Микки-7

* * *

— Привет, приятель. Как дела?

Я поднимаю глаза от тарелки со сверчками и бататом. Берто ставит поднос на стол напротив меня и падает на скамейку.

— А, — говорю я, — это ты.

— Ага, — кивает он. — Слышал, ты уволился.

Я пожимаю плечами:

— Вроде того.

— Охренеть! — восклицает он. — Я и не знал, что можно уволиться.

— Нельзя, — говорю я. — Но у меня преимущество: я могу шантажировать Маршалла бомбой из антивещества.

Берто накалывает кусок на вилку, жует и глотает. Я молча продолжаю есть, когда он вдруг замечает:

— Снова перешел на твердую пищу, а?

— Да, — соглашаюсь я. — Мне ведь больше не нужно делиться пайком.

— Ой, — говорит Берто. — Верно.

— Ничего.

Мы продолжаем есть в тишине целую минуту — достаточно, чтобы молчание стало неловким, если бы меня еще заботило.

— Я рад, что ты вернулся, — наконец произносит он.

Я поднимаю на него взгляд.

— Спасибо, наверное. Тебе хотя бы не придется на ходу сочинять для Девятого байки о моей кончине, верно?

Вот это явно его задевает, потому что он морщится.

— Я же сказал, что сожалею об этом.

— Да, — говорю я. — Сказал.

Мы молчим еще полминуты. Я почти доел, а Берто так и не притронулся к своей порции.

— Слушай, — говорит он. — Между нами все… нормально?

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, выдох. Когда я открываю их снова, Берто продолжает выжидающе смотреть на меня. Я наклоняюсь к нему через стол. Он тоже наклоняется ко мне.

Я коротко замахиваюсь и бью ему в глаз со всей силы, да так, что обдираю себе костяшку, а у него голова откидывается назад.

— Да, — говорю я. — Все отлично.

Я встаю, беру поднос и ухожу. Когда я уже в дверях оглядываюсь на Берто, он продолжает смотреть на меня с открытым ртом, положив руки ладонями на стол. Под глазом у него наливается красивый фингал.

Я знаю, что это расхожий штамп, ну и пусть: сегодня первый день остатка моей жизни.