Том 6. Под солнцем тропиков. День Ромэна

1. Ветрогон Бамбар-биу – человек достаточно странный

Встреча, на которую никак не рассчитывал пионер, имела свои причины, корнями уходящие в глубь далекого прошлого.

С 1778 года австралийский материк, доселе населенный свободной расой, попадает в сферу влияния английского империализма. Именно в этом году Великобритания отправила сюда первую партию колонистов, тем самым перед лицом всего мира утвердив факт своего господства над пятой частью света. Кем являлись первые ласточки, принесшие Австралии весну цивилизации, об этом будет речь ниже, об этом услышит Петька, а с ним и читатель, из уст самих «облагодетельствованных весной» австралийцев.

С началом белой колонизации Австралии черная беспросветная година началась для исконних обитателей этой страны. С первых же шагов белые стали выгонять их из лучших земель, из лучших охотничьих областей и плодоносных мест, чтобы отвоеванные места предоставлять своему рогатому скоту и овцам. Беззащитность туземцев и богатство страны служили неотвратимой приманкой для белых колонистов, и после 1820 года, когда кончилась правительственная колонизация, широкой волной – тысячами и десятками тысяч – хлынули добровольцы-колонисты. За 42 года правительство Великобритании послало в Австралию 25.878 человек, за последующие 105 лет волна добровольцев достигла цифры в пять с половиной миллионов человек. Главную массу колонистов составили англичане и ирландцы, второстепенную – китайцы, немцы и другие народы.

Перед натиском прекрасно вооруженных и многочисленных колонизаторов-пришельцев австралийцы принуждены были отступать в глубь материка – безводной, пустынной и бесплодной местности, где полуголодное существование, вырождение и вымирание обеспечивалось им в полной мере.

Накануне прибытия Петьки-пионера в Австралию произошло событие, органически связанное с насаждением капиталистической культуры в этой стране и, как это ни странно, повлекшее за собой арест дикарями ни в чем не повинного пионера.

В городе Ист-Элис, что лежит в Южной Австралии на отрогах гористого хребта Мак-Доннеля, на шестую градуса ниже тропика Козерога, жил богатый скотопромышленник-овцевод Якоб Брумлей. То было известное лицо в Австралийской федерации, лицо, имевшее стадо овец в один миллион голов и гордившееся тем, что родоначальником славной его фамилии считался лондонский убийца, душитель детей, знаменитый Чарльз Брумлей, по прозванию «Чарли кому-то крышка». Память о славном этом предке, приговоренном в 1777 году к виселице, но помилованном, так как к политике он отношения не имел, и сосланном в 1778 году в первой партии колонистов в Австралию «для исправления», память о величии и подвигах этого предка волновала чувствительное сердце овцевода Якоба Брумлея, и лавры душителя не давали ему спать.

Короче говоря, Якоб Брумлей, получив в 1925 году от своего стада приплод в 200.000 голов, решил расширить территорию своих пастбищ, для чего, дав положенную по закону мзду Центральному Земельному Управлению, получил от него ордер на изрядное количество гектаров земли, расположенной по северным отрогам хребта Мак-Доннеля.

Брумлей до самой последней минуты – от возникновения в мозгу его этой блестящей мысли до осуществления ее при помощи взятки – отчетливо представлял себе, что земли, полученные им по ордеру, входят в состав охотничьих областей темнокожих племени Урабунна. Так же отчетливо ведало о том и Земельное Управление. Тем не менее, силой оружия и закона темнокожие австралийцы были изгнаны с земли, принадлежавшей им в течение тысячелетий, и на землю эту, перевалив тропик Козерога и горный хребет высотою в 600 метров, вступило упитанное имущество мистера Брумлея в 200.000 голов тонкорунных овец.

Что могли предпринять обездоленные туземцы против грубого насилия? Их ходоки – умнейшие люди племени, окни-рабаты – упорные в своей правоте, посетили с жалобой обе палаты правительства «демократической» страны, министерство, ответственное перед кем-то, самого генерал-губернатора, ставленника английской короны, и много других учреждений и людей, власть имущих «именем народа». Всюду – надо отдать справедливость «демократической» стране – их выслушивали внимательно, наводили соответствующие справки, кое-где даже просили присесть и предлагали стулья, но, увы, у ходоков не оказалось при себе бумаг, удостоверяющих права племени Урабунна на спорную землю. Этих бумаг вообще не существовало, так как предки Урабунна, жившие в сказочные времена Алчеринга, в грамоте умудрены не были и поэтому купчей о приобретении своих земель у господа бога оставить не могли. Ходоков попросили в конце длинных концов: без толку не обивать порогов правительственных учреждений, прекратить это занятие и идти восвояси подобру-поздорову с ответом, что все сделано по закону и по совести, как и полагается, конечно, в распросвободной стране.

Старейшие племени, приняв донесения ходоков и заключив с грустной иронией, что законы белых белы лишь для белых, а для черных – черны, как черная ночь, постановили: отныне всякие сношения с белыми захватчиками воспретить под страхом смерти и каждого белокожего, если он забредет в целях разведки или иных целях глубоко в охотничьи земли племени, уничтожать без жалости и без остатков; главное, без остатков: мясо должно быть съедено, кости сожжены. Таким образом старейшие думали оградить свое племя от новых покушений со стороны белых хищников.

Теперь о Петьке.

По долине речонки Иркун, той самой речонки, на которой два темнокожих охотника, Умбурча и Илатирна, встретили Петьку и Дой-ну, кочевали две общины туземцев племени Урабунна. Каждая община представляла собою группу в 100–110 человек, связанных общностью происхождения, и каждая группа родственна была остальным группам, или общинам, которых в племени Урабунна насчитывалось двенадцать. Речонка Иркун (что значит: «легкомысленная», «непостоянная») служила естественной границей двум соприкасавшимся между собой по воде охотничьим территориям. От левого берега реки на север, вплоть до начала знойной пустыни, кочевали и охотились члены общины Черных Лебедей, от правого берега на юг до гористого хребта Мак-Доннеля кочевала община Ковровых Змей. Территория последних сократилась на целую треть в силу события, изложенного выше.

Выполняя постановление старейшин племени, люди – Черные Лебеди и люди – Ковровые Змеи сговорились встретиться во время цветения эвкалиптов в пограничном пункте своих кочевий для нового размежевания земель в целях восполнения территории общины, пострадавшей от натиска мистера Брумлея – «душителя черных». И они встретились, разбив лагери каждый на своем берегу, так что лишь воды легкомысленной речонки отделяли их друг от друга.

Когда два охотника, возбужденные до хрипоты, мчались с донесением, что Дой-на – маленький змееныш, Дой-на – отпрыск Ковровых Змей, нарушил слово старейшин, побратавшись с белокожим, в обоих лагерях шли спешные приготовления к празднику встречи, к празднику «корробори». Ибо туземцы имели в виду использовать встречу двух общин, помимо прямой ее цели, еще в целях заключения и отпразднования нескольких свадеб.

Женщины меж плоских камней растирали минеральные и растительные краски для украшения тел. Из мужчин часть охотилась, запасая провизию для праздника, так как во время самого праздника охота и сбор пищи запрещались, другая часть освобождала от растительности и утаптывала ногами место для будущих танцев и гульбища.

Старики сидели по своим шалашам, укрываясь от зноя, и степенно обсуждали программу празднеств. Даже дети, начиная с семилетнего возраста, участвовали в общих работах: меньше семи-восьми лет помогали матерям, собирая с земли растертую краску и ссыпая ее в корзины-плетенки; подростки примкнули или к охотникам, или к утаптывателям «танцевального зала».

Лишь самая мелкота была освобождена от работ. Так, «груденыши», питающиеся молоком матери, сидели по своим сумкам за плечами женщин и черными любопытными глазенками наблюдали за их проворными руками. Двух-трехлетки копошились в песке, строили шалашики, пещерки, воздвигали горы, лепили причудливых зверей – совсем так, как это делают их однолетки в скверах больших городов, а четырех-шестилетние водили хоровод вокруг одинокого туземца, единственного из всех взрослых не занятого никаким трудом. Этот человек – стройный, мускулистый, гигантского роста мужчина, с окраской кожи, резко отличавшей его от прочих австралийцев, помещался поодаль от лагеря на круглом камне-валуне – немом свидетеле ледникового периода. На его странном лице, являвшем смешение черт пяти или шести человеческих рас, блуждала ласковая усмешка, в то время как разнузданная мелкота носилась вокруг него, горланя немногосложную песенку:

Эай-дзи, Бамбар-биу,
Бамбар-биу! Бамбар-биу!
Эай-дзи, Бамбар-биу,
Бамбар-биу –
Бу!..

Такова была обстановка, когда в лагерь Ковровых Змей ворвались Илатирна и Умбурчэ со своим сенсационным донесением. Напрасно старики призывали к порядку сограждан, напрасно кричали и бесились, желая восстановить течение мирной жизни. Лагерь пришел к неописуемое смятение. Все оставили работу и разбились на группы: отдельно старики, отдельно охотники, отдельно женщины, отдельно дети. Каждая группа старалась перекричать другую, предлагая свои советы в отношении закононарушителя Дой-ны и белокожего дьяволенка. Все туземцы собрались в стоянку Ковровых Змей, и противоположный лагерь словно вымер.

Предлагали: Дой-не выколоть глаза и обрубить руки, а потом съесть; дьяволенка же пытать огнем, солнцем, жаждой и голодом, потом сытно накормить и тоже съесть. Еще предлагали: обоих ребят, и черного и белого, связав, поместить в муравьиную кучу. И еще: обоих закопать в землю по горло и вокруг проводить корробори до самой их смерти. Все предлагали свои советы, отстаивая их яростно, расходясь в деталях и сходясь на пункте: смерть обязательна и для иноплеменника, и для соплеменника…

С грустной усмешкой одиноко сидел на круглом валуне странного вида человек, не принимая участия в общественном гомоне и задумчиво ковыряя песок пальцами босых ног.

Наконец старикам удалось водворить порядок: разогнать группы по местам и заставить их продолжать работу. Люди – Черные Лебеди ушли в свой лагерь. Вопрос о казни туземца-изменника и белокожего не должен был их интересовать, как говорило им чувство такта, ибо, во-первых, не они пострадали от белокожих, а Ковровые Змеи, и, во-вторых, сам туземец-изменник происходил из общины Ковровых Змей. Старейшие Ковровых Змей сами должны были разбирать свои дела. Если их пригласят – другое дело, они будут польщены и не откажутся. Но их не пригласили.

К одиноко сидевшему человеку подошли трое: главарь Ковровых Змей, он же первый человек общины – пина-пинару или алатунья Илимми, затем самый умнейший и ученейший в общине, великий учитель или окни-рабат Бейяр-вонже – оба они были стариками, и третий – великий чародей Ковровых Змей, туземец лет 30-и, атлетического сложения, пестро разрисованный, с деревянной палочкой, продетой через носовую перегородку под ноздрями, – балия Инта-тир-кака.