Пепел и пыль
![Пепел и пыль](/uploads/covers/2024-03-18/pepel-i-pyl-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Анастасия Усович
- Жанр: Любовные романы / Фантастика
Читать книгу "Пепел и пыль"
Все голоса вмиг стихают, стоит только среди них тонкими мелодиями вспыхнуть музыке укулеле. Раньше никогда не слышала ничего подобного. Пытаюсь провести параллель с балалайкой или гитарой, но ни тот инструмент, ни другой никогда не вызывали у меня мурашки. Мелодия кажется отдалённо знакомой, но каждый раз, когда я почти понимаю, где могла раньше её слышать, заветное воспоминание ускользает.
Бен подтягивает ноги к груди и с глухим стоном прячет лицо в сложенных на коленях руках. Нина, сидящая на ступеньку выше рядом с Лисой, покачивает головой в такт мелодии. Марк, разместившийся на треножной табуретке, которую ему из дома вынес Лукас, сначала поднимает взгляд на Лию, стоящую по его левое плечо с хмурым лицом и скрещенными на груди руками, а затем в лёгком движении роняет голову ей на бедро, прислоняясь. Лиза перекидывает руку через Рэмову голову. Они расположились ближе всего к костру. Его огни пляшут в их глазах цветными бликами. Рэм наклоняется и целует Лизу в лоб, и на это короткое мгновение лицо девушки меняется до неузнаваемости.
Я не вижу непробиваемую стену; я вижу душу, влюблённую без оглядки.
В стороне от всех стоят пираты. Филира выписывает руками в воздухе своеобразные, под стать мелодии, движения, едва ли напоминающие танец в привычном для меня смысле. Гло сидит у неё в ногах, прикрыв глаза и откинувшись на камень. Север смотрит куда-то вдаль, показательно всех игнорируя. Он до последнего не хотел присоединяться к нам в этом импровизированном уличном вечере. Если бы не Кирилл, умудрившийся уверить его в пользе прогулок перед сном, он бы точно не сдался.
Хотя, что-то мне подсказывает, что дело далеко не в оздоровлении…
Мой взгляд встречается с Кирилловым. Вернувшийся с того света друг улыбается мне и касается пальцами медальона, висящего на шее. Непроизвольно, я тянусь к своему.
Все кусочки души только-только встали воедино: мои лучшие друзья живы, я наконец встретилась с отцом, отношения с близнецом моего приёмного брата уже не походят на натянутую до предела струну — и теперь её снова придётся делить на части в попытке, как бы парадоксально это не звучало, сохранить её целостность.
Если в прошлом изменится хоть одна деталь, я разом могу лишиться всего, что мне дорого. Жизнь превратиться в иную реальность, где для меня прежней попросту не будет места.
Даже во время панических атак мне не было страшно настолько, что сбивается дыхание, во рту ощущается привкус металла, а живот делает попытки извергнуть любую пищу или жидкость вперемешку с желчью.
Я едва стою на ногах; едва понимаю, что творится вокруг.
Смаргиваю пятна, появившиеся перед глазами от долгого смотрения на костёр, и перевожу взгляд на Ваню. Если бы Даня был рядом, он бы меня обнял, он бы попытался успокоить, сделать всё, что в его силах, чтобы мне стало легче. Он бы меня никуда не пустил.
— Что? — спрашивает Ваня, не поворачивая головы.
Разумеется, заметил, что я таращусь на него. Как же иначе.
— Ничего, — произношу я. — Просто… Мы правда собираемся отправиться в прошлое?
— Волнуешься?
— Я в ужасе, — срывается с языка раньше, чем я успеваю подумать.
Многое сейчас держится лишь на том, что всем видом я показываю уверенность в собственной идее. И неосторожно сказанное слово может запросто всё испортить.
— Да, я тоже, — неожиданно говорит Ваня.
Он поворачивает лицо на меня и глядит поверх стёкол очков. Спустя секунды вместо кофейных радужек вспыхивают тёмно-оранжевые.
Завораживающее зрелище.
— Что ж, приятно знать, что не я одна такая трусиха.
В уголках губ Вани скрывается улыбка. Быстрым движением руки он поправляет очки, возвращая их на законное место.
— Могу кое-что спросить?
Раньше, кажется, это был мой коронный вопрос, не его.
— Конечно, — киваю я.
— Даниил, — произносит он. У меня внутри всё скручивается. — Он… ну, мы…
Ваня силится подобрать правильные слова, но всё, что у него выходит: это отрывки местоимений и сбивчивое «э-э-э».
Но, мне кажется, я знаю, о чём он хочет спросить.
— Вы во многом схожи — произношу я. — Например, в привычке закусывать щёку или активно жестикулировать левой рукой при разговоре. Из-за этого первое время я, глядя на тебя, видела брата, по которому безумно скучала, а сейчас… Я знаю, что ты — не он. Чётко вижу эту разницу. И даже не в очках дело, просто вы очень разные, хоть внешне — копия друг друга. Это словно… не знаю, как объяснить…
— Две стороны одной медали? — предполагает Ваня.
Тихо кашляет, прочищая горло. Саша тут же сверкает глазами в его сторону, мол: «Как посмел портить мою мелодию? Не умер бы, чуток потерпев!». На это Ваня отвечает ему приподнятыми бровями и лёгким прищуром.
Однажды, сидя за книжкой, я сказала Дане, что сломаю ему пальцы, если он не перестанет барабанить ими по столешнице. Тогда он одарил меня тем же взглядом, полным усталости и легкого пренебрежения.
Две стороны одной медали. Лучше и не скажешь.
— Теперь моя очередь, — говорю я.
Саша, снова услышав нас, громко вздыхает. Не хочу мешать остальным наслаждаться его музыкой, а потому наклоняюсь ближе к Ваниному лицу. От него пахнет пылью — запахом, которым пропитался каждый из нас за время нахождения в Огненных землях.
— Теперь я спрошу, — полувопросительно шепчу я. Ваня коротко кивает. — Что у тебя с Леной?
— Мы друзья… если ты об этом. А если не об этом, то тогда я не понял вопроса.
Я хмыкаю. Когда Ваня волнуется, он напоминает щенка, едва отлученного от матери и теперь не знающего, куда ему приткнуться.
— Вы, вроде, очень близки.
— Мы лучшие друзья.
— Ну я так и подумала.
Враньё. Ведь я помню: и тот взгляд, когда он увидел Лену, лежащую едва ли в сознании после встречи с фейри, и тон его голоса, когда он спросил, сколько раз ещё должен её спасать, и радость от её выздоровления, и перепалки, заканчивающиеся виноватыми взглядами обоих в экраны своих наладонников, и излишне долгие пожелания спокойной ночи, и… не знаю, почему, но я заметила. И сделала выводы, в которых сейчас уверена как никогда.
— Знаешь, о чём я думаю? — я толкаю Ваню плечом.
Вроде не сильно, но от неожиданности Ваня покачивается и на долгую секунду теряет равновесие.
— Когда всё это кончится, можно устроить что-то вроде семейного ужина. Вы с Дмитрием придёте к нам домой. Я познакомлю тебя с мамой! Что-то мне подсказывает, ты ей понравишься. Она всегда хотела, чтобы её дети были самыми умными… Даня ещё куда ни шло, а от меня в этом плане совсем никакого толку!
— Слав, — произносит Ваня.
Обычно после моего имени, сказанного таким тоном, не следует ничего, что бы могло мне понравиться.
— Ты, вроде, хорошая, и возможно Даниил с вами очень счастлив, а Дмитрий только и делает, что спит и видит, как снова сможет назвать свою бывшую жену любимой, но… Это не добрая голливудская комедия, где в конце все счастливы, благодаря наплевательскому отношению к логике и сюжету. Это жизнь. — Выпячивая грудь вперёд, словно каждый следующий вдох ему даётся тяжелее предыдущего, Ваня делает паузу, в течение которой я слышу, как Саша заводит новую песню. — У нас ничего не получится. Семья — это…
— Не надо, — обрываю Ваню я. И с чего вдруг решила, что он переменил своё мнение? То, что несколькими минутами назад он был ко мне добр, не значит ровным счётом ничего! — Ты не обязан ничего объяснять…
Кажется, Ваня что-то произносит, но я уже не слышу, стремительно направляясь к двери и исчезая в доме. Пытаюсь заставить себя остановиться и подумать. На что я обижаюсь? На то, что у Вани есть своё, отличное от моих розовых мечтаний, мнение?
Но ноги сами ведут меня прочь.
Влетаю в дальнюю комнату, хлопаю дверью…
… И подскакиваю на месте, когда вижу Эдзе, удивлённо вскинувшего брови и замершего с какой-то деревянной посудой в руках.
— Впрочем, — произносит он, осматривая меня с ног до головы. Взгляд его цепляется за карман моих штанов, в котором лежат Нити. — Ты как раз вовремя.
Молча вытаскиваю Нити и протягиваю Эдзе. Он выставляет посудину, которой оказывается неглубокая щербатая чаша, и подбородком указывает мне, чтобы я положила их на дно.
Сейчас там что-то чёрное и крупное, напоминающее камни, плавает в золотисто-зелёной жидкости, мутной, как болотная жижа, и пахнущей в чём-то похожем на ихтиоловую мазь.
— Ты не захочешь знать, что это, — произносит мужчина раньше, чем я открываю рот, чтобы спросить.
Поджимаю губы и киваю. За последнее время я привыкла играть по чужим правилам.
— Значит, всё почти готово? — предполагаю я.
Эдзе отворачивается к столу. Телосложением он ни в чём не уступает своему сыну; мышцы обоих высечены из мрамора. Только Лукас носит свободную одежду, прячась за разлетающимися рукавами и широкими штанами, а Эдзе наоборот облачает своё тело в то, что будет подчёркивать каждый его идеальный изгиб.
— Почти, — повторяет Эдзе. — Ненавижу это слово. Почти — это недостаточно. Лучше уделить своему делу чуть больше времени, чтобы оно вышло полностью, чем пытаться работать с огрызками.
Вместо ответа я обхожу стол и присаживаюсь на кровать. Воздух в комнате пропитан чем-то инородным. Не представляю, как сегодня нам удастся уснуть, если к ночи это не выветрится.
— Откуда тут взялся стол? — спрашиваю я.
Треугольный и высокий, как барная стойка; как раз подходящий размер для того, чтобы Эдзе колдовал над ним, не горбясь. Столешница чёрная, в отличие от красных тонких ножек, и покрыта причудливыми узорами. Несмотря на небольшой размер, стол умещает на себе много разных предметов: здесь и деревянные чаши разных размеров, включая самую большую, в которой бултыхаются Нити, и ступа, и какие-то травы в баночках, и кости (по размеру маленькие; интересно, человеческие?), и синие свечи, напоминающие восковые карандаши для рисования, и перья чёрной птицы. А главным венцом всего этого магического беспорядка является маленькая, но распухшая от вложений и страниц книга в коричневой плотной обложке.
— Это книга магии?
Эдзе поднимает на меня многозначительный взгляд.
— Кто я, по-твоему, лесная волшебница? — едва размыкая губы, произносит он. — Это гримуар. Серьёзный учебник, а не детские почеркушки.
— Я просто спросила.
— А я просто ответил.
Если бы я не знала, что Эдзе — отец Лукаса, подумала бы, что он родственник Бена.
— Как вы переместите нас, если в то время мы ещё не были рождены?
— Я свяжу вас с вашей кровью, — теперь уже не отрывая взгляда от своих дел, отвечает Эдзе. — Влас вернёт Христофа в его тело, я же вас — в тела ваших предков. Для этого придётся буквально поменять вас местами во времени. Это ещё опаснее, чем обычное путешествие в прошлое, потому что всегда есть вариант ошибки и того, что вы застрянете там навсегда без возможности вернуться обратно после обрыва Нитей.
Всё, на что меня хватает — это поднять в воздух оттопыренный в кулаке большой палец и произнести:
— Круто.
— Это ещё не всё, — тем же будничным тоном продолжает Эдзе. — Ребята из прошлого попадут сюда, в ваши тела. Их надо будет оградить, чтобы они не нанесли вред ни себе, ни окружающим.