Прекрасный дикарь

Зима… это была темнота, конец всего, смерть старого в преддверии нового. Она была идеальной. Это была я. Это была моя месть.

Я повернулась к нему, обнаружив, что он поднялся со своего места, и посмотрела на его возвышающийся рост, сжимая в ладони рукоять ножа. Я кивнула ему, и его рот растянулся в улыбке.

— Тогда пусть будет Уинтер, — решил он, и в моей груди разлилось тепло. У меня никогда раньше не было имени. Ну, возможно, было. Может быть, когда-то меня звали Джудит, и я жила в монастыре с кучей монахинь. Хотя я не могла представить себя такой благочестивой. Прежде чем замолчать, я обрушила на Пятерых множество ярких ругательств.

Взгляд Николи прошелся по моим волосам. — Я приготовлю тебе ванну. Тебе бы этого хотелось, Уинтер?

От звука моего нового имени солнечный свет снова разлился по моим венам. Что было странно, учитывая, что меня не звали Саммер². Я с готовностью кивнула, думая о горячей воде, мыле и чистоте. Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня заплакать.

Он вышел через дверь рядом с кроватью, и звук льющейся воды заставил мой пульс забиться. Ближе всего к соблюдению чистоты с Пятеркой было еженедельное ведро ледяной воды, выливаемое мне на голову. Орвилл любил быть тем, кто выливал его после того, как заставлял меня раздеться. Я вздрогнула, обхватив себя руками, когда его хрипловатый голос зазвучал у меня в голове. — Однажды мы узнаем от тебя правду, и Дюку будет все равно, что будет дальше. Он позволит мне получить всю тебя сполна.

Это было достаточно веской причиной, чтобы не говорить им правду, даже если бы я знала, чего они от меня хотят. Но Орвилл никогда не казался мне самой яркой фигурой.

Через некоторое время Николи вернулся из ванной, оставив за собой дверь открытой. — Ты можешь использовать любые мои средства для мытья. Это не очень много, куколка, но ты будешь чистой.

Я кивнула и двинулась вперед, надеясь, что он отступит на несколько шагов от двери, но он остался на месте, когда я подошла.

Он неожиданно поймал мою руку, и я вздохнула за секунду до того, как он ловкими пальцами вытащил нож из-под моего рукава. — Я не хочу, чтобы ты причинила себе вред.

Это была защита от тебя, горный мужчина.

— Или мне, — сказал он с мрачным смехом, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.

Я не хотела признавать, что он красив. То есть, под милями волос на его лице, я предполагала, что он может быть отвратительным, но я так не думала. Его мощное тело только заставляло меня быть настороже. Фарли использовал свои мускулы против меня, а этот парень использовал их, чтобы выхватить оружие из моих рук. Так что я не собиралась терять бдительность. Особенно когда он вертел его между пальцами с ловкостью, которая говорила о том, что он точно знает, как им пользоваться.

Я проскользнула в ванную, захлопнув за собой дверь, и практически подпрыгнула от радости, когда обнаружила замок с другой стороны.

Я задвинула его на место, затем снова отодвинула, а потом задвинула обратно, сияя. Конечно, тот медведь мог бы пробить себе дорогу сюда плечом, если бы очень захотел, но раньше у меня не было даже шанса закрыть дверь от монстров.

Я осмотрела отделанную деревом ванную комнату и огромную кремовую ванну, больше похожую на джакузи, чем на ванну. Она была квадратной и располагалась в одном углу комнаты, а к ней вели несколько ступенек. Рядом с ней лежала пара пушистых полотенец и простой черный мешок c ванными принадлежностями.

Я разделась и поднялась по ступенькам, опустив палец в теплую воду и прикусив губу в предвкушении. Тепло распространилось повсюду, когда я опустилась в воду, потерявшись в огромной ванне, позволяя себе погрузиться прямо под пузырьки. Моя кожа гудела от удовольствия, и стон полного счастья вырвался из меня, когда я всплыла на поверхность. Я никогда не знала, что вода может быть такой приятной. Те формы, в которых я испытывала ее, были жестокими, но это… это была ее чистейшая форма. Это было как одеяло, обволакивающее меня и проникающее глубоко в мое уставшее тело.

Кровь и грязь растекались вокруг меня, и я принялась за работу, счищая их остатки с кожи и волос, морщась, когда время от времени вскрывала очередные струпья. Я открыла мешочек с моющими средствами и нашла шампунь, гель для душа, грубую щетку, маленькие ножницы и бритву. Я начала с волос, тщательно намыливая их шампунем и вздыхая о том, как приятно, наконец, вымыть их, хотя порезы и жгло. Я вычистила грязь и кровь из-под ногтей, затем коротко подстригла их. Затем я намылилась гелем для душа Николи, его мужественный, ореховый аромат прилип ко мне, пока я мыла каждый сантиметр своего тела.

Я посмотрела на бритву в последнюю очередь, какая-то глубоко женственная часть моего существа взывала ко мне из другой жизни. Я взяла ее в руки и принялась брить свое тело, пока не почувствовала себя новой девушкой. Девушкой с именем, девушкой с надеждой, девушкой с блестящей попкой и гладкими ножками.

Наконец я вытащила пробку из стока, и все физическое из моей старой жизни было смыто. Все, кроме шрамов. Но я была рада сохранить их, потому что каждый из них теперь был обещанием уничтожить мужчин, которые их нанесли.

Я вышла из ванны, обернув волосы одним полотенцем, а тело — другим. За дверью до меня донеслось тихое бренчание гитарных струн, и я замерла, когда Николи начал петь незнакомую мне песню. Она была заунывной и красивой, и звучала точно так же, как то, что я чувствовала.

Я отперла дверь и приоткрыла ее, подглядывая за ним, сидящим на диване, где он играл.

— В пучине бушующей бури, я согрею тебя, я согрею тебя, — пел он, его голос вызывал дрожь в моей душе.

Я прокралась обратно в комнату, но Тайсон поднял голову, предупреждая Николи, и музыка остановилась.

Не останавливайся. Я желала говорить в этот момент больше, чем когда-либо в течение долгого времени.

— Так лучше? — спросил он, и я кивнула.

Он направился к своему шкафу в другом конце комнаты и достал черно-белую клетчатую рубашку, чтобы я ее надела. Я потянулась за ней, когда он подошел, сбросив полотенце на пол, и он замер, его взгляд упал на мое тело, а горло дрогнуло.

Я столько раз обнажалась перед Пятеркой, что даже не задумывалась о том, как Николи может отреагировать. Но я была тощая, как грабли, вся в синяках и шрамах. Я не представляла собой ничего особенного. Хотя, возможно, мне все же следовало быть осторожнее рядом с ним. Я взяла рубашку из его протянутой руки и натянула ее, когда он встретил мой взгляд, из его глаз лились какие-то темные и яростные эмоции. Он выглядел как ночное создание, но эта дикость в нем почему-то не пугала меня. Напротив, это заставляло мое сердце биться так, словно оно знало его. Как будто оно хотело, чтобы я возвысилась до его дикости и показала ему свою собственную.

— Кто сделал это с тобой, куколка? — спросил он опасным тоном, от которого у меня зашевелились волоски на затылке.

Я подняла руку, показывая ему все пять пальцев. Я пересчитала их, мысленно называя их имена. Джакс, Фарли, Квентин, Орвилл, Дюк.

Я оставила большой палец для Дюка. Потому что рука не может функционировать без большого пальца. Он был клеем, который связывал их всех. Причина, по которой я оказалась заперта и избита. Что бы они от меня ни хотели, все крутилось вокруг него.

— Пять человек? — догадался Николи, и я кивнула, затем указала на него. — Пять мужчин, — поправил он, и я снова кивнула, поджав губы, когда закончила застегивать рубашку.

Я снова раскрыла руку, показав ему пять пальцев, затем опустила мизинец. Я провела указательным пальцем по горлу.

— Один из них мертв? — спросил Николи.

Я сложила руки в молитве и пристально посмотрела на него. Я чертовски надеюсь на это.

— Когда буря стихнет, я вытащу тебя с горы. Ты можешь поговорить с полицией, если хочешь?

Мое сердце заколотилось, и я быстро покачала головой, беззвучно проговорив «нет».

Николи нахмурился, на его лбу появилась морщинка. — Полиция может помочь тебе, Уинтер.

Я сжала челюсть, решительно покачала головой и снова подняла руку. Я поочередно опускала пальцы, бросая на него свирепый взгляд и говоря ему глазами: Нет, пока они все не умрут.

Его плечи напряглись, а в глазах появились тени. — Тебе лучше поспать, можешь занять мою кровать. Он жестом указал на нее, делая вид, что не понял меня, но у меня было такое чувство, что он понял. Если он думал, что завтра потащит меня вниз с горы, то сильно ошибался. Может, я и была маленькой девушкой, но у меня была несокрушимая душа. И как только я стану достаточно сильной физически, я найду способ поставить этих мужчин на колени. Мне просто нужно было подходящее оружие для этого.

Николи откинул одеяло на своей кровати, и я с трепетом посмотрела на огромный матрас.

Я проскользнула мимо него, стащила с кровати одеяло и направилась через всю хижину, чтобы свернуться калачиком на полу у стены. Я не смогла бы спать на этом огромном зефире. Как бы мне ни было неприятно это признавать, Пятерка сломала меня в нескольких аспектах. И это был один из них. Сон приходил только на твердом полу. Это была единственная константа, которую я знала.

— Ложись на кровать, куколка, — надавил Николи, нотки беспокойства обволакивали край настойчивости.

Я покачала головой, натянув свое единственное одеяло на плечо, и повернулась лицом к стене. Через некоторое время я услышала, как он вернулся в комнату и устроился на диване. Он снова начал играть свою песню, и с каждым ударом по струнам из моего тела уходило напряжение.

В кои-то веки я почувствовала себя в безопасности. И это было такое сладкое чувство, что я позволила себе тонуть и утопать в нем, надеясь, что смогу взять его с собой в свои сны.