Том 6. Под солнцем тропиков. День Ромэна

1. Человек, снимающий квартиру в бане, странный человек

Он появился рано утром, когда все еще спали. Бабушка, которая почти никогда не спит, столкнулась с ним у ворот, звякнув испуганно пустыми ведрами.

– Ах, ты, господи, нечистая сила! – воскликнула она.

– Да вы ж меня напугали…

– Извините, бабушка, – сказал он. – Извините, что я вас напугал. Здрасте, прежде всего. – И затем: – Чей это миленький домик?

– Домик этот наш, – отвечала бабушка, оправившись, – и, кроме того, народный, как земля есть собственность трудящихся. Но кто вы такой? Я вас действительно не знаю.

На нем была кепка-механка, промасленная и сплющенная, кожаная куртка, начищенная, как сапоги; брюки в полоску и сапоги – рыжие и в заплатах. Лицо его было брито и изрезано морщинами.

– Я есть техник-механик, – отрекомендовался он, – служу на заводе «Динамо». Зовут меня Аркадием Ивановичем, по фамилии – Лялюшкин.

– Очень хорошо, тов. Лялюшкин, – обрадовалась бабушка, – у меня два ведра, которые протекают. Почините мне их, я вам заплачу гривенник. Но прежде подождите, Лялюшкин, я схожу по воду.

– Я, собственно… – пробормотал Лялюшкин, – конечно, ежели и вобче…

– Очень хорошо, – перебила его бабушка, – ежели гривенника мало, семитку прибавлю. А пока обождите все-таки.

Заперев ворота на ключ, она быстро пошла вверх по улице.

Техник сел на завалинку, собрал в гармошку морщинистый лоб и задумался. Думал он усиленно, но о чем – неизвестно. Протекло пять минут – бабушки не было. Через десять минут визгнул болт в окне, техник подался с завалинки и увидел, как болт выскочил из щели, мотнулся в воздухе, громыхнул по стене и открылись ставни.

– Явление второе, – проворчал Лялюшкин, – а ведь мог и по голове.

– Мог, – согласился Петька, потому что это был Петька, – но ведь я не знал, что ты здесь сидишь. А где бабушка?

– Значит, ушла по воду.

– А кто ты?

– Техник-механик, гальванский скок.

– Хым!.. Корабль умеешь делать?

– Умею.

– И самолет?

– И самолет, и самокат, и паровоз. Все, что угодно.

– Это здорово, только мне на это наплевать, мне бы – радио… – Петька свесил ноги в окно и оказался мальчуганом лет одиннадцати с красным галстуком на шее и хохолком на макушке.

– Можно к тебе? – спросил он.

– Никак нельзя, – мотнул головой техник.

Но Петька увидал в глазах его веселые огоньки и спрыгнул на улицу.

– Ты чего ждешь? – спросил он.

– Значит, бабушку, – отвечал техник и, почесав переносицу, прибавил. – Ты бабушкин сын?

– Нет, мамкин. Мамка у меня померла и батька, живу с бабкой. Конечно, у меня кролик есть живой…

Техник еще раз почесал переносицу.

– Кролик – невредная штука. А вот, скажи-ка, комната у вас сдается?

– Сдавалась. Теперь нет. Дядька приехал, занял. Дядька у нас книги пишет.

– Эк незадача! – техник сдвинул механку на лоб и насупил брови. – Дядька-то надолго приехал?

– На все лето. Он пишет что-то, а сейчас спит.

– Тогда, пожалуй, мне и ждать нечего.

Техник водворил кепку на место и уже собирался уходить, как Петьке пришла в голову блестящая мысль.

– Постой-ка, – сказал он плутовато и, приблизившись к технику, заставил его склониться к себе. Потом он зашептал ему что-то на ухо.

У техника просветлело лицо. В это время на перекрестке показалась бабушка с полными ведрами.

– Подсади меня, – попросил Петька, – бабушка все равно ничего не видит. Но смотри: про меня ни-ни.

– Ладно, ладно, голубь. – Сияя лицом, техник подсадил Петьку в окно, закрыл за ним ставни и всунул на место болт.

Бабушка застала его сидящим на завалинке все в той же задумчивой позе.

– Ну вот я и пришла, – заявила она. – Сейчас вам ведерки вынесу.

– Подождите-ка, бабушка, – техник встал с завалинки. – Ведерки я вам в крайности починю, но пришел-то я сюда по другому делу. Мне сказали, что у вас комната сдается.

– Сдавалась, голубчик, сдавалась. Теперь нет. Родственник приехал, занял.

– Бабушка, а баню мне сдадите?

Бабушка вытаращила глаза и присела на завалинку.

– Это я вас, голубчик, не понимаю, – сказала она, – кто вам мог такое передать, ежели я только вчера вечером надумала это. Это даже очень странно. Ведь я хотела сначала отремонтировать ее…

Техник скорчил в ответ загадочную мину.

– Сами отремонтируем, бабушка, не извольте беспокоиться.

Он перебрался в пустую баню в тот же день. С ним прибыл воз самых диковинных вещей и другой воз, где были два стула, стол, две койки и большой ящик неизвестно с чем.

Петька вертелся юлой вокруг возов, помогал развязывать веревки, снимал вещи, держал лошадь, когда его никто об этом не просил, и попутно забрасывал техника сотнями вопросов. О каждом диковинном предмете, снятом с воза, техник давал объяснение.

– Это электрофорная машина, – говорил он, указывая на два стеклянных круга, обклеенных станиолью и вращающихся на подставках. – Будем добывать электричество, когда разберемся.

– Это мультипликатор, служит для определения силы электрического тока.

– Это тигеля для плавки металлов.

Но когда дело коснулось большого ящика, наглухо закрытого, техник от пояснения удержался. То есть, он сказал кое-что, но совсем непонятно.

– Это… гм… гм… вообще… всякое там, потом увидишь…

Ящик сняли последним. Петька помогал его тащить. Он был совсем легким, этот ящик, вопреки своим размерам: Петька и техник свободно несли его вдвоем. Когда его ставили на пол в бане, из него вдруг послышался писк, так: пи-пии-пу-у…

– Попискивает, – подмигнул Петьке техник и в следующую секунду побледнел; ящик быстро-быстро поплыл от пола к потолку. Петька тоже побледнел.

Но, абсолютно в чертей не веря, он, несмотря на объявший его ужас, в бане все-таки остался. Техник подпрыгнул козлом, уцепился за ящик обеими руками и притянул его к полу.

– Смотри, никому об этом не говори… – зашептал он возбужденно.

– Ладно, не маленький, – отвечал Петька басом, едва переводя дух от страха, любопытства и гордости.