Пепел и пыль

Глава 9

Я на цыпочках прохожу в комнату, где разместили пиратов. Ещё только вечер, но, как меня предупредила Филира, Кирилл не спал всю предыдущую ночь, а потому сейчас как раз добирает своё. Как и в детстве, Кирилл спит на боку, поджав колени к груди и обхватив руками живот. Когда ему не нужно строить из себя лидера группы ренегатов, он выглядит даже моложе своего возраста.

Фейри — бессмертны, хоть и уязвимы. Вполне возможно, лет через семьдесят Кирилл, всё такой же восемнадцатилетний, будет хоронить меня, уже совсем древнюю старуху, и все будут думать, что он — мой правнук, хотя на самом деле мы будем одного возраста.

Ухмыляюсь собственным мыслям, но тут же мрачнею, думая о том, что теперь и вовсе могу не дожить до старости.

Присаживаюсь на край расстеленного дивана. Кирилл вздрагивает, когда скрипит пружина, но не просыпается. Касаюсь простыни, которой он укрыт. Та холодная и неприятно влажная от пота.

Осторожно беру Кирилла за руку и слегка сжимаю. Не знаю, поможет ли это ему, но мне уж точно станет легче.

— Что ты здесь делаешь? — раздаётся за спиной.

По спине бегут мурашки. Оборачиваюсь через плечо и вижу Севера.

— Мне нельзя сюда приходить?

— Ты его разбудишь, — Север кивает в сторону Кирилла.

— Я тихонько…

— Может, лучше подождёшь снаружи?

Север прищуривается. Мой приход ему явно не по душе. Взгляд оборотня останавливается на ладони Кирилла, которую я держу.

— Сейчас ему как никогда нужен отдых, чтобы восстановить силы, — говорит Север. Поднимает взгляд на меня: — Если он узнает, что ты вернулась, то захочет провести время с тобой, вопреки своим потребностям.

Всё это он произносит с холодом, объясняющим его имя. Плюс его эти ярко-синие арктические глаза… Кожа у меня на руках покрывается мурашками.

— Я просто посижу рядом, ладно? — спрашиваю шёпотом.

— Делай что хочешь, я тебе не командир, — отвечает Север.

Но не уходит. Молча стоит и глазеет. У меня горят уши. Я пытаюсь не замечать этого, концентрируя всё внимание на спящем Кирилле и собственных мыслях, но раз за разом невольно бросаю косой взгляд в сторону двери, проверяя, ушёл ли Север.

— Понимаю, у тебя есть причины не доверять мне…

— Я никому не доверяю, — обрывает меня Север.

Чуть громче, чем надо; Кирилл начинает ворочаться. Мне приходится выпустить его ладонь, чтобы позволить ему перевернуться на живот.

— Он дорог мне так же, как и тебе, — заявляю уверенно. — И я имею полное право сидеть здесь…

— Ты никогда не пройдёшь с ним через то, через что нам пришлось пройти, — снова перебивает Север. — Бок о бок. И больше никого. Тебе он всего лишь старый друг детства, а мне…

Север замолкает резко, поджимая губы. Сначала не понимаю его реакции, а потом через несколько секунд в дверном проёме появляется Гло. Точно, у оборотней же слух в разы лучше человеческого.

Пока Гло оглядывает комнату, я позволяю себе осмотреть её. После «Дочерей войны» сирены ассоциируются у меня с минимумом одежды и кровожадной жестокостью, но Гло… Она другая. Её карие глаза отдают приятным теплом, а голос… Мой взгляд останавливается на тонких губах сирены. За всё время ни разу не видела, чтобы она хоть с кем-то разговаривала.

Гло кивает, но не мне, а Северу. В ответ он показывает ей пальцами какие-то знаки, и я узнаю в этом язык жестов.

Кирилл говорил, что у Гло с рождения проблемы с голосовыми связками. Может ли это значить, что сирена немая?

— Гло говорит, твои друзья ждут тебя на улице, — сухо произносит Север.

Реагируя на звук его голоса, Кирилл переворачивается на бок лицом ко мне. Не знаю, случайно или он уже не спит, но каким-то образом он находит мою ладонь, которой я упираюсь в кровать. Касается легко, не сжимая, а просто накрывает своей. Я улыбаюсь. Кирилл напоминает мне о днях, где всё было просто, и о мире, который мы придумывали сами.

Этот, настоящий, может и похож на сказку, но разве что на такую, которой пугают непослушных детей, не желающих есть овощи и убирать за собой игрушки.

Гло подходит ко мне и говорит что-то с помощью языка жестов. Я виновато качаю головой. За помощью перевода приходится обратиться к Северу.

— Пока ты будешь с друзьями, Гло поможет Кириллу восстановиться. Не первый раз уже.

Гло кивает и достаёт из своего поясного мешочка небольшую коробочку. Откручивает крышку. Я слышу сильный запах какой-то травы. Гло разворачивает коробочку в мою сторону, теперь я могу разглядеть её содержимое. Зеленоватая мазь с вкраплениями чего-то коричневого, напоминающего мне молотую корицу.

Я чуть отодвигаюсь, продолжая держать Кирилла за руку. Гло упирается коленкой в освободившееся место и нависает над кроватью. Набирает немного мази пальцем и мажет Кириллу лоб, щёки, нос и подбородок. Когда мазь касается кожи фейри, она моментально испаряется, поднимая в воздух блестящее и воздушное облако.

Кирилл, не открывая глаз, вдыхает полной грудью. Его пальцы впервые за всё время сжимают мои в ответ.

Север прав — я понятия не имею, через что им всем пришлось пройти. Но зато я вижу, как сильно они заботятся друг о друге.

Вот, что важно.

— Север? — зову я.

Нехотя, но оборотень переводит свой взгляд с Гло на меня.

— Чего?

— Как будет «спасибо» на вашем языке жестов?

Север касается кончиками пальцев подбородка и медленно отводит их от лица.

— Вот так, — говорит он.

Я повторяю показанное в сторону Гло.

Её искренняя улыбка служит мне ответом. * * *

Только рассказав всё от начала и до конца, я выдыхаю. Бен, знавший больше, чем Ваня, выглядит более удивлённым. Он первым реагирует на сказанное, спрыгивая с камня, на котором сидел до этого, болтая ногами в воздухе.

— Я уточню, — говорит он. — Твоя идея состоит в том, чтобы нам вместе с Христофом переместиться в прошлое?

Я киваю.

— Знал ведь, что ты сумасшедшая! И с чего вдруг решил, что в этот раз у тебя будет адекватное предложение?

Бен явно собирается уходить; насупившись, он суёт ладони в карманы штанов и делает шаг в сторону дома. Я преграждаю ему путь вытянутой в сторону рукой.

— Если у тебя есть другая идея, с удовольствием выслушаю, — произношу спокойно.

— Хм. — Бен отталкивает мою руку от себя и принимается расхаживать взад-вперёд, потирая подбородок. — Убиваем Власа, и дело с концом! Я гений! Ну, кто идёт на ужин?

— Ты разве не присутствовал, когда Влас сказал, что убить его невозможно? — восклицаю я.

Но тут же себя отдёргиваю, заставляю понизить тон. На крыльце в десятке метров от нас сидят Лукас и Зоул. Хобби у фениксов странное: нагревают железо собственными прикосновениями и делают из него различные штуки. Так, в небольшом саду у клубничной женщины я видела фигуры животных в бронзе. А то, что сейчас делают ребята, похоже на цветы.

— Ну да, удобнее ведь не попытаться найти способ остановить Власа, а закинуть себя на сто с хреном лет назад, — прыскает Бен. — А, главное, безопаснее!

Я догадывалась, что реакция на мою идею будет неоднозначной, но думала, что возмущаться как раз будет Ваня, а Бен поддержит.

Качаю головой. Даже если есть чёртов способ, даже если Влас нам соврал: убьём его, так едва ли будем лучше самого Христофа, использующего всех вокруг ради «высшей цели».

Бен разводит руками.

— Ты не хочешь убивать Власа, но готова переместиться в прошлое и расправиться с Христофом?

— Во-первых, я никого убивать не собираюсь. Слыхал про эффект бабочки?

— Фильм фашистский. Они собаку подожгли!

— Слава имеет в виду теорию о том, что при перемещении в прошлое его даже незначительное изменение может иметь непредсказуемые последствия, — говорит Ваня.

— Пофигу, — отмахивается Бен. Затем добавляет, облизав губы и выдохнув: — Ладно, поясняйте.

— Мы не будем никого убивать, потому что это может изменить будущее, — говорю я. — Мы просто весь план Христофа объясним Авелю ещё до его выполнения. Наверняка Христоф захочет переместиться в период до сражения на Правобережье.

— В этом есть смысл, — подключается Ваня. — К тому же, скорее всего, Влас вам не соврал.

Пока я рассказывала, Ваня выглядел так, словно уже слышал эту историю раньше. А теперь стоит, нахмурившись, и разглядывает собственные ботинки.

— Как мы поняли по рассказам Славы со слов Христофа, он и Влас имеют схожую ДНК. И это похоже на кровное проклятье, завязанное на дублировании генов. Тот самый амулет может быть не только фамильяром, но и переносчиком проклятья, рассчитанного на появление в семейном древе потомка Христофа с таким же резусом и группой крови, с таким же уровнем гормонов — с чем угодно, в общем. Это объясняет тот факт, что до Власа никто не интересовался прошлыми успехами своего родственника и это же может защищать Власа от любых внешних угроз. Христоф был первым внуком Авеля, что значит, он был невероятно силён — ген стража, эхно, у первого, второго и третьего поколения напоминала энергию атомной бомбы, заключённой в теле человека. Представьте, что будет, если она рванёт.

— Хочешь сказать, Влас у нас жертва? — спрашивает Бен, кривя губы.

— Вот. Именно, — отчеканиваю я.

— Благодаря амулету, для Власа подчинение остаточной энергии своего дядюшки может быть запрограммировано на уровне инстинктов, — присоединяется Ваня. — Он понимает, что поступает неправильно, но препятствовать этому никак не может.

— Инстинкты, типа есть, самореализовываться, размножаться?

— Да, только в нашем случае: есть, самореализовываться, продолжать дело помешанного на генетических экспериментах дядюшки, — говорю я.

Бен щёлкает пальцами, удовлетворённо реагируя на мою шутку. Я, в свою очередь, гляжу на Ваню. Сейчас на него вся надежда. Ведь я рассказала ему всё не только потому, что доверяю, но и потому, что он владеет достаточными знания, чтобы точно сказать — можем ли мы что-то придумать.

— Ну, так что скажешь? — спрашиваю я.

Ваня неоднозначно жмёт плечами. Складывает руки на груди и некоторое время глядит на Лукаса и Зоула за моей спиной.

— Полагаю, раз вы с Власом договорились, что ты всё-таки принесёшь ему Нити, нападения прекратятся, — наконец говорит он. — Он будет ждать дня передачи, а значит, у нас есть время на подготовку к путешествию во времени.

— И сколько его нужно?

— День, может два. Но проблема не в этом…

— Так у нас ещё и проблема есть? — Бен хлопает себя по бёдрам. — Как обычно!

— Чтобы провернуть магию такой силы, понадобиться помощь ведьмы или ведьмака.

— Лия? Или кто-то из поселения?

— Ты сейчас серьёзно? — усмехается Ваня. — Нам ведь нужно в прошлое отправиться, а не наколдовать избавление от простуды!

То, с какой интонацией он это произносит, заставляет меня одновременно и почувствовать обиду за Лию и заволноваться не на шутку. Похоже, я сама не предполагала, как многого прошу.

— Было бы неплохо иметь в команде выпускника Академии, — говорит Ваня, потирая ладони, словно они у него замёрзли.

Но на улице температура как всегда высокая, у меня уже даже струйка пота по спине бежит. А это его движение — всего лишь попытка скрыть волнение.

— Единственная выпускница, которую мы все знаем, скорее всего мертва, — говорит Бен.