Группа дополнительных занятий

Нейл локтем пихнул бумажку по столу. Элин стянула на колени, развернула. Красивым почерком, со всеми положенными хвостиками и завитками, значилось: “Кого Вы станете поддерживать, когда дело дойдет до борьбы за трон?” Элин долго глядела на Нейла, потом вспомнила, что он старше них на добрых несколько лет, и, конечно, его уже интересуют такие вопросы. Наверняка до смерти бабули он собирался с друзьями у одного из них, пока супруга того поехала гостить к родне, и они говорили о политике, попивая бурбон. О судьбах страны. Господа, которые приходили к тете, очень любили поговорить о судьбах страны. Тетя слушала, двигала молочник, а потом, проводив гостей, говорила под нос: ослы, что за ослы. Заметила однажды, что Элин слушает, смутилась и наказала ни в коем случае не повторять.

“Наши ли это печали?” – ответила Элин на том же листке, подсунула к краю Нейловой тетради.

“Вскорости обещают быть нашими”.

Только этого мне не хватало, подумала Элин.

Припомнила, как принцесса Каруин посещала университет и с венценосной матушкой, и одна, и как не скупилась на милостыню, и поощряла благодетелей. Едва ли она так же сурова, как Ея Величество, да и кто вырос бы высок и раскидист в ее тени? Но к образованию она, вроде бы, благосклонна, и по восшествии на престол, возможно, не разгонят половину кафедр. В холле, на площадке главной лестницы, висит доска с датами университетской истории, по ним внимательному глазу легко проследить смены климата: какой правитель в каком году посчитал какую кафедру вредительской, разносящей крамолу, и с шумом – или исподтишка – ее распустил, и в каком году его преемник открыл ее заново, словно бы извиняясь за режим предшественника.

Впрочем, не там мои беспокойства, подумала Элин. Постаралась вспомнить, как принцесса Каруин относится к народным училищам, и не смогла.

Но она хотя бы знакомая, близкая, воспитанная матушкой. Принц Доневальд был отдан в армию с малолетства, и в столице его не видали годами. Глашатаи выкрикивали об успехах на внешних границах, и он периодически въезжал в Судейские ворота с парадом, был во дворце месяц и возвращался к своим крепостям.

С чего Нейл решил, что будет борьба, подумала Элин. Наверняка у двора есть способы решать такие вопросы. Принц Доневальд младший, но уже женат, осчастливлен сыновьями. Принцесса Каруин старше его, но ходят слухи, что рождена не от принца-консорта. И до сих пор не замужем.

“Вы думаете, будут беспорядки?”, – написала Элин, подняла и опустила на половицу каблук, добавила: “Тяжко выбирать из неизвестного. А гиганты редко порождают гигантов”.

Нейл сложил записку и усмехнулся. Улыбнулся даже, все не разжимая рта, прищурился и глядел на Элин ласково. Кивнул, уронив прядку на лоб.

– Внимательно, – сказала профессор Девос, – а то тоже мне что-нибудь прольете.

Элин шепотом извинилась и села прямо, глядела на доску. Нейл больше ей не писал.

После занятия встретились по привычке у библиотеки. Орифия читала объявления, Конла с Кенаном стояли у противоположных стен и пинали друг другу бумажный комок. Резели еще не было.

– Лопата, – сказала Элин шепотом.

Кенан поддел комок на носок башмака, подержал, подкинул, перехватил в кулак. Сказал:

– Ну, иди попроси.

– Отчего эта обязанность ложится на меня? – подняла Элин брови.

– А нам дадут, что ли? Подумают, что счас кого-нибудь прибьем. Или вот она пусть, – Кенан кивнул на Орифию.

– Говорить о присутствующем в третьем лице неприлично, – сказала Элин, – либо называйте по имени, либо обращайтесь напрямую.

Кенан пробормотал: придумали какую-то дурость опять, а Конла сказала:

– Серьезно, нас уже за мелом посылали один раз, так не дали, типа рожей не вышли. Сходите вы кто-нибудь.

Прибежала запыхавшаяся Резель, уперлась ладонями в коленки, отдышалась. Подняла встрепанную голову, спросила, что она пропустила.

– Лопата, – сказала Элин. – Недурно бы нам было раздобыть сей инструмент.

– Можно сказать, что пожар, – предложила Резель. – Для пожара не пожалеют.

– Тогда наступит шум и хаос, – ответила Элин.

– У нас есть лопаты, – сказал Кенан, – на боевую берем, песком закидывать, если что. Но нам не дадут просто так.

О, какие все полезные, сказала вдруг Орифия, сунула ранец Кенану и, подхватив юбки, скрылась на лестнице.

– Погодим? – спросила Конла. Кенан перемялся с ноги на ногу и закинул лямку на плечо.

Интересно, силен ли искус, подумала Элин. Ранец мефрау Алдеринк и его возможное содержимое (ручка у нее богатая, перья – позолоченные) стоит больше, чем прилично в этих кругах. Давать, словно нарочно, тому, кто бывал за решеткой...

Элин понаблюдала, как Кенан шатается по коридору и бережно придерживает ранец локтем, возвела глаза к потолку. Ручка с гравировкой и позолоченное перо – треть месячной платы за квартиру, если найти хорошего скупщика. У Элин был похожий набор.

Она тихонько поцокала языком и отвела глаза от стриженых родственников.

Орифия вернулась раскрасневшаяся – и с лопатой. Кенан принял у нее орудие и аккуратно передал ранец.

– Где ты раздобыла так быстро? – восхитилась Резель, взяв Орифию под руку.

– У господ будущих агрономов, – сказала Орифия, – у них свой инструмент.

Лопата была в свежей, лишь по краям подсохшей грязи. Орифия отобрала ее у воспитанника прямо посреди занятия, подумала Элин, а тот, побежденный, низвергнутый между гряд, стенает сейчас и молит прекратить его страдания. Потому что всем известно, что студент «растительной» специальности, насильственно лишенный инструмента, чахнет и помирает.

Группа дополнительных занятий сомкнула строй и двинулась на улицу.

– Был у нас один ученый зерновик, – сказал Ферик, – городской, с пенсне, все как положено. Колдовал над пшеницей. Уродилась-то она ничего, только потом из той муки никак не поднималось тесто. Что только ни пробовали. А потом он пропал, ученый-то.

– Вдова эта ваша его закопала, – сказала Конла. – Один из трех неопознанных мужиков.

Ферик вместо того, чтобы хохотнуть, сделал сложное, насколько мог с исходными данными, лицо.

Можно перебраться в деревню, подумала Элин. Вся светская жизнь для меня закончится... но не то чтобы она особенно бурлила сейчас, когда я перестала заслуживать приглашений. Жила бы в домике на окраине, варила бы рвотное и кровоостанавливающее, шептала бы над той же самой пшеницей, продавала бы заговоренные на непроливание крынки. Меня бы уважали как ученую даму, даже если всего учения – проклятое это училище.

Элин тряхнула головой, сдула прядь от носа. Это говорит ее пустой желудок. Еще ничего не потеряно совсем, если она не будет учиться дальше, то кто? Кто более заслуживает места на кафедре, в науке? Среди интеллигентных людей. Это – жизнь, все остальное временно.

Они пролезли в заборную щель, свернули с тропинки. По другую ее сторону, среди торчащих к небу темных бревен копошились студенты. Конла принюхалась, сказала:

– Уже сбегали за первачом. Эй, вы! Нальете мазелям?

Из-за бревен ее послали в темные места организма.

– Сам пошел, – буркнула Конла довольно, попинала башмаком землю. – Кто помнит, где копать?

– Тут больше всего натоптано, – сказал Ферик, – значит, здесь.

– Это мы сейчас натоптали.

Элин достала кристалл, с удовольствием отметила, как все примолкли, подвесила над ладонью, подождала.

– Да, где-то вот здесь, – она с силой топнула по редкой траве. – За абсолютную точность не ручаюсь, возможно, придется поискать вокруг.

Кенан сбросил с плеча лопату и вонзил ее в землю. Конла сбегала к ближайшему нагромождению мусора, приволокла корягу больше нее размером, кинула на землю и оседлала первая. Сказала:

– Кому-то надо постоять на шухере, вдруг раскопаем чего интересное.

Элин огляделась. Место было открытое, они сразу заметили бы идущего к ним. А вот если кто-то полезет через забор...

Резель тронула Элин за поясницу, попросила учебник. Примостилась на коряге между Конлой и Орифией (и не жалко ей платья?..), подняла коленки, чтобы книга не скатывалась, зашевелила губами. Потом вскинула руки, медленно развела, как на гимнастике. Утерла пот над губой, сказала:

– Такого большого я еще не делала.

Группа дополнительных занятий, на время превратившаяся в собрание копателей, заинтересовалась.

– Отведение глаз, – сказала Резель, протянула Элин учебник обратно. – По основным еще не проходили, а мы на иллюзиях уже...

– Какую-то мы не ту магию учим, – сказала Конла. – В универе вон думают, как сделать сундук, в котором не найдут награбленное, у цирюльников – отвод глаз, чтоб незаметно спереть...

Кенан сказал, что он умаялся, вручил лопату стоявшему ближе всего Нейлу, рухнул на корягу и согласился: да, какую-то не ту.

– Еще можно наложить на себя заклятье отведения глаз и ходить голышом, – сказала Орифия.

– На черта? – удивилась Конла.

Орифия пожала округлым плечом, сказала: для родительского стыда.

– А у нас девки и так голые купаются, – сказал Ферик.

Да, да, мы поняли, что ваша деревня – рай земной, подумала Элин. Воображение нарисовало обнаженную Орифию, почему-то на речном берегу. Зеленая вода обнимает ноги до щиколоток, белое тело отражается в глади и дрожит, а Орифия зачерпывает горсти и льет на тяжкую грудь, обмывает мягкий живот и бока, отставляет то одну ногу, то другую...

Элин торопливо, дергая, зачесала волосы на глаз и щеку, отвернулась, словно обозревая местность.

Забор зашатался, через него по одному и по двое полезли мальчишки. Спрыгивали наземь и направлялись, галдя, по тропинке через пустырь. Элин замерла, но мальчишки, хоть и поворачивали иногда головы, скользили взглядами мимо, не остановились и не показали пальцами ни разу. Не обернулись, когда видны были только спины. Элин выдохнула.

Нейл расширил яму, и теперь углублял, стоя в ней по колено. Земля так и летала, Нейл дышал ртом, Элин украдкой увидала щербины и осколки зубов.

– Опять, – сказала Конла, сползла с коряги, встала над ямой. Втянула носом воздух. – Мертвечиной несет.

– Вас это удивляет? – спросила Элин. – Мы пришли сюда не в поисках сокровищ.

Конла зыркнула на нее, отпихнула Нейла, спрыгнула в яму, присела и принялась разрывать землю руками. Рыча, выдергивала и швыряла, не глядя, корешки. Собравшиеся вокруг ямы еле успевали уворачиваться.

От руки тоже – еле успели. Конла, отряхиваясь, выбралась из ямы. Влилась в образовавшееся вокруг конечности кольцо.

– И что это нам дает? – спросила Орифия. – Не в обиду мефрау Богнар.

Какие уж тут обиды, подумала Элин. Сказала:

– Я предупреждала, что не могу знать наперед, что найду. Но согласитесь, невозможно отрицать причастность нашей находки к профессору Коппенсу.

Взмокший Нейл поддел руку лопатой, она перекатилась по комкам земли на траву, раскрыла перепачканную ладонь. Элин прижала было платок к носу, вовремя заметила, что он в крови, достала другой.

– А где нашли вторую? – Ферик завертел головой. – Чего его так раскидало?

Между прочим, хороший вопрос, подумала Элин. Эта рука нас дождалась – значит, здесь не копали. Зачем было зарывать профессора в разных местах? Подгнившая часть тела рядом с местом работы пропавшего человека – уже повод стражникам заподозрить, что что-то не так, вряд ли они разойдутся пить пиво потому, что нашли не все куски.