Микки-7

21

Нас гонят по радиальному коридору к центру, выстроив в цепочку: охранник помельче идет впереди, следом за ним Нэша, Восьмой и я, а замыкает шествие крупный охранник. Пока мы спускаемся по центральной лестнице, у меня скручивает живот от внезапной мысли: а не ведут ли нас прямиком к рециклеру? Похоже, у Нэши возник тот же вопрос, потому что, когда мы, не останавливаясь, минуем второй уровень, она говорит:

— Вы же понимаете, что не можете применить к нам какие-либо дисциплинарные меры до вынесения судебного решения?

— Ой, да ладно, — доносится сзади голос крупного охранника. — Радуйтесь, что после таких фокусов мы не сожгли вас на месте.

— Да пошел ты, — рычит Восьмой. — Ты что, унитарий?

— Да, — отвечает тот, — и Маршалл тоже. Вы, ребята, попали.

— Вот уж точно, — не оборачиваясь, роняет первый охранник.

— У нас светская колония, а не теократия, — возражает Нэша. — Вы не имеете никакого права сжечь нас на костре.

Охранник пожимает плечами:

— Это на усмотрение Маршалла.

Когда мы спускаемся на первый уровень, нас ведут не к рециклеру. И не в подвал, потому что его здесь просто нет. Насколько мне известно, и тюрьмы здесь нет. В итоге стражи приводят нас в свою служебку. Странный выбор, потому что там есть шкафчики, полные бронежилетов и оружия. И даже автомат самообслуживания с едой. Хоть сейчас поднимай вооруженное восстание, а потом хорошенько перекуси. Не слишком мудро со стороны службы безопасности.

— Ждите здесь, — говорит тот, что крупнее, прежде чем закрыть дверь. — Держите руки подальше от оружия и не вздумайте заказывать еду.

— А то что? — дерзит Нэша.

Он долго смотрит на нее, сокрушенно мотает головой и повторяет:

— Ждите.

Как только он уходит, Нэша решительно направляется к одному из оружейных шкафчиков и показывает сканеру свой окуляр. Индикатор на дисплее мигает красным.

— Ну и ладно, — говорит она. — Попытка не пытка.

— Мило, — замечает Восьмой. — И что ты собиралась делать, если бы шкафчик открылся?

Она пожимает плечами.

— С оружием в руках проложила бы путь к свободе, наверное.

А действительно, что мы сделали бы, сумей Нэша залезть в шкафчик? Вообще-то вопрос интересный. Мы даже не заперты на ключ. Пусть у нас нет возможности добраться до оружия, но мы можем сбежать. Или неожиданно напасть на первого из охранников, когда они вернутся за нами. Много чего можно сделать. Но что это нам даст? Купол — единственное место на планете, где у нас есть шанс выжить, а не погибнуть через несколько мгновений. Это наводит меня на мысль, что в каком-то смысле сам Нифльхейм — всего лишь огромная, холодная тюрьма.

Посередине комнаты стоит диван, возле него притулился журнальный столик. Восьмой плюхается на один конец дивана, запрокидывает голову и закрывает глаза. Через минуту я сажусь с другого конца. Нэша падает между нами, обнимает за плечи и притягивает к себе.

— Знаете, — говорит она, — если бы перед стартом с Мидгарда меня спросили, какой я вижу свою будущую смерть, казнь за сексуальные преступления даже в список не вошла бы.

— Никто тебя сегодня не казнит, — заверяет Восьмой, не открывая глаз. — У нас всего два атмосферных пилота, и ты один из них. Маршалл, конечно, найдет способ превратить твою жизнь в ад, но убивать не станет.

— Не знаю, — сомневается Нэша. — Может, сейчас он так и думает, но как он заговорит, когда я укокошу Чен?

Восьмой пожимает плечами:

— Думаю, это зависит от того, удастся ли тебе представить ее смерть как несчастный случай.

Некоторое время мы молчим, сидя с закрытыми глазами и прислонившись головами друг к другу. Восьмой, наверное, прав: Нэшу командор не убьет. Но нас он точно казнит самым жестоким образом, и во мне зреет нехорошая уверенность: когда из бака выйдет Девятый, его глазами буду смотреть уже не я, и корабль Тесея обречен.

Пошло все к черту. По крайней мере, я в хорошей компании.

Где-то через час возвращается мелкий охранник.

— Барнс, — зовет он, — на выход. — И, поморщившись, добавляет: — Оба. Аджайя, ты пока остаешься здесь.

Нэша все еще обнимает нас. Она целует Восьмого, потом тянется, чтобы поцеловать и меня тоже. Охранник резко отворачивается:

— Да что за фигня, Аджайя? Серьезно, какого черта?

— Выкуси, — огрызается она.

Восьмой вздыхает и говорит ей:

— Знаешь, ты только хуже делаешь.

Наверное, он прав. Хотя с другой стороны, если оценивать наши шансы, хуже уже некуда. Мы с Восьмым встаем и выходим.