Пепел и пыль

Глава 8

— План дебильный, — говорит Бен.

В сотый раз, вроде. Как и короткий взгляд, который он после этого бросает на меня. Будто я — главный катализатор идей! Наша рыба гниёт с головы, и Бен знает это не хуже моего: на следующий же день после ночного сбора Дмитрий сообщил, что Совет окончательно передал ему в руки всю инициативу, ссылаясь на то, что не собирается нести ответственность за наши будущие ошибки.

Так и сказали — будущие. Даже не скрыли факта абсолютного отсутствия веры в нас.

Рыба гниёт с головы, но чистят её с хвоста. Такие дела.

— Не тебе одному он не нравится, — произношу я.

Повсюду снуют местные жители, уже давно привыкшие к тому, что кто-то их охраняет. Сегодня в моём графике дежурств поселение номер пять и долгие двенадцать часов в компании мистера: «Я буду корчить недовольную рожу до тех пор, пока всё не будет так, как хочу я».

— Чего вы тогда все так головами кивали-то, когда пару дней назад Дмитрий…

— Бен, — перебиваю я. — Хватит жаловаться. Достал. Нам всем не сладко.

Бен резко встаёт со скамейки, из-за чего проходящая мимо женщина отпрыгивает в сторону.

— Извините, — принимаю удар на себя, когда понимаю, что Бену всё равно.

Не меняясь в лице и продолжая испуганно на нас таращиться, женщина, — вроде, ведьма, — ретируется в своём прежнем направлении. Бен тем временем достаёт из креплений на комбинезоне ножи и принимается метать их в землю.

— Прекрати пугать местных, — говорю я.

— Даже если ты попросишь вежливее, слушаться тебя не собираюсь, — огрызается он.

Наклоняется за ножами. Выпрямившись, снова наносит точные удары: лезвия входят в твёрдую землю до самой рукоятки.

— Ладно, — я успеваю перехватить руку Бена раньше, чем он роняет очередной нож. — Рассказывай.

— О чём ты?

— О том, почему тебя настолько это беспокоит.

Бен смотрит мне в глаза. Внезапно я понимаю, что у нас не такая уж и большая разница в росте; называет меня коротышкой, а сам выше только на пол головы.

— План отстой, — соглашаюсь я. — Но он не настолько плох, чтобы вести себя так, словно надвигается самый настоящий конец света.

Всё ещё держу Бена за локоть, предостерегая от глупых поступков. Он встряхивает плечами, но я хватку не ослабляю.

— Может, я всем открою тайну, но Влас, Христоф или кто бы то ни был, делает всё так, как хочет, — Бен глядит на меня с укором. — И он наверняка уже в курсе, что Нити Времени мы нашли первыми. А значит, напасть он может в любое время и на любое поселение просто ради того, чтобы позлить нас. Так как мы собрались приманивать Власа, если сами с лёгкостью можем попасть к нему в ловушку?

Ловля на живца. «Всё гениальное — просто» — решили Татьяна с Дмитрием и придумали такое, после чего нам ничего не оставалось, как кивать в знак согласия.

Попробуй, поспорь — и будешь тем самым, кого отправят гулять по Огненным землям с Нитями Времени наперевес.

Бен начинает заводиться. Я делаю шаг назад и оглядываю его полностью. Бен нервно дёргает ногой, кусает губы до крови. Его взгляд лихорадочно мечется от одного объекта к другому. Что на самом деле его так сильно мучает?

— Я умирать не хочу, Слав, — произносит он тихо. — Не подумай, что боюсь… Просто не хочу. Не так, по крайней мере.

Выпячивая челюсть, Бен останавливает свой взгляд на мне. Ждёт моей реакции. Готов к осуждению. Но кто я, чтобы винить его в желании подольше задержаться на этом свете?

— Прекрати вести себя так, словно ты вообще можешь умереть, — говорю я, фыркая.

Бен сводит брови к переносице.

— Ты это о чём?

— Я это о том, что ты же типа крутой парень, весь такой модный и опасный со своими стильными шмотками и спрятанными в них ножами и стрелами. — Я подхожу ближе и хлопаю его пятернёй по груди. — Смерть боится таких, как ты, — добавляю, когда непонимание на лице Бена сменяется чем-то похожим на облегчение. — Так что забей.

Бен кивает и поджимает губы. Приподнимая подбородок, обращает лицо к небу, но скрыть от меня улыбку ему всё равно не удаётся. Уголки опущены вниз, нос наморщен.

Родинка, которую я видела в созданном Кириллом видении, оказывается настоящей: красуется там, где шея плавно переходит в угол челюсти.

Бен во сне и Бен настоящий — сколько у них общего? Только лишь внешность, или парень, стоящий сейчас передо мной, тоже бывает мягким, и далеко не как матрас, утыканный гвоздями?

Он опускает на меня глаза и открывает рот, но не успевает и слова сказать, как его лицо искажает гримаса… Страха? Нет, тут что-то другое. Резко оборачиваюсь и сразу вижу, что же произвело на Бена такое неоднозначное впечатление.

Незваные гости без криков и без шума идут вдоль домов по главной дороге. Не оглядываясь по сторонам и едва ли делая лишних, кроме шагов, движений. Мозгом понимаю, что это химеры, но представления рушатся от отсутствия картины в виде армии чудовищ Франкенштейна. Лишь у некоторых из тех, кто проходят мимо меня и Бена, шрамы имеются на демонстрацию всем. У остальных, видимо, они скрыты за многослойными лохмотьями, служащими одеждой.

Я успеваю сосчитать их количество: пятнадцать, — прежде чем оно вдруг начинает множиться. Прямо на глазах каждая их химер получает себе двойника. Внешне — не отличишь. Замыкает колонию неспешно идущий парень чуть старше нас. Он пинает землю у себя под ногами, поднимая в воздух ещё больше пыли.

— Что будем делать? — шёпотом спрашиваю у Бена.

В ответ мне он лишь едва заметно качает головой.

Парень нас не замечает Обогнув ватагу химер, он бодро запрыгивает на крышу ближайшего дома, цепляясь за подоконники и выступы и подтягивая себя на руках. Удивительно ловко и грациозно, словно всю жизнь отдал гимнастике.

— Не буду лукавить, оратор из меня никудышный, — произносит он, суя руки в задние карманы штанов со здоровенными дырками на коленках. — Раньше этим занималась моя сестрица Ева, но в прошлый раз один из вас, отбросов, её убил, так что придётся довольствоваться тем, что есть.

Парень вздрагивает всем телом. За его спиной раскрываются широкие, немного потрёпанные крылья с чёрным оперением. Затем он достаёт из кармана какой-то порошок, просыпающийся сквозь его пальцы. Остатком он посыпает свою голову, стриженную под «ноль». На поверхность крыши падают искры.

Магия. Но какого типа?

— Ваши главы прячут кое-что от моего отца, — продолжает парень. — Нити Времени. Это всё, что мне нужно. Отдадите их — и мы уйдём, захватив с собой лишь нескольких из вас, — он машет головой в сторону химер. Ведь этим нужно что-то есть. Ничего личного.

Парень замолкает и обводит взглядом тех, кто замер внизу и смотрит на него.

— Хотя, знаете, что? — он недобро ухмыляется. От такой улыбки у меня тошнотворным спазмом сводит живот. — Вы убили единственного дорогого мне человека. Пожалуй, кому-то всё-таки придётся за это заплатить.

Парень спрыгивает с крыши, сделав в воздухе сальто. Это даёт старт реакции жителей поселения. Несмотря на то, что они не кричат и не сталкиваются друг с другом в панике, как это делали бы люди, они так же бегут прочь по своим домам, подхватывая на руки детей.

Я слежу за парнем. Он щёлкает пальцами, и все химеры приходят в движение. Делаю шаг в сторону. Внешняя сторона моей руки касается Беновой. Не хочется признаваться самой себе, но я рада, что именно он сейчас рядом. Если и становиться невольным свидетелем чего-то такого, то уж лучше с человеком, способным если не убивать, то драться.

— Так что будем делать? — снова спрашиваю я.

Губы Бена сжаты в тонкую полоску.

Пока он что-то быстро набирает на нарукавнике, я снимаю меч с крепления. На мой вопрос Бен так ничего и не отвечает, но я догадываюсь, каким был бы ответ. И не ошибаюсь:

— Ребята прибудут через пару минут, — быстро тараторит Бен. Рывком поднимает с земли свои ножи, снимает с ремня чёрную трубу размером от кончиков пальцев и до сгиба локтя.

Щелчок затвора разворачивает механизм, превращающий её в арбалет.

— Нам, главное, продержаться, — говорит Бен.

Я не успеваю уточнить, что конкретно он имеет в виду, когда Бен бросается в толпу, расталкивая мирных жителей.

Первая пролившаяся кровь принадлежит химере, в чьём лбу теперь, будто звезда в одной из старых сказок, блестит рукоять Бенова ножа.

Впервые за всё время кто-то кричит. Но это не призыв о помощи и не вопль агонии; крик напоминает мне смесь восторга и удивления. Я следую Бенову примеру и иду в самый эпицентр хаоса. Напоминает автобус в час пик: кто-то стремится в одну сторону, кто-то в другую, и всё это вместе имитирует давку, несмотря на небольшое количество участников.

Замечаю химеру, впившуюся зубами в горло мужчины. Замахиваюсь мечом, и сначала на землю падает голова, а ещё секунду спустя — тело. Когда-то красные зрачки феникса уже закатились за веки; я опоздала. Из зияющей раны на его шее толчками выходит кровь, и от этого зрелища мне хочется согнуться пополам. Но я не успеваю даже отойти в сторону, как что-то тяжёлое сбивает меня с ног. Валюсь на землю, переворачиваюсь с бока на спину и выставляю меч как препятствие, схватив его за рукоять и за само лезвие.

Один глаз голубой, другой — зашит крупными ровными стежками. Лицо похоже на человеческое. Когда открывается рот, я вижу гниющие язвы на стенках глотки. В нос ударяет горький запах разложения.

Химера издаёт гортанный звук, напоминающий писк сломанного радио. Голову разрывает от боли. В ушах гудит так, будто я под водой. Язвы в горле химеры открываются: кровь мешается с полупрозрачной жёлтой жидкостью.

Приподнимаю корпус, отклоняя химеру дальше от себя. Сгибаю ногу в колене, упираюсь подошвой в грудь химеры. Рывком выпрямляю ногу.

Химера падает назад, но на земле оказывается уже со стрелой в горле. Кровь, на наконечнике шипит и пузырится.

— Не за что! — кричит Бен.

Он успевает и страховать меня, и бороться с теми химерами, которые, в свою очередь, атакуют мирных жителей. Будто зверь в естественной среде обитания. Я перехватываю меч удобнее. Вижу на ладони кровь. Похоже, порезалась, когда держалась за лезвие. Рефлекторно вытираю ладонь о штаны и тут же слышу в голове голос мамы: «Есть же полотенце, Слава!».

Она ненавидит эту мою дурацкую привычку.

Вижу, как одна из химер исчезает в доме вслед за пытающимися скрыться фениксами. Бегу за ними. Только ступаю на крыльцо, как в меня летит огненный шар. Он обжигает левое плечо, рукав футболки вспыхивает. Тушить приходится другой рукой, сквозь боль и слёзы. Нет времени искать воду. Влетаю в дом, где в огне полыхает всё, что не состоит из камня. Крики, доносящиеся со второго этажа, леденят кровь так, что про пульсирующий ожог я забываю почти сразу. Вверх по ступенькам лечу с невероятной скоростью. В первой же комнате меня ожидает страшная картина: прямо на глазах у забившейся в угол девочки химера поедает её отца, оглушённого или уже мёртвого.

— Эй, ты! — кричу я.

Химера резко поднимает голову, как собака, учуявшая лакомство. Я замахиваюсь, но достаю лишь кончиком лезвия, разрезая одежду на уровне груди химеры и слегка царапая кожу.

Этот — один из тех, у кого на лице есть шрамы. Одни идут по подбородку, щекам, шее, напоминая лоскутное одеяло, другие берут начало от уголков губ до висков. Химера рычит, и я вижу, что это не шрамы, а складки.