастоящими. Словно это было с кем-то другим и в какой-то другой жизни. Я даже не помню своих ощущений, лишь что-то смутное… смущение, замирание сердца в груди? Помню, как не мог оторвать взгляда от ее локонов, которыми играл ветер, как хотел осторожно потянуть носом аромат волос Полины, узнать, чем эта девушка пахнет, какая она на вкус.

А теперь все, что я могу сказать о ней: «Да, красивая. Да, определенно в моем вкусе».

Но сердце не реагирует, оно не тает при виде нее.

Я спокойно могу представить, что завтра Полина вернется к Миронову (в ожидании реакции которого, скорее всего, и делает эти фотографии), и меня даже не трогает тот факт, что послезавтра она будет встречаться с кем-то еще – с кем угодно. Мне просто плевать.

Но стоит лишь подумать о том, что я потеряю Алену, и что ей будет хорошо с кем-то еще, как у меня начинается лихорадка: организм будто сходит с ума, его ломает. А самое ужасное, что я был болваном, который думал, что она всегда будет рядом. Придурком, который не осознавал природу своих чувств, пока ему не снесло крышу от ревности. Козлом, который готов был копаться в себе, отыскивая смелость признаться ей, пока не стало совсем поздно.

Я просто недостоин ее. И заслужил того, чтобы мое сердце разбивалось на части каждый раз, когда я вижу ее с другим.

– Улыбайся, Песоцкий! – Полина прижимается щекой к моей щеке.

– Высоцкий. – Поправляю я, бросив на нее хмурый взгляд.

– Я так и сказала. – Хлопает ресницами девушка. – Ну, же, Никит, постарайся!

Я растягиваю лыбу в камеру, но получается как у Железного Арни в «Терминаторе»: будто робот неуклюже копирует человека.

– Супер! – Полина отстраняется и принимается обрабатывать снимок, чтобы безотлагательно выложить в соцсети. – Так… какие же теги поставить?

Я пытаюсь рассмотреть фигуры Стаса и Алены впереди над нашими головами. Кажется, он как-то слишком близко к ней сидит. Что они делают? И почему совсем не слышно, о чем они говорят?

– Готово. – Толкает меня Полина. – Смотри, неплохо, да? Мы тут такие пусечки!

Я с трудом отрываюсь от слежки за лучшей подругой, чтобы бросить взгляд на ленту в соцсетях Полины. Она права: снимок действительно вышел неплохим, даже море вдалеке видно. Да и я не самый последний урод.

– Девчонки обзавидуются! – Хрюкает от удовольствия девушка. – Они спорили, что я не поднимусь сюда сегодня. Ой… – Она обмахивает себя руками. – Как эту штуку раскачивает сильно. Мы точно не упадем?

– Ты снимала меня во время выступления? – Удивляюсь я, заметив себя в ее ленте.

– Да. И видео тоже сделала: выложила в «истории», нужно не забыть потом добавить в актуальное.

– Тебе понравилось, как мы выступали?

– Еще спрашиваешь! – Восклицает Полина. – У меня никогда не было парня музыканта! А тут сразу супер-звезда!

– О, ты подписала снимок «Мой парень круче всех»… – Замечаю я надпись под фото.

– Да. Ты ведь не против? Мы ведь не скрываем наши отношения? У нас ведь отношения, да?

Она поправляет подол платья, чтобы мне лучше были видны ее голые коленки.

– Может… не будем торопить события? Это наше первое свидание… – Бормочу я.

– Да, поэтому я пока не поставила статус в своем профиле. – Полина кладет свою руку на мое плечо. – Но я уже добавила тебя в друзья.

– Отлично. – Цежу я сквозь зубы.

И как мне теперь выпутываться из этой ситуации? Помнится, я и мечтать не мог, чтобы в ней оказаться.

– Тут так прохладно. – Убрав телефон, придвигается ко мне девушка.

– Жаль, я без куртки, а то бы отдал тебе. – Говорю я, в очередной раз пытаясь выхватить взглядом в сумерках силуэты сидящих в кресле перед нами Стаса и Алены.

– Тогда просто обними. – Говорит Полина.

Забирает мороженое и наваливается на меня. Мне приходится приобнять ее рукой. Здесь, в вышине, гораздо тише, чем на земле, где гуляют сотни людей, и неловкое молчание ощущается еще более очевидным. «Нужно что-то сказать, о чем-нибудь спросить», – напоминаю я себе, но в голову, как назло, лезут лишь идеи о том, как ловко исчезнуть с кресла на чертовом колесе: от телепортации до самоубийственного прыжка в пропасть.

Нам. С ней. Не. О чем. Разговаривать.

Более абсурдного положения и придумать нельзя.

– Они такие милые. – Наконец, говорит Полина.

– Кто?

– Кощей и твоя соседка. – Она поворачивается и выразительно смотрит на меня, не забывая облизывать свой шоколадный рожок.

– Алена – моя лучшая подруга. – Уточняю я.

– Да-да, я заметила, что вы слишком много времени проводите вместе.

– Мы с детства дружим. – Пожав плечами, объясняю ей. – Я не могу представить без нее свою жизнь.

– А надо бы. – С довольной улыбкой говорит Полина. – Сейчас у вас совсем не будет времени друг на друга.

– Почему это? – Напрягаюсь я.

– У нее теперь есть парень. – Она бросает взгляд на ребят. – Ей, кстати, будет полезно потусить с Кощеем: может, он ее перевоспитает.

– Чего?

– Грубая она. – Поджимает губки Полина. – Все время пытается меня как-нибудь поддеть, оскорбить… Это так обидно…

– Алена? Серьезно? – Не могу поверить я.

– Хорошо, что и ты теперь будешь меньше общаться с ней.

– Почему это?

– У тебя теперь есть я. – Облизывает губы Полина. У нее весь рот в шоколаде. Пока я думаю, как мне лучше ей ответить, она бьет меня ладонью по ноге. – Смотри! Смотри! Они целу-у-у-ются!

Что? Кто? Где?

Мое сердце обрывается. Я отчаянно вглядываюсь в темноту и не хочу верить своим глазам: Стас и Алена слились в поцелуе. Да, точно. Ошибки быть не может.

Я даже не думал, что буду чувствовать настолько оглушающую боль, если увижу подобное. Это в десятки, нет – в сотни раз сильнее, чем когда у тебя ломаются кости. Весь парк аттракционов исчезает. Деревья, люди, колесо обозрения, даже воздух – потому что мне становится нечем дышать. Время останавливается, и остаются только они, я и пространство между нами, которое уже не преодолеть.

У меня кружится голова. Я хочу взлететь, броситься к ним и остановить Алену. Хочу кричать ей о своих чувствах, трясти ее за плечи и умолять опомниться. Мое несчастное сердце толкает меня к ней, но разум напоминает: сейчас она с другим. И, скорее всего, ей хорошо. Для тебя там нет места – ровно, как и в ее сердце.

Все закономерно, ведь ты сам все просрал.

Я захлебываюсь в безумной горечи и слышу, словно через вату, тонкий голосок Полины:

– Может, ты тоже меня поцелуешь?